Артём Рыбаков - Ликвидаторы времени
— Всё путём. Назначили точку встречи, так что пойдём.
Леша дернул немца за связанные впереди руки, побуждая встать. Тот зло сверкнул глазами и что-то промычал. Ну да, мы ведь ему рот забинтовали, точнее — сделали маску из его же собственного кителя. Носом дышать он мог, а вот через плотную ткань не особо и покричишь.
— Погоди, я зольдбух у него посмотрю, вдруг важная птица…
Немец замычал сильнее, а затем внезапно пнул Зельца в колено и бросился бежать! Пришлось броситься вдогонку. Метров через двадцать я настиг «быстроногого Ганса» и сбил подножкой. Эсэсовец кубарем покатился по земле, ломая своим телом мелкие кусты. Дав пленному пару подзатыльников, я схватил его за ухо и поволок обратно. Немец сучил ножками, брыкался, но послушно шёл за мной.
Дымов сидел на земле, растирая колено.
— Что, сильно попал?
— Сейчас узнаю, — и он попробовал встать.
Получилось.
— Пройдись! — попросил я его.
Алексей прихрамывал, но шагал довольно бодро.
— Ну и замечательно! — я посмотрел на немца и добавил по-немецки:- Aufstehn![42]
Фриц дернулся и попробовал встать, но с глухим мычанием повалился назад.
— Антон, похоже, у него с ногой что-то, — подсказал мне Дымов.
— Сам вижу, не слепой! — огрызнулся я и присев рядом с пленным, принялся ощупывать его нижние конечности.
Когда я покрутил его левой стопой, немец взвыл, и его выгнуло дугой:
— Чёрт, похоже, вывих! Как его теперь к нашим вести?
— Руки на плечи и понесём, — предложил Дымов.
— Ага, а он нас пинать будет. Сам видел, какой буйный!
Тут мне в голову пришла одна идея:
— Так, Зельц, посторожи его, а я пока в лес сбегаю.
— Зачем?
— Слегу выломаю, — и пояснил, увидев удивление на лице товарища: — Знаешь, как охотники кабанов таскают? Лапки связали, палку потолще продели, на плечи положили и вперёд!
В лесу я выбрал подходящее деревце и, немного попыхтев, срубил его немецким штыком. «А было бы кукри с собой — срубил бы одним ударом!» — подумал я, на ходу очищая деревце от веток.
Связав ноги немца одним из трофейных ремней, мы «нанизали» его на палку и, положив её на плечи, отправились в путь.
***
Немец оказался парнем нелёгким, весом почти под центнер, так что, когда мы свернули в чащу и двинулись вдоль оврага, пришлось останавливаться на отдых через каждые двести-триста шагов. В дополнение у него опять начались проблемы с кишечником, что, настроение нам совсем не подняло. Вот так — воняя и спотыкаясь, мы прошли уже метров четыреста вдоль оврага, как из кустов раздался окрик:
— Стой! Хенде хэх!
Я матерно выругался вслух. А вы бы как отреагировали на такой насыщенный неприятностями денёк? Из кустов в ответ на мою сложносочинённую тираду послышалось неразборчивое бормотание, в котором я улавливал лишь отдельные слова — «лается, как собака», «бдительность», «батальонный». Судя по лексике, это были наши, советские.
— Ты руки-то подыми! — раздалось уже значительно ближе.
— А этого что, бросить? Так ушибётся ведь…
— Но-но, разговорчики! — прикрикнул невидимка.
Я скосил глаза. Из кустов на меня смотрели три винтовочных ствола.
— Семёнов! Обыщи их! — раздалось из тех кустов, где до этого слышалось бормотание.
— Ну точно, Лёха, как в присказке — «из огня да в полымя»! — весело сказал я, обращаясь к Дымову.
— Я сказал, отставить разговорчики! — снова негромко прикрикнул на меня загадочный Семёнов, выходя из кустов.
Крепкий кряжистый мужик прошёл через довольно густой подлесок как нож сквозь масло, да так, что ни один сучок не треснул. Впрочем, учитывая, что на воротнике данного субъекта красовались зелёные петлицы с тремя треугольниками, ничего удивительного.
Закинув винтовку за спину, он вытащил у меня из кобуры «браунинг», затем избавил Дымова от «вальтера».
— Товарищ батальонный комиссар, они, похоже, от страха обделались, — сказал он, отойдя на пару метров, и взяв нас на прицел.
Из кустов вышел пожилой, лет пятидесяти, мужчина с двумя «шпалами» на чёрных петлицах и большими красными звёздами на рукавах.
— Кто такие? — грозно спросил он, разглядывая нас через толстые стёкла смешных круглых очков-«велосипедов».
— Партизаны мы, — сделав «лицо попроще», ответил я. — Вот, немца в плен взяли.
— Документы есть? — снова спросил комиссар, забирая у Семёнова наши стволы.
Повертел в руках, хмыкнул, затем свирепо уставился на меня:
— А пистолетики-то немецкие!
— Товарищ комиссар, можно мы пленного на землю положим? Тяжело. А документы у нас есть, вы не сомневайтесь.
— Кладите. Только без глупостей!
Как нарочно в наушнике, вставленном в моё левое ухо, раздался голос Люка:
— Тоха, я вас вижу. Что за хмыри?
Входя в лес, я надел тангенту на палец, пропустив провод через рукав, так что теперь смог устроить для Люка маленький радиоспектакль.
— Алексей, давай опустим этого кабанчика вонючего, а потом покажи товарищу комиссару докУменты… — я нарочно исковеркал слово «простонародным» ударением.
— Ага, понял, — услышал я в наушнике. — Сейчас я их обойду!
Я снял с плеча «вертел», на котором висел немец, и, опуская ношу на землю, подмигнул напарнику. Зельц всё понял правильно, и молча потянулся ко внутреннему карману.
— А ну не балуй! — послышался окрик пограничника.
— Сержант, да ты же сам нас обыскал! — «искренне» возмутился я, поводя плечами, чтобы проверить, не потерялась ли метательная «игла», висевшая у меня между лопаток. «Вернусь, надо будет Лиду поблагодарить, за то, что чехол сшила и рукоятку шнуром оплела, — ни с того ни с сего решил я для себя. — Букет нарву!»
— Давайте, что там у вас! — требовательно протянул руку комиссар.
— Вот, — и Дымов, сделав шажок немного в сторону, отдал своё удостоверение.
«Ох, не зря с тобой Бродяга занимался, не зря!». Алексей, помня, науку старого опера, после передачи документов не остался стоять на месте, а маленьким шажком сместился ещё больше в сторону, уйдя с линии обстрела засады.
— Так, «оперуполномоченный Заславльского горотдела милиции ГУ РКМ», — вслух прочитал комиссар. — А не далеко вы от своего города забрались?
«Он что, дурак или издевается?» — только и подумал я, услышав подобное заявление.
— А вы, товарищ батальонный комиссар, не далеко от места постоянной дислокации оказались? Или это вы так наступаете? — непроизвольно вырвалось у меня.
На круглом и скуластом лице политработника заходили желваки, и он сказал, нет, скорее, выплюнул:
