Марк Фрост - Пробуждение
Уилл прервал разговор. Кто-то несколько раз резко постучал в дверь его комнаты. Он вышел из ванной.
– Кто там? – спросил он.
– Служба безопасности, – ответил мужской голос. – Откройте дверь. Быстро.
Голос был не Лайла, но это вовсе не означало, что он тоже не явился вместе с взводом охранников.
– Секундочку, я был в ванной.
Уилл быстро выдернул зарядное устройство из розетки и засунул под матрас вместе с мобильником. С часто бьющимся сердцем он открыл дверь.
На пороге стоял крепкого телосложения парень со светлыми, коротко стриженными волосами. На нем был темно-синий школьный блейзер – точно такой же, какой Уилл видел на Лайле. Спереди волосы поднимались вбок и вверх напомаженным «коком», отчего прическа становилась похожей на раковину наутилуса. Ростом парень был дюйма на четыре ниже Уилла, но горизонтально пространства занимал больше, и от него исходила атлетическая мощь. Пронзительные глаза цвета голубого льда, казалось, видели Уилла насквозь.
Парень показал Уиллу буклет – точно такой же, как тот, который ему дал Лайл.
– Вы знакомы с правилом шестнадцать дробь шесть, параграф пять, подраздел девять Кодекса Поведения?
– Нет, я…
– Мистер Вест, незнание закона не освобождает от ответственности.
Заглянув за плечо светловолосого парня, Уилл заметил, что Элиза перебралась к круглому очагу. Она переоделась в короткую юбку от спортивной формы, черные шиповки и темно-синие гольфы. В руках она вертела клюшку для игры в хоккей на траве. Это было странно, но Уиллу показалось, что она едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.
– Поскольку вы предпочли игнорировать распоряжение коменданта об изучении Кодекса, позвольте мне зачитать вам соответствующий абзац: «Новичкам не позволяется расспрашивать других учащихся об их личной жизни на протяжении шести недель…»
Парень обернулся и посмотрел на Элизу. «Значит, это она натравила на меня этого зануду». Уилл смотрел на обоих в полном смятении.
– Я ведь уже сказал, что не знаю правил…
– А вот это и есть ваше самое слабое место, мистер Вест. Вы хотя бы представляете, какая беда вам грозит? Желаете узнать, что еще вам неизвестно о девятом подразделе? Прошу вас, прервите меня, если вам покажется, что я говорю слишком быстро.
– Нет, продолжайте.
Парень снова раскрыл буклет и зачитал:
– «Вновь прибывшие могут задавать вопросы исключительно о том, который час, и интересоваться тем, как пройти к тому или иному классу». Неосторожные замечания по поводу собственного плейлиста? Нарушение. Похвалы в адрес любимой спортивной команды? Нарушение. Любое упоминание о том, как вы тоскуете о домашних зверушках по кличкам «Пинки» или «Комок Жвачки»? Нарушение. И никогда, ни при каких обстоятельствах, в одном и том же предложении строго-настрого запрещается употреблять слова «абсолютно», «жуткий» и «потрясающий». Если только вы не имеете в виду меня.
Элиза сложилась пополам, трясясь от хохота. Светловолосый парень прыснул и, пошатываясь, побрел к ближайшему креслу.
– О боже, приятель, ты просто сокровище.
– Это шутка, – проворчал Уилл. – Мило.
– «Пинки» или «Комок Жвачки», – повторила Элиза и захлебнулась смехом.
– Значит, ты – Ник, – сделал вывод Уилл.
– Я, конечно, был жесток, – сказал Ник. – Немедленно прошу прощения. – Он повернулся и с видом полнейшего примирения поднял руки вверх. – Ник Маклейш. Надеюсь, это не помешает нам подружиться. – Он перепрыгнул через спинку кресла, мягко приземлился и шагнул вперед, чтобы пожать руку Уилла. – Брук сказала, что ты схлестнулся с нашим Лайлом-Крокодилом, людоедом из Гринвуд-Холла. Извини, не удержался. Меня Элиза подначила.
– Наглая и абсолютная ложь, – заявила Элиза, неожиданно перестав хохотать.
– Я в порядке, – сказал Уилл. – Не обиделся.
– Да ты еще и благородный. Слушай, дружище, я просто в восторге. А ты, Лиззи?
– Не позволяй обаянию Ника повлиять на твое чувство справедливости, – посоветовала Элиза.
– Она считает меня обаятельным, – сказал Ник, широко и обаятельно – Уилл был вынужден это признать – улыбнулся.
– Ведьм на костре сжигали за куда меньшие проступки, – заметила Элиза.
– Йо, мы все знаем, что такое «ведьма», да? А теперь, серьезно, приятель, я честно скажу: я бы себя вряд ли так вежливо повел, если бы ты со мной такую шуточку отколол.
– Я бы с тобой так не шутил, – сказал Уилл.
– Точно. Ты бы не стал, – сказал Ник, пытливо глядя на Уилла. – Ты человек честный и с характером. Не уверен, что ты с нами сживешься, но мы – люди открытые. Ты откуда приехал?
– С юга Калифорнии.
– Да не может быть! С юга Калифорнии? Ты слышала, Элиза? Девяносто – двести десять[15], Голливуд. Серф-Сити, «Лейкерс» и «Фейкерс»…
– Продолжай, – сказала Элиза. – Ты пропустил еще несколько клише.
– А ты из Бостона? – спросил Уилл.
– Почти угадал. Нью-Гемпшир.
– Фанат «Селтикс», – кивнул Уилл. – Я так и знал. Прости, Ник. Мы не сможем подружиться.
– Погоди. Давай проясним. А ты знаешь, что ярко-зеленый цвет наших чемпионских знамен на ваших слабосильных левобережных хиляков действует, как криптонит[16]?
Уилл обратился к Элизе:
– Ты тоже за «Селтикс» болеешь?
– Черт, нет, брателло, – вмешался Ник. – Она же из Сиэтла. А они там чемпионства даже не нюхали – разве что по части хронической депрессии.
– Правильный термин – «сезонное аффективное расстройство», – заметила Элиза.
– Сокращенно «САР», – добавил Уилл.
– Точно, – кивнул Ник. – А теперь, дружище, позволь-ка, я расскажу тебе, как протекает жизнь в нашем отсеке. Обосновавшаяся у нас мегера, мисс Элиза Моро, главная во всем.
Он подошел к Элизе. Та тряхнула головой, зашнуровывая шиповки. Ник принялся массировать ей плечи.
– За каждые пять минут, пока его слушаешь, – со вздохом призналась Элиза, – твой КИ падает на один пункт.
– Элиза, девочка, расскажи Уиллу, что тебе нравится, – попросил Ник.
– Нет.
– Ну пожалуйста, ты же знаешь, я все перепутаю.
– Ник? – сердито одернула его Элиза. – «Нет» – это законченное предложение.
– Верно, – кивнул Ник. – Элиза – безумная цыганка-гадалка. Она наделена магическим сознанием ниндзя. Стоит ей пристально заглянуть тебе в душу, ты уже не убежишь, не спрячешься, и у тебя не будет сил сопротивляться.
Уилл не мог представить, как кто-то захотел бы сопротивляться. Элиза посмотрела на него с тревогой – словно бы услышала его мысль. Он поежился и отвел взгляд.
– Дружище, а ты представь – ей-то каково? Знать, что ты наделена даром заглядывать в такие глубокие и мрачные места, в существовании которых даже психоаналитики не признаются.
