Александр Кулькин - Когда наша не попадала
Утро было на удивление спокойным и даже расслабленным. Солнышко, ещё заспанное и нежаркое, гладило своими лучиками тыльную сторону паруса, помогая ветерку подталкивать ладью. Команда, лениво позавтракав, расселась на палубе, негромко переговариваясь и время от времени поглядывая вперёд. О ночных огнях все молчали, будто договорившись потерпеть, а не заниматься гаданиями. Дело было ясным, как безоблачное небо. Их опять закинуло во времена неведомые, так что гадай не гадай, а думать всё равно придётся. Но где-то в глубине души у каждого теплилась надежда: а вдруг это и есть таинственная Атлантида, и потом можно будет вернуться? На горизонте вновь засверкало, казалось, там солнце коснулось полированной горы и блестки вернулись назад, спеша сообщить об открытии. Море уже не пустовало, огромные сооружения скользили во все стороны, то рассыпая по волнам отражения застекленных окон, то просто проходя мимо ладьи металлическими стенами высотой в несколько десятков человеческих ростов. Время от времени презрительно короткие ревуны сгоняли кораблик с пути этих исполинов, и сусанин каждый раз скрежетал зубами. Атаман всё больше и больше мрачнел, но молчал. Наконец-то из-за борта очередного гиганта открылась бухта. Все берега были плотно заставлены зданиями, бликующими миллиардами солнечных зайчиков, и над бухтой купался в утренней свежести огромный мост. Невообразимой толщины изогнутые фермы искрились от блеска оставшейся с ночи влаги, и яркие повозки, мчащиеся по мосту, усиливали атмосферу праздника.
– Мда-а-а, – с хрустом почесал в затылке Лисовин. – Если это и Атлантида, то совсем не наша. Ты только погляди, какую они бяку на берег вытащили.
Народ послушно посмотрел налево. На торчащем в море куске земли громоздилось что-то вроде рыбацких челнов, зачем-то вкопанных до середины в землю. Лавок для гребцов не было видно, в середине горбилось вездесущее стекло.
– Это же сколько бабам работы? – с невольным восхищением заметил Михайло. – Сколько же им, бедным, стекольцев намывать надобно, и так кажный год…
Ладья тем временем скользнула под мостом, и, после недолгого колебания, сусанин направил её к ближайшему причалу, возле которого толпились самые маленькие кораблики. Атаман повернулся к Ивану и смущенно прокашлялся:
– Учи язык, Иван. А то я ни одного знакомого слова не слышу.
Волхв нахмурился, но делать было нечего: в самом деле, все орали на каком-то чужом языке. А немцем, то есть немым, быть не хотелось.
Ладья проходила рядом с белоснежным, сравнительно небольшим, судном, когда волна от выползающего из гавани очередного мастодонта качнула привязанную к берегу соседку. Раздался скрежет, и на палубу яхты выскочил небритый мужик в шлепанцах, каких-то обгрызенных штанах и кричаще яркой рубашке, завязанной узлом на пузе.
– Ой, горе мне, горе!! Какие поцы поцарапали борта моей ласточки, нажитой непосильным честным трудом?!
– Хм-м-м… – коротко, но веско выразил свое отношение Гриць.
– И почему ви мне совсем не верите? – воздел руки вверх мужик. – Ведь есть здесь что-то нажитое честным трудом?!!
– И что? – вежливо поинтересовался атаман.
– Ну… – мужчина растерялся. – Хотя бы вот – шлепанцы! Я их на первую зарплату купил, тридцать лет уже ношу, как память!! Кстати, как ни странно, но мне кажется, вы совсем похожи на людей. Я дико извиняюсь, но так странно не слышать: «Я позвоню адвокату».
Атаман вопросительно посмотрел на Ивана, но тот уже лежал на палубе, вслушиваясь в разноязычный шум крупного порта.
– А звонить обязательно? – оставшийся без поводыря Спесь Федорович немного растерялся.
– Вай мэ! – восхищенно воскликнул хозяин белого суденышка, – Откуда ви такие, настоящие, свалились на мою бедную и совсем уже лысую голову? Может быть, ещё по морде лица бить будете, не обращаясь в Гаагу?
– Кого? – деловито поинтересовался Михайло, осмотревшись по сторонам. – Никакой Гаги не вижу.
Полезший было в карман своих штанов человек резко остановился и восхищенно уставился на внезапно заговорившего мужика.
– А я-то, дурак, бабушке не верил, когда она сказки рассказывала… Как сейчас помню, – он назидательно выставил палец, кого-то пародируя, и даже тон речи его стал назидательным. – Запомните, Боренька, медведи гораздо умнее людей, они никогда не говорят, что они о людях думают!
– О! – радостно ответил Михайло. – Теперь я знаю, кого стукнуть нужно!
– Не надо никого стукать! – вскрикнул Борис, отскакивая от натянутой по борту веревки. – Честное слово, я никому не расскажу! Позвольте представиться, Борис, олигарх. Мелкого масштаба. К вам можно на борт, или так и будем перекрикиваться, как два поца в пустыне Сахара?
– Ну, прыгай, что ли, – немного растерявшись от напористой говорильни, Спесь Федорович заколебался.
– Это мы мигом! Только вот распоряжусь привязать вашу лодочку, так что давайте веревочки, я тут скомандую малость, – с этими словами мужчина повернулся к появившимся из недр яхты двум темнокожим парням и что-то резко сказал на другом языке.
Ладья была крепко пришвартована, и Борис уже шумел на корме, раздав всем по банке, как он сказал, с пивом. Реакция команды на это так называемое пиво была неоднозначной. Лаконичней всех выразился Михайло, который молча выкинул банку за борт и выжидательно посмотрел на Лисовина. Тот вздохнул и в ответ взглянул на атамана. Спесь Федорович, закончив отплевываться, только махнул рукой. Первую братину поднесли гостю и с огромным трудом смогли оторвать его руки от уже пустой посудины. Он всё упрашивал чашу выжать «ещё капельку нектара».
– Лю-ю-юди!!! – наконец-то обрёл дар речи Борис. – Если ЭТО продать, то… Нет! Продавать такое чудо – это преступление! Даже хуже – это глупость. Только по капле – и за алмазы… Хотя тоже нет. Убьют сразу.
– Постой, мил-человек, – встревожился Лисовин. – Кто убьёт? И за что?
Взгляд нувориша, или олигарха, как он сам себя называл, мгновенно окаменел. Уже другим тоном, страшно спокойным, он негромко ответил:
– За что? А за живое пиво, которое пьешь – и видишь солнце над хмелем, слышишь журчание родника, теплое бархатное прикосновение уютной темноты подвала. И понимаешь, что всё это сделано с любовью. Тьфу, – он сплюнул за борт. – Простите, привязалась реклама. Даже не знаю, как это сказать, слишком многие слова мы потеряли, расплатившись настоящим их значением за сверкающую пустоту так называемого современного мира. Смертельно опасно это знание для него…
– Пиво? – искренне удивился Лисовин.
– Нет, не пиво, – отмахнулся Борис. – Его вкуса и не оценят, это я ещё помню, а остальные… Страшно то, что остались ещё люди, не хотящие знать про Гиннес и Будвайзер.
![Ольга Пищаль - Тёмные улицы [СИ]](/uploads/posts/books/1514/1514.jpg)