Джон Норман - Исследователи Гора
Я поднялся из-за стола.
– Увидимся завтра вечером, как и договаривались, – сказал я.
– Принеси фальшивое кольцо и бумаги, – напомнил Шаба.
– А ты не забудь принести настоящее, – сказал я.
– Кольцо будет при мне, – пообещал Шаба. В последнем я нисколько не сомневался.
Мсалити тоже готовился к уходу. Он на моих глазах превращался в нищего по имени Кунгуни – уже успел засунуть под одежду тряпичный горб и теперь прилаживал перед зеркалом на щеку шрам.
– Что вы будете делать с этой рабыней? – спросил я, показывая на стоящую на коленях блондинку.
– Теперь она нам не нужна, – ответил он.
– Сколько ты отдал за нее Учафу? – спросил я.
– Пять серебряных тарсков, – вздохнул Мсалити.
– Я дам тебе шесть.
– Она очень горячая, – прищелкнул языком Мсалити.
– Ты уже подвергал ее испытанию изнасилованием?
– Нет, только прикосновением рук господина.
– Это надежный тест, – сказал я.
– Я согласен взять за нее шесть серебряных тарсков, если ты, конечно, не шутишь, – произнес Мсалити.
Я дал ему шесть серебряных тарсков, и девушка стала моей. Вообще-то они могли отдать ее мне и даром. Видно, Мсалити очень хотелось вернуть свои деньги. Я его понимаю. Это слишком суровый и деловой человек, чтобы разбрасываться такими суммами. Мое предложение его явно обрадовало. Он понимал, что так дорого он ее все равно не продаст.
В очередной раз превратившись в нищего, Мсалити снял с девушки кандалы, ошейник и веревку, которой она была привязана к кольцу в стене. Потом толкнул ее в мою сторону.
Глаза девушки были по-прежнему завязаны, и она растерянно вытянула перед собой руки.
– Теперь я твой хозяин, – сказал я.
– Хорошо, господин, – ответила девушка и попыталась снять повязку.
– Не надо! – строго сказал я.
– Хорошо, господин. – Она опустила голову, но я видел, что губы ее дрожали.
– Повязку можешь оставить себе, – улыбнулся Мсалити. – Сними ее, когда уйдете подальше отсюда.
– Запомни, – сказал я, обращаясь к рабыне, – ты не имеешь права прикасаться к повязке без моего разрешения.
– Да, господин, – ответила она уже спокойнее.
– До завтра, – кивнул мне Мсалити.
– До завтра, – ответил я. Он ушел.
– Вот мы и остались одни, – сказал я Шабе. Девушка в счет не шла. Она была обыкновенной рабыней.
– Да, – сказал Шаба, поднимаясь из-за стола. Я оценил дистанцию.
– Кто ты на самом деле? – спросил он.
– Полагаю, – сказал я, – кольцо и сейчас при тебе. Ты бы не стал оставлять его без присмотра.
– Ты проницательный человек, – усмехнулся Шаба и поднял левую руку. На указательном пальце красовалось кольцо из клыка. Ногтем большого пальца он нажал на потайную пружинку, и крышка сдвинулась в сторону.
– Канда? – спросил я.
– Да.
– Чтобы от нее была польза, ты должен меня ударить этим кольцом, – заметил я.
– Достаточно будет одной царапины.
– Время от времени люди идут на риск, – сказал я.
– Мне приходится делать это слишком часто, – откликнулся он, сунул руку в карман и в следующее мгновение замерцал и исчез из виду.
– Завтра, – сказал я, – я принесу фальшивое кольцо и бумаги.
– Отлично. Думаю, теперь мы хорошо понимаем друг друга.
– Да.
– Приятно иметь дело с честными людьми, – произнес он.
– Я испытываю по отношению к тебе такие же чувства, – сказал я.
Затем взял рабыню за руку и вышел из дома.
13. Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В «ЗОЛОТОЙ КАЙЛУАК»
– Да ты не бойся, – сказал я Пембе. – Это было временное расстройство здоровья. Руки его тряслись.
– Ну, посмотри на меня. Видишь, никакой чумы нет.
– Кожа у тебя действительно чистая, – удивленно произнес хозяин таверны. – И глаза тоже.
– Ну конечно!
– И чувствуешь ты себя хорошо? – неуверенно спросил он.
– Отлично себя чувствую, – рассмеялся я.
– Добро пожаловать в «Золотой кайлуак», – облегченно проговорил Пембе.
– Я отлучусь на мгновение, – произнес я и отошел от стойки. Я вернулся к стене, возле которой оставил свою рабыню, и приказал ей опуститься на колени, взяться руками за щиколотки и лечь на спину.
– Не смей менять позу, пока не разрешу.
– Господин? – обратилась ко мне рабыня.
– Говори.
– Скажи, кто ты? Кто мой хозяин?
– Прикуси язык, – велел я.
– Хорошо, господин.
Я вернулся к стойке.
– У тебя есть белая рабыня? Варварка? – спросил я хозяина.
– Да, – ответил он. – Приобрел ее сегодня за четыре тарска. Еще ни разу не выпускал. Я швырнул ему медный тарск.
– Паги и рабыню.
– Ты знаешь аскари Мсалити?
– Успел познакомиться, – ответил я. Пембе обернулся к своему помощнику.
– Приведи новую рабыню! Отлично! – добавил он, потирая руки. – На девчонку уже поступил заказ.
Помощник хозяина вытолкал из-за занавески обнаженную девушку. Теперь на ней не было даже клочка невольничьего шелка.
– Думаю, ты скоро вернешь свои четыре тарска.
– Не забывай, что пага тоже чего-то стоит, – проворчал хозяин.
– Это верно, – согласился я.
– Она у нас новенькая. Если что не так, ты мне скажи. Я прикажу ее выпороть. Деньги тебе сразу же вернут.
– Отлично, – произнес я. – Я буду вон за тем столом. – Я показал на столик в дальнем конце таверны, недалеко от задрапированного красным шелком алькова.
– Хорошо, господин, – поклонился Пембе.
Я решил не возвращаться сразу домой. Если за мной установили слежку, пусть помучаются. К Пембе я пришел, естественно, только ради его новой рабыни. Прислуживая мне, Шабе и Мсалити, девчонка меня возбудила. Тогда она думала, что изображает из себя рабыню в таверне. Я ее захотел. Теперь я ее получу. Кстати, и для нее лучше, если я буду у нее первым. Как-никак я лучше других на Горе разбираюсь в проблемах девушек с Земли.
Обычно первые две-три ночи самые трудные для выживания в паговых тавернах. За это время девушка должна усвоить, что она – рабыня из таверны. Если же она этого не понимает, вряд ли из нее вообще что-то получится. Чаще всего дело кончается тем, что какой-нибудь посетитель перерезает ей горло, доведенный до белого каления бестолковостью и неловкостью невольницы. Потом, конечно, ему придется выплатить хозяину полную стоимость рабыни, плюс медный тарск, а то и два, в качестве моральной компенсации.
Помощник хозяина вытолкнул девушку на середину таверны. Пембе покачал головой и вручил ей кувшин с пагой. Затем показал на меня.
Когда наши взгляды встретились, девушка вздрогнула и едва не разлила всю пагу. Хорошо, что она этого не сделала. Медленно и осторожно рабыня из таверны приблизилась к моему столику и опустилась на колени.
