Александр Кулькин - Когда наша не попадала
– Самое лучшее, что может прозвучать в конце такого собрания – это смех облегчения. Пойдём, хороший мальчик, у нас мало времени.
– Куда мы идем, госпожа? Река, по-моему, совсем в другой стороне.
– Моя ученица, кицунэ Айко, просила посетить её чайный домик. Было бы невежливо не показать тебе это чудо.
– Но у нас важное дело! Надо просить о помощи!!
– Ты очень хороший человек, Ванья. Ты помнишь свой долг, и сердце у тебя беспокоится о чужих для тебя людях. Не волнуйся, я уже давно попросила о помощи Инари. Богам намного легче договориться друг с другом, как ты думаешь?
– Конечно, но, может быть, попросим ещё и речного дракона?
– Не серди богов неверием. Инари пообещала, сделает. А я очень не люблю мидзути, они холодные и мокрые. Вот мы и пришли. Отвернись, мальчик, я стану человеком. Не сердись, в домике хвосты только помеха.
В предрассветном сумраке домик казался совсем игрушечным. Хлопья тумана плавали среди зеленеющих деревьев, лениво проплывая сквозь кроны.
– Совсем как снег, только серый. Бойся серого снега, мой мальчик, он несёт беду.
– Серый снег бывает только по весне, и он несёт ожидание счастья.
– Весной – да. Но когда-нибудь он засыплет весь мир, и жизнь кончится. Надеюсь, что мы не увидим этого. И никогда не будем вспоминать стихи:
В пути я занемог,
И вновь бежит, кружит мой сон,
По выжженным полям.
– Проходи, да стань на колени, поклонись будущему событию. Как жаль, что ты не увидел цветения сакуры, нам было бы легче…
Чай Ивану не понравился – терпкий, несладкий, какой-то жидкий. Но любоваться гибкими движениями прекрасной девушки, жадно ловить взгляд сверкающих в полумраке глаз и мучительно краснеть, когда распахивалось кимоно… На циновку упала и покатилась пустая чашка…
– Ты глупый… Меня нельзя любить, я старая. Уйди, уйди, будь хорошим мальчиком.
И как последний удар кинжала в бесстыдно распахнутую кольчугу, как холодная сталь в горячее сердце, еле слышный стон:
– Не уходи…
День пришёл серым и ненастным, с неба скупо капали капли дождя. Природа островов чувствовала, что скоро придётся расставаться, но гордость, что превыше жизни, не позволяла дать волю слезам. Разбудивший Ивана пожилой слуга был невозмутим и только молча кланялся. Впрочем, припухшие глаза прекрасной Айко были, как два бездонных чёрных омута, но волхв глядел в них без страха. Погибель, пусть сладкую, они готовили другому, а он до сих пор чувствовал вкус слёз лисицы. Никто и никогда не сможет вернуть ему безмятежность сердца, кто бы ни встретился ему на жизненном пути. Женщина плакала в его объятиях, плакала, прощаясь, и он ничего не мог сделать, кроме как поцелуями снимать слёзы. Навсегда он запомнит эти слёзы, рвущие сердце и душу.
– Госпожа Ногицунэ просила проводить вас на то место, где вы всё увидите. Я прошу вас поторопиться, или же вы хотите покушать?
– Нет. Пусть не обижается прекрасная госпожа Айко, но нам лучше пройти туда, куда приглашала госпожа Ногицунэ.
Все стояли на посыпанной белым песком площадке, и неотрывно смотрели на море. Но её не было. Иван, не поднимая глаз, подошёл к своим товарищам и молча остановился рядом. Почувствовал толчок в бок, поднял голову и увидел рядом строгое лицо Геллера. Ничего не говоря, Володимир положил руку на плечо парня и несильно сжал её. Тогда волхв отвернулся к морю: всё нормально, друзья рядом, а по щекам текут только капли дождя…
На средней мачте одного из кораблей горделиво заполоскался кусок материи, полосатый как тюфяк для сна, и борт скрылся в грязно-сером дыму. Вспышка огня пронзила это облако, и рокочущий звук докатился до людей. Скала недалеко от зрителей застонала от удара, и куски камня угрожающе засвистели над головами. Никто не шелохнулся, и даже тень эмоций не омрачила лицо старого самурая. Взгляд его был устремлён вдаль, туда, где показались первые бело-серые пятна пены. Вновь чёрная туша скрылась в дыму, и второй раз вздрогнула земля, уже дальше от группы наблюдателей, – всё-таки убивать пришельцы ещё не хотели, они хотели напугать.
Но было поздно, возмездие приближалось стремительно. Пятна пены собрались в линию, и эта линия поднималась всё выше и выше. Только от дракона, капризного и непостоянного, зависело, чем обернется эта волна для жителей города. Смертью или спасением? На кораблях заметили цунами, и дым из труб стал гуще. О стрельбе все забыли, и чёрные корабли стали разворачиваться носом к уже загибающей гребень волне. Без всяких чувств Иван смотрел на колоссальную стену воды и думал только об одном. Сочтёт ли морской дракон Рюдзин, что он уже заплатил достаточную цену или возьмёт ещё и его жизнь? Невольно парень обернулся и заметил такое же, как у него, мёртвое лицо. Это был атаман, и невидяще он смотрел на поднимающуюся до неба стихию. И Иван вспомнил тот давний, нечаянно услышанный разговор своего учителя со Спесем.
Человек стоял на берегу. Река скрежетала льдом, ломая его, громоздя его в гигантские торосы и тут же обрушивая их. Почерневший за долгую зиму лёд на миг показывал своё синее, омытое водой пузо и сразу же разламывался на множество кусочков, наткнувшись на более крепкую льдину. А в грохоте ледохода звуки терялись, расплываясь в хрусте и скрежете, поэтому никто не слышал, что именно кричал молодой парень со странно белеющей прядью волос. Шаловливый весенний ветерок подлетел было ближе, но наткнулся на застывший взгляд парня, внезапно онемевшего, и шарахнулся в сторону, проследив человеческий взгляд.
Два следа уходили от берега и терялись в жуткой мешанине воды и льда. Один большой, тяжелый, продавливающий снег до черноты подтаявшего льда, и рядом более легкий, остроносый, почти не тревожащий снега.
На плечо парня легла рука, и он зло попытался её сбросить. Но ладонь сжалась и заставила повернуться. Две пары глаз вцепились друг в друга и повели свой, только им понятный разговор.
«Уйдём отсюда, друг», – молчали серые, со стальными проблесками глаза. «Нет! Нет мне больше места в мире живых!» – зло ответили карие глаза, на миг прикрывшись мечтой любой девчонки, роскошными длинными ресницами. «Не гневи богов, друже!» – серые глаза стали стальными. «Боги?!! – карие глаза заблестели от слёз. – чем их прогневили мои родные?!»
Рука более высокого парня рывком собрала полушубок на груди собеседника в комок и рывком дернула его к себе. Но голос прозвучал на удивление спокойно:
– Пойдём, Спесь. Не место и не время спорить здесь о богах.
– Нет богов!!! Не могут они жить среди нас после такой подлости!!
– Ты неправ, друже. Боги, как и люди, не властны над Рекой. А стихия, как и природа, никого не спрашивает.
![Ольга Пищаль - Тёмные улицы [СИ]](/uploads/posts/books/1514/1514.jpg)