Джон Норман - Исследователи Гора
– Ты не болен, господин? – спросила рабыня.
– Думаю, нет, – ответил я.
Я знал, что не был в чумных районах. Базийская чума, насколько мне известно, выжгла сама себя несколько лет назад. В течение многих месяцев не было отмечено ни единого случая заболевания. Самое же главное, я не чувствовал себя больным. После выпитой паги я немного опьянел и разогрелся, но жара не было, это точно. Сердцебиение, пульс, потоотделение – все в норме, я даже не задыхался. Не было ни тошноты, ни головокружения, ни нарушений зрения. Единственными тревожными симптомами был зуд в глазах и на коже. Мне хотелось разодрать себя ногтями.
– Ты кузнец или кожевник? – спросила вдруг рабыня.
– Сейчас не время выяснять детали, – отрезал я, затягивая шнуровку на морской сумке.
– Разве плохо, что девушка хочет знать касту своего хозяина? – спросила она.
– Нам пора, – строго сказал я.
– А может, ты купец? – хитро прищурилась рабыня.
– А может, я тебя выпорю? – вопросом на вопрос ответил я.
– Не надо, господин.
– Тогда пошевеливайся!
– Сейчас у тебя все равно нет времени меня пороть, правда?
– К сожалению, нет.
– Может, ты из касты земледельцев?
– Я обязательно выпорю тебя позже, – пообещал я.
– В этом нет необходимости, – отвечала рабыня. – Я буду молчать.
– Удивительная прозорливость, – заметил я. – Хватит болтать – и послушай, что произошло. Они решили, будто у меня чума. Если нас поймают, тебя истребят первую.
– Давай поторопимся! – нервно произнесла рабыня. Мы вышли из дома.
– У тебя сильные руки, – сказала она. – Это от работы с глиной?
– Нет, – процедил я.
– А я думала, от глины.
– Прикуси язык, – рявкнул я.
– Хорошо, господин.
10.Я РАССПРАШИВАЮ КИПОФУ, УБАРА НИЩИХ ИЗ ШЕНДИ
Слепой поднял на меня невидящие белые глаза. Потом вытянул в мою сторону черную, похожую на лапу птицы руку. Я положил на его ладонь долю тарска.
– Ты Кипофу? – спросил я.
Нищий молчал. Я положил еще одну монетку, и нищий спрятал их в карман. Он сидел, скрестив ноги, на плоском прямоугольном камне высотой около фута у западного края площади Утикуфу, или площади Славы. Камень был его этемом, местом для сидения. Передо мной был убар нищих Шенди.
– Я – Кипофу, – произнес он.
– Говорят, что, несмотря на свою слепоту, ты видишь все, что происходит в Шенди, – сказал я.
Он улыбнулся и потер нос большим пальцем.
– Я бы хотел получить кое-какую информацию.
– Я всего лишь старый слепой человек, – произнес он и развел руками.
– Ты знаешь все, что происходит в Шенди, – повторил я.
– Информация может дорого стоить.
– Я заплачу.
– Я всего лишь бедный, старый слепой, – затянул Кипофу.
– Я заплачу много.
– Что ты хочешь узнать? – спросил он наконец.
Он сидел передо мной на своем этеме, закутанный в старые рваные тряпки. К голой коленке старика прилипла кожура лармы. Он был стар, грязен и неопрятен. Между тем этот человек был убаром нищих Шенди. Они сами выбрали его, чтобы он вершил над ними правосудие. Я слышал, что нищие специально выбрали слепого, чтобы он не мог видеть их безобразия. Перед ним они все были равны: убогие и калеки, изуродованные и страшные, все воспринимались убаром как подчиненные одного королевства. Слышал я и другое: Кипофу был образованным, интеллигентным человеком, умеющим проявить настоящую мудрость. Это был решительный, волевой и, когда того требовали обстоятельства, беспощадный человек. Ему первому удалось навести порядок среди нищих Шенди и распределить их по территориям. Никто не имел права просить в Шенди милостыню без разрешения Кипофу, никто не рисковал залезть на чужой участок. Самое главное – каждый нищий еженедельно платил Кипофу налог.
Надо сказать, главарь нищих распоряжался деньгами по-государственному мудро: все попрошайки имели какое-никакое жилье и могли вовремя получить медицинскую помощь. Система функционировала таким образом, что каждому было выгодно заботиться обо всех. Нередко Кипофу приглашали на свои встречи даже члены торгового совета. К слову сказать, нищих в Шенди было немного. Зато каждому подавали хорошо.
– Мне нужны сведения о человеке, который выдает себя за нищего и называет себя Кунгуни.
– Плати, – сказал Кипофу.
Я положил на его ладонь еще один тарск.
– Плати, – повторил он.
Я положил на ладонь старика еще одну монету.
– В Шенди нет нищего по имени Кунгуни, – произнес он.
– Позволь мне его описать, – сказал я.
– Какой в этом смысл? Я все равно его не знаю.
Я вытащил из кошелька серебряный тарск. Кипофу как паук сидит в самом центре агентурной паутины, которой мог бы позавидовать любой убар. Все сколько-нибудь значимые события обязательно вызывали ее колебание.
– Вот серебряный тарск, – произнес я, кладя деньги на его ладонь.
– А! – откликнулся старик и взвесил монету на ладони! Затем проверил ее толщину, провел пальцем по краю и, хотя это было не золото, сунул ее в рот, провел языком по поверхности и слегка прикусил зубами. – Из Порт-Кара, – сказал он, трогая большим пальцем узор на монете.
– Этот человек маленького роста, сгорбленный, на левой щеке шрам. Он хромает и волочит за собой правую ногу.
– Мне показалось, что Кипофу неожиданно побледнел. Потом напрягся и прислушался.
Я огляделся. Никого рядом с нами не было.
– Никого нет, – сказал я.
Я много слышал об остром слухе слепых. Не иначе Кипофу слышит малейшие звуки в радиусе двадцати футов.
– У него сгорбленная спина, но это не так. Он хромает, но это не так. На щеке у него шрам, но это не так. Не ищи его. Забудь о нем и беги отсюда.
– Кто он? – спросил я.
– Возьми свои деньги, – произнес Кипофу и протянул мне серебряный тарск.
– Но я хочу знать!
– Тише! – вскинул руку Кипофу. Я замер.
– Никого нет, – произнес я.
– Вон там, – едва слышно прошептал старик. Там, куда он показывал, ничего не было.
– Там ничего нет, – повторил я.
– Там, – упрямо прошипел старик, вытягивая руку.
Мне показалось, что он спятил. Тем не менее я сделал несколько шагов в указанном им направлении. Никого. Неожиданно волосы встали дыбом на моей голове. Я понял, что это могло быть.
– Теперь он ушел, – сказал Кипофу. Я вернулся к этему убара нищих. Старик был явно потрясен.
– Уходи! – сказал он.
– Я хочу знать, кто этот человек.
– Забирай свои деньги и уходи, – покачал он головой.
– Что ты знаешь о «Золотом кайлуаке?» – спросил я.
– Это паговая таверна.
– Что ты знаешь о белой рабыне, которая там прислуживает?
– У Пембе, владельца таверны, несколько месяцев не было белых рабынь, – ответил Кипофу.
