Внутри невидимых стен - "Хамки"

– Я уж думал, что тебе вообще чужд термин «помогать другим», – усмехнулся Макс.

– Помочь разумному, пусть и наивному существу – это одно. Спасать кретинов от самих себя – другое. Да и Хиган содействовал мне в меру сил… – морда Хамки растянулась в улыбке. – Собственно, без его вмешательства я бы справился гораздо быстрее.

– Эм?!

– Ну, он только обугливался раз семьдесят. То схватится не за то, что нужно, то направление струи ионного паяльника спутает. А уж сколько раз он лишался конечностей – и не посчитаю.

– Как?! – удивился Макс. – Ты же говорил, что не можешь использовать технологии саланганцев на пользу другим. Но сейчас описал такие увечья, что его, видимо, воскрешать приходилось! Или у него своя НОРА была?

– Нет… Его вид и близко не подошел к технологии воскрешения, – покачал головой Хамки, – он Ну… Видишь ли, я ведь тоже не специалист по ремонту. – Он выглядел растерянным. – И про всю эту технику знаю очень поверхностно. Мне иногда тоже доставалось. Короче, я переключил НОРУ в режим автоматической регенерации и реинкарнации – если в радиусе ста метров от корабля Хигана кто-то получал травму или погибал, она воскрешала его без дополнительных команд подтверждения и оглядки на видовые особенности.

Теперь Максу стало все ясно. Он рассмеялся во весь голос, представив, как эти два несчастных «мастера» чинят звездолет, периодически превращаясь в кучки пепла от удара током.

– Ясно все с тобой, великий конструктор, – сквозь смех выдавил он. – И долго вы звездолет налаживали?

– Почти триста лет.

– Сколько?! – подавился Макс.

– Ну… Мы особо не торопились, – заметил Хамки. – Жрали от пуза, болтали за жизнь, Хиган все порывался из умари нормальных пацанов и девок сделать. И, надо признать, он многого добился – научил их ремеслам, помог освоить земледелие. И если поначалу его побаивались, хоть он и был ростом всего вдвое выше меня, то незадолго до отлета уже почитали как божество. Кстати, часть умари почему-то начала мутировать еще до моей спячки – хвосты начали становиться меньше, менялась форма ушей. Конечно, основную эволюцию я проспал, но полагаю, что так и шло дальше, – хвосты постепенно исчезли, уши стали похожими на твои, а мозг развился – они и стали первыми приматами. Основная их часть, полагаю, продолжила развитие, став зелирийцами. Ну а потомки тех, кто остался на прежнем уровне, недавно чуть тебя не съели. Кстати, похоже, что зелирийцы до сих пор чтят Хигана – на броне одного из рыцарей я видел знак, очень похожий на герб клейминцев, который Хиган часто рисовал на своих поделках.

Он снова блаженно улыбнулся.

– Это было веселое время. Он еще вечно напевал какую-то песенку, которую умари выучили наизусть и пели при любом удобном случае, даже не понимая о чем она, – он усмехнулся. – Жаль, судно его мы так и не доделали.

– Как так? – опешил Макс.

– За Хиганом прилетели представители его цивилизации. Все это время дома шли его поиски. Разумеется, они были предельно тактичны, запросили разрешение на посадку, представились, спросили, какую благодарность я хочу за помощь их собрату.

– То есть вы триста лет валяли дурака и так ничего и не сделали?! – не мог поверить ушам Макс.

– Просто не торопились, – пожал плечами Хамки. – Предложить им, объективно, было нечего, но я ни в чем и не нуждался. Они забрали недоделанный корабль, мы попрощались с Хиганом, и он отбыл домой. Я еще долго бродил по Салангану, прежде чем впасть в спячку. И уже на моей памяти имя Хигана и его заслуги стали обрастать легендами, быстро ставшими религией, а он сам в глазах приматов и умари остался не двадцатисантиметровой ходячей кукурузиной, а гигантским огнедышащим драконом. И плевать, что это не он огнем дышал, а его поджаривал то один автоген, то другой.

Хамки ненадолго замолчал.

– Это тебе пример, Макс, как можно быть наивным идиотом, но не слаборазвитым животным. Как зелирийцы и умари… И люди.

Макс не стал спорить или возражать. Почему-то рассказ оставил у него гнетущее впечатление. Хамки говорил о Хигане вроде бы и издевательски, обзывал «ходячей кукурузой», выставлял его идиотом, как только мог, но при всем этом в тоне чувствовалось уважение.

Саланганец относился к этому существу пусть не как к близкому другу, но как к приятелю, видел в нем пусть не равное, то близкое по духу и разуму существо. И это даже близко не напоминало то, как он воспринимал Макса или окружавших его девушек.

На Хигана Хамки явно было не наплевать, чего нельзя было сказать о них. И это задевало. Даже сейчас фиолетовый все еще сидел с благодушной улыбкой, погрузившись в воспоминания.

Глава 34. Виагру видишь? А она есть!

Спустя несколько минут Хамки вернулся в реальность и, решив, видимо, что на сегодня лимит смешивания Макса с грязью еще не исчерпан, сварливо сообщил:

– Ты в курсе, что ты воняешь?

– Э?! – подобная прямота была типична для Хамки, но все же удивила Макса.

– Думал, я не увижу, как ты принюхивался периодически? Умари создавались как слуги, призванные не создавать нам неудобств – у них нет потовых желез. И у зелирийцев, которые, как я предполагаю, произошли от умари, они тоже отсутствуют. Так что несет только от тебя. А нюх у всех здесь присутствующих отменный! Ты бы помылся. Иначе скоро сможешь врагов разить, просто сняв сапоги.

Вдруг он напустил на себя задумчивый вид.

– Хотя биология – наука сложная. Кто знает, как подействует твой аромат на этих девок. Они все же самки, ты самец, а ваши биологические виды достаточно близки, – протянул он. – Нет! Не мойся! Будем ставить эксперимент! – провозгласил Хамки.

– Крыса, иди к черту! – Макс подскочил и, метнувшись к рюкзаку, схватил кусок мыла и быстрым шагом направился в сторону излучины.

– М – Макс, – попыталась остановить его Вельга, заметно покраснев.

– Вельга, я скоро, – отрезал спецназовец. – Будьте тут!

– Но там…

Махнув рукой, Макс прибавил шагу и, едва не бегом обогнув излучину, сделал еще несколько шагов…

И как он мог забыть?!

Растерявшись, Макс попытался одновременно отвернуться от обнаженной Лики, стоящей по пояс в воде, развернуться всем телом, чтобы пойти назад и пригнуться, чтобы она его не заметила. Получилось в итоге лишь одно – поскользнуться на мокрой траве и скатиться в воду, подняв стену брызг.

Мокрые, растерянные, они стояли на берегу, боясь взглянуть друг другу в глаза, не понимая, что сейчас только что произошло, и не зная, что сказать. Еще буквально несколько минут назад они трое – Макс, Лика и возникшая словно из ниоткуда Самфи, кувыркались в воде у самого берега, предаваясь таким развлечениям, о которых не рекомендуется знать до наступления совершеннолетия. И теперь, когда буквально застилавшая их глаза пелена возбуждения спала, а в теле осталась лишь истома, они пытались понять, что же заставило их так поступить. Да, кульбит Макса был неловким, но то, что произошло с ним и Ликой, едва он плюхнулся в воду… Это было просто невозможно! И лишь в последний момент осознанность вернулась к ним. Туман спал, а вода начала колоться, обжигая кожу и заставляя мышцы дергаться, словно от разрядов тока!

Макс стоял, опустив голову и силясь найти ответ. Не то, чтобы ему было чего стесняться – парень он весьма энергичный – или не понравилось – прелесть обеих девушек невозможно было переоценить, но… Что это было, черт возьми!? Лика пришла сюда мыться, он – тоже, а Самфи… Откуда она вообще тут взялась?!

– Ну что, любовнички, натрахались? – вопросил, вылетев из-за деревьев, Коксик.

– Иди к черту! – прорычал Макс.

– Да ладно, ладно, – оскалился он в улыбке. – Я что сказать-то хочу – не переживайте так сильно, ваша роль тут пассивная. В том, что вам дружно крышу снесло и сношаться во все щели приспичило, виноваты пиликулы. Хотя зачем вы полезли в битком набитую ими заводь – это уже другой вопрос.