Князь - Бабкин Владимир Викторович

Она иных королей не встречает таким образом. Блин, что происходит?

Этот факт точно будут знать все заинтересованные стороны не далее чем через час. А может, и раньше. Уверен, что она сама уже организовала «утечку».

«Штабной» прицепной персональный вагон. Личная яхта императрицы. А теперь она лично встречает нас у причала.

Какие-то пугающие чудеса.

Мы причалили.

Мы сошли по трапу.

– Добро пожаловать на Остров!

И государыня чмокнула Диану в щеку.

Ну, всё. Теперь я в жизни видел всё. Остановите Землю.

И Луну заодно.

Остров. Резиденция императрицы. 10 июня 2015 года

Мы вдвоём сидим на полу на белой медвежьей шкуре, пьём вино у пылающего камина. Я и императрица. Мы, в своё время, с Ники, как только не чудили и не дурачились, но в данной ситуации сидение на полу/шкуре с царицей – это знак высочайшей милости и доверия. Она ведь знает, кто я.

Мы просто сидели, оперевшись спинами на кресла, стоявшие за нами. Но мы не сидели в них.

Мы сидели на полу.

– И что скажете про данный момент времени?

Пожимаю плечами.

– Похоже на мои времена. Империя одряхлела. Всё больше желающих всяких свобод и привилегий, но не желающих служить Империи и обществу. Насколько я понимаю, даже состав учащихся Звёздного меняется от десятилетия к десятилетию. Детей погибших на войне за Империю становится, по понятным причинам, всё меньше. Пришлось дозволять детям ветеранов Служения, потом всяким детям космонавтов и вообще послаблять. А после случая с Волконской… Знаете, как нас называют в приличном обществе?

Императрица усмехнулась.

– Конечно. «Зверёныши».

Киваю.

– Вот и я об этом. Равно как слова «Звездануть», «Звездец» и «Звездуны» так же имеют определённое хождение, в том числе и внутри лицея.

Смех царицы.

– Михаил, вы умны до отвращения.

– Я и сам себе порой противен, моя госпожа. Но я много, где учился в разные времена. В том числе и в Звёздном лицее.

Обмен улыбками.

Мы пили «Слёзы Христа». Да, мне тут шестнадцать и по закону я не имею права. Но меня официально объявили совершеннолетним. К тому же моя собеседница отлично знает, сколько мне лет на самом деле. Свидетелей нет. Да и не пьём мы «Слёзы».

Только смакуем.

Сухие и страшные «Слёзы».

– Как Диана?

– Уже лучше. Настолько, что я смог её оставить наедине со своими мыслями и страданиями. Она упорна в своих желаниях.

Кивок.

– Понимаю.

Конечно, женщина поймет женщину. Мы, мужчины, тут каким краем. Тем более женщина в тридцать девять, много раз выносившая и родившая, поймёт страдания той, которой только шестнадцать и которая только впервые.

– Вы обещали быть на родах?

Усмехаюсь.

– Нас слушают?

Улыбка.

– Конечно. Для вас это разве сюрприз?

Смеюсь. Язвительно:

– Уверен, что фото и видео наших утех у вас на планшете. Крупным планом и во всех подробностях.

– Оставим подробности. Мне не доставляет никакого удовольствия смотреть на подобное, уж поверьте. Словно в замочную скважину подглядываешь.

Спокойно киваю.

– Как скажете, моя госпожа. Да, я собираюсь присутствовать на родах.

Хмыканье.

– А не боитесь?

– Чего?

– Врачи стараются не допускать мужчин в родильное отделение. Мужчины слишком впечатлительны, чувствительны и легко впадают в панику. Могут наворотить дел и помешать врачам работать.

Качаю головой.

– Нет, моя госпожа. Со мной не случится ничего такого, поверьте.

Ирония:

– Вы думаете, что, если вы собственноручно зарубили сотни человек, вы готовы присутствовать на родах?

Склоняю голову:

– Да, моя госпожа. Там нет ничего сложного. Нужно просто выжить и не умереть от разрыва сердца. А, на самом деле, рецепт только один – не принимать ситуацию эмоционально, а просто делать то, что должен. Врачи же делают.

– Но для врачей это чужой человек.

Киваю.

– Вот и нужно исполнять свой долг, а не рефлексировать. Иначе у врачей появится не два пациента, а три, причем один сильный и буйный. Я бы вообще сделал эту практику обязательной для учащихся в Звёздном. Наравне с Полигоном и Ареной. На родах тоже нужен вспомогательный медперсонал. Выпускники Звёздного должны уметь не только убить, но и принять Жизнь.

Мы помолчали.

Мария вдруг спросила:

– Что вы знаете о капиталах Ухтомских-Коссиковских?

Пожимаю плечами.

– Они большие. Точно не знаю.

Заливистый смех.

– Вы даже не приставляете, сколько там?!

– Нет, не интересовался как-то.

– Миша, вы меня поражаете, вот честное слово! Или вы думаете, что князь Ухтомский зря занимался Востоком и Монголией? Господи, да за вашей Дианой столько денег, что… Куда вы их собираетесь вложить, если не секрет?

– Не знаю. Будь они моими, может, верфь построил бы на Луне. Низкая гравитация. Местные ресурсы. Интересные перспективы вырисовываются. Если денег хватило бы, конечно.

Кивок.

– Хватит. И ещё много останется. Не «Закрома Родины», не «Единый Резерв», и тем более не возможности Короны, но хватит. Поверьте. Когда узнаете истинную сумму, то вы чрезвычайно удивитесь. А дед Дианы стар и мечтает о наследнике. Но там много кто за этими деньгами, имейте это в виду.

– В любом случае я постараюсь заинтересовать дольщиков семейного капитала во вложении в судостроение и металлургию на Луне. Да, впрочем, они, как я могу судить, и сами мечтают об этом. Может, и поэтому родственники и не противились нашему с Дианой скорейшему браку.

Горько-терпкий вкус «Слёз Христа» на губах.

Рад ли я тому, что через Диану у меня появляется доступ к каким-то капиталам? Откровенно говоря, нет. Это не значит, что я не найду им применение, не значит, что я не смогу договориться с дольщиками, не значит, что деньги не будут обращены во что-то стратегическое, что принесёт дополнительные многие деньги для всех, но порой мне кажется, лучше бы Диана действительно была просто сиротой. Моих личных денег вполне хватило бы нам на тихую и спокойную жизнь.

Не судьба.

– Кстати, о Луне. Какие у вас планы на Марс?

Вот царственная чертовка.

Пожимаю плечами.

– Мы с Дианой готовимся.

Вопросительно изогнута августейшая бровь.

– С Дианой? Она же не полетит на Марс, вдруг что.

Киваю.

– Да, моя госпожа. Именно поэтому она хочет завести побольше детей до отлёта.

– Но почему? Есть же хранилища семенного материала в Институте Крови!

– Она не хочет рисковать. Вы же женщина и должны понять её мотивы. Конечно, в Институте Крови материал останется, но она рассматривает это как самый крайний и нежеланный случай.

Я специально употребил слово «нежеланный» вместо «нежелательный». И Мария меня поняла.

Кивок.

– Да, тут я с ней соглашусь. А сами вы хотите лететь на Марс?

– Я – солдат, моя госпожа. Что я могу хотеть или не хотеть, если это мой долг и моя Честь? Как солдат, я могу погибнуть в любом бою во славу Вашего Всевеличия и нашей благословенной Империи. Меня давно готовят к полёту, и, насколько я знаю, корабля ещё нет. Точнее, уже нет, поскольку достраиваемый корабль забрали под проект встречи астероида.

Неожиданное:

– А вы не хотите полететь к астероиду?

Я даже запнулся. То есть у меня в запасе не десять лет, а только два или даже один? Очень смешно и интересно. Вот Диана обрадуется.

Склоняю голову.

– Как повелит моя госпожа. Готов лететь хоть сегодня.

Усмешка.

– Нет, сегодня не надо. Корабль не готов, вы же сами сказали. Но готовы?

– Да, моя госпожа.

– Что ж, вас зачислят в отряд подготовки. А там посмотрим.

Склоняю голову ещё раз.

– Это Честь для меня.

Салютуем друг другу бокалами и, отпив, я всё-таки уточняю:

– А в качестве кого я полечу к астероиду?

Императрица хмыкнула.

– Пока не знаю. Но этот полёт нужен Империи, ваше имя нужно в инфополе и нужно для наших мелких дворцовых интриг. Плюс вам нужен опыт дальних космических полётов, для того, чтобы претендовать на командование первым марсианским кораблём и получить право ступить первым на поверхность Марса. Вы же не против оставить своим потомкам хороший марсианский титул, а не просто быть шестым сыном Лунного?