Марк Фрост - Пробуждение
Уилл перевернул карточку. С обратной стороны она выглядела стандартно – темная магнитная полоса. Родители объясняли ему, каким образом действуют эти магнитные полоски, как банки и компании пользуются ими для хранения конфиденциальной информации о клиенте. «Интересно, сколько сведений тут уже собрано обо мне?» – подумал он.
– А наличные тут принимают? – спросил он.
– Наличные? Ради всего святого, приятель, никакие наличные тебе теперь не нужны. У тебя есть Карточка. Ты можешь пользоваться ей где угодно.
– Тебе сказали, какой у меня лимит?
– Если лимит существует, тебе предстоит это выяснить, – хмыкнул Аджай.
«Проживание, учебники, питание – все включено».
Доктор Роббинс держала свои обещания.
– Давай сделаем это, – сказал Уилл.
Он бросил в тележку брюки и рубашку регби. Он еще ни разу не ходил по магазинам, не будучи ограниченным определенной суммой. От перспектив у него кружилась голова, но несмотря на уговоры Аджая развернуться по полной программе, Уилл все равно чувствовал себя неловко. Аджай забрасывал вещи в тележку, а он вынимал их.
№ 81: НИКОГДА НЕ БЕРИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ НУЖНО.
Три пары брюк. Пять темно-синих и серых рубашек. Недельный запас носков и нижнего белья. Темно-синяя вязаная шапка. Перчатки с флисовой подкладкой и серый шерстяной шарф. Две пары теплого белья. Единственная роскошь, какую себе позволил Уилл – темно-синяя зимняя парка с отделанным мехом капюшоном. Правда, он без труда убедил себя в том, что эта шикарная вещь нужна ему, чтобы выжить.
Дружелюбная кассирша просмотрела вещи, попросила карточку и провела ее через сканер. Карточка при этом засветилась. Уиллу не пришлось ничего подписывать. Сумму он так и не увидел. На чеке, который ему вручила кассирша, цены указаны не были.
– Ты здесь давно? – спросил Уилл.
– Второй год. В десятом классе я был размером с вот этот кусочек курицы.
Аджай снова заразительно рассмеялся. Уилл не удержался. Не подхватить смех Аджая было просто невозможно – особенно когда тот сам шутил.
Они сидели в столовой, перед мисками с рисом терияки и салатами суномоно, приготовленными на заказ – свежими, ароматными. И за все это они расплатились одной вспышкой волшебной карточки Уилла. Сытый желудок произвел чудо с его настроением. Как и флисовая толстовка.
– А почему тут такие жуткие строгости насчет мобильников и лэптопов? – спросил Уилл.
Аджай сдвинул брови, и его взгляд помрачнел.
– Значит, ты познакомился с Лайлом.
– Да.
Аджай наклонился к столу.
– Я сначала подумал, что это правило, придуманное просто, чтобы показать, кто тут главный, и что почетнее будет нарушать этот закон, чем исполнять его. Но оказалось, что это не так. Здесь к этому подходят очень серьезно.
– Но почему?
– Не хотят, чтобы мы постоянно пялились в мобильники и зарывались в Интернет. Хотят, чтобы мы по-настоящему говорили друг с другом.
– Но текстовые сообщения – это форма разговора, – возразил Уилл. – И, как правило, более информативная.
– Я не стану с тобой спорить, Уилл, но правила не я придумываю. И честно говоря, через некоторое время ты поймешь, что общение лицом к лицу работает исключительно тебе на пользу.
– Как?
– Оно вынуждает тебя выйти за пределы зоны комфорта, – сказал Аджай. – Оттачивает социальные навыки – в хорошем смысле слова. Хочешь – верь, хочешь – нет, но я пришел сюда еще каким интровертом.
– Выдумываешь.
– Клянусь, все так и было! А теперь погляди на меня – я стал записным болтуном! Целиком выбрался из раковины.
Аджай вытащил маленькую прямоугольную черную коробочку из папки, которую ему дала Брук, и подтолкнул ее по столу к Уиллу.
– Прикрепи вот это к ремню. Это пейджер. Если кто-то пытается дозвониться до тебя по внутренней телефонной связи, пейджер пищит. Найди любой телефон в кампусе – и оператор тебя соединит.
Пейджер был чуть больше спичечного коробка и сзади был снабжен зажимом. В правом верхнем уголке находилась маленькая решетка, а посередине – единственная утопленная кнопка. И больше никаких приспособлений. Цельное и на удивление тяжелое устройство. Ни единого шва, ни единой щелочки. Уилл не нашел даже отсека для батареек.
– С отсутствием эсэмэсок придется примириться, – вздохнул Уилл. – А как с электронной почтой?
– Получишь электронный адрес вместе с планшетником. Он будет соединен с главными серверами внутренней сети кампуса.
– Погоди, ты хочешь сказать, что система работает только на территории кампуса? А как с доступом в Интернет?
– Доступ ограничен. Ни беспроводной связи, ни мировых сетей. Можешь записаться для использования портов в библиотеке, для проведения особых исследований, но наружные веб-сайты запрещены строго-настрого.
Уилл с трудом сдерживал гнев.
– То есть из своих комнат мы в Сеть выйти не можем?
– Ни серфинга, ни социальных сетей, ни консольных игр, ни игр в онлайне…
– А как насчет телевизора?
– В союзе учащихся есть один, но я ни разу не видел, чтобы его кто-то смотрел.
– Но ведь это нарушение основных принципов свободы слова. Права на доступ к бесполезной информации и бездумным развлечениям.
– Центр – частное учреждение. Они могут устанавливать какие угодно правила.
– Это не коммунистический Китай. Они не могут просто так перекрыть трубу и отрезать нас от остального мира.
– Дело в том, что на все такое тут попросту не остается времени, Уилл. Нас нагружают, как ездовых собак, а если ты не замечал, то я тебе скажу: ездовые собаки обожают свою упряжь! Вот увидишь. Не стоит недооценивать радость вызова и ухода с головой в работу. Я говорю о стопроцентном погружении: уроки, лаборатории, домашние задания, практические работы. Прибавь к этому всю общественную деятельность – спортивные лиги, клубы, концерты, танцы…
– Танцы?
Аджай заговорил почти шепотом, чтобы никто не подслушал:
– В прошлом месяце у нас был праздник Осеннего Сенокоса, так я даже плясал кадриль!
– Ври больше.
– Это было просто безумно весело! Ну, считай меня чокнутым. А все девочки, дружище, девочки.
Аджай вскочил из-за стола и продемонстрировал несколько па кадрили.
Мысли Уилла уплыли к Брук, а от нее – к Тодду Ходаку. В этой ситуации надо было бы разобраться глубже, но он уже успел заметить, что Аджай был жутким болтуном – совсем как ведущий ток-шоу. А Уиллу совсем не хотелось, чтобы до Брук дошла сплетня о том, что он в нее «втрескался».
Когда они закончили еду, Аджай повел Уилла к бювету с минеральной водой. Там, неподалеку от боулинга, они выпили по стакану шоколадно-молочного коктейля, который для них приготовил кондитер в белом остроконечном колпаке – совсем как продавец содовой на рисунке Нормана Роквелла[14]. Когда Уилл переливал свой коктейль в высокий стакан, краешек серебряного кубка покрылся инеем. Он с восторгом стал пить чудесный напиток, в котором плавали маслянистые кусочки мороженого. Из динамиков музыкального автомата звучала приятная популярная музыка. Приглушенный стук падающих кегель звучал убаюкивающе, как водопад. Как бы то ни было, жизнь снова стала прекрасна.
