Я - Спартак (СИ) - Рыжебородый Эрик

– Абсолютно, – вновь кратко ответил Тулий и внезапно вскочив, выхватил меч.

Сурков даже не успел шелохнуться, как не останавливаясь, Тит нанёс резкий удар куда-то в темноту за спиной Игоря. Раздался вскрик и рядом с костром упал человек, подслушивавший разговор друзей. Сурков непроизвольно вздрогнул. Хотя тело лежало лицом вниз, он безошибочно узнал убитого. Игорь бросился и перевернул труп, надеясь на чудо, но нет: друг сразил единственного человека, к которому привязался Сурков – Лукрецию. Рука девушки мёртвой хваткой сжимала нож. Очевидно, она, подкравшись в темноте, хотела заколоть Игоря, но молниеносная реакция и нечеловеческое зрение UCU528 спасли Суркову жизнь.

– Что это, Тит? Чего происходит?

– Она пыталась убить тебя.

– За-чем?

– Очевидно, отомстить за смерть Гая Клавдия Глабра. Лукреция его любила.

– Любила? – повторил как эхо Сурков, не веря словам друга, – она же рабыня и беспрекословно подчинялась воле хозяина. Это не любовь! Стокгольмский синдром, не более!

– Ты не понял, Игорь, она не куртизанка, а сводная сестра.

– Сестра?!

– Мальчик рассказал. Вспомни, сам же говорил о первой встрече с ней. На Лукреции, в отличие от остальных рабов, ошейник отсутствовал. Ведь так!

– Да, но…

– Это не случайность! Отец Гая Клавдия Глабра любил развлекаться в обществе молоденьких рабынь, в числе избранниц патриция оказалась и мать Лукреции, ставшая потом кормилицей юного господина. Дети ведь появились на свет с разницей в один месяц. В общем, Гай тоже воспринимал Лукрецию как сестру. Конечно, римское гражданство она не получила и по закону до сих пор считается рабыней, но на вилле у неженатого брата Лукреция фактически являлась полноправной хозяйкой.

– Не понимаю, она же помогала нам, бежала, и… любила меня.

– Всё просто. Ты забыл про Вику. Она свалилась, как снег на голову, разрушив жизнь Лукреции. Вздорная молодая особа прочно заняла не только сердце Гая Клавдия Глабра, но и место владелицы виллы, оттеснив сводную сестру на второй план и стремясь всячески от неё избавиться. Потом появился ребёнок. Ты же догадываешься, Вика сказала: мальчик – сын Гая Клавдия Глабра. Иного выбора, кроме как физически устранить конкурентку и нежелательного наследника у Лукреции не осталось. Но вот незадача, если умертвить обоих, то сразу станет понятно, произошедшее не совпадение, поднимется вопрос, а кто совершил мерзкое преступление? И что важнее, кому оно выгодно? Ответ очевиден. Совсем другое дело, если мать и сын погибнут в ходе какой-нибудь заварушки, став как бы случайными жертвами.

– Например, во время бунта рабов.

– В точку, Игорь! Тут как раз ей под руку подвернулся я. Конечно, в отличие от тебя, я не верил словам и не любил Лукрецию, но её помощь в подготовке восстания оказалась весьма полезной. Состоялся, так сказать, взаимовыгодный альянс. Она снабжала нас информацией о происходящем на вилле, планах Гая Клавдия Глабра и находящегося под его патронажем Гнея Корнелия Лентула Батиата. Я обещал скорую смерть Вики, а также внебрачного отпрыска.

– Ты не сдержал слово!

– Именно. И не собирался, как ты понимаешь, по вполне понятным причинам! Мать и сын отсутствовали на вилле, когда мы ворвались. Я отказался преследовать Вику. Лукреция раскусила меня, поняв: смерть конкурентки не входит в планы твоего покорного слуги. Остаться она не могла. Гай Клавдий Глабр в тот день, отсутствовал. Он находился в Риме. А без его заступничества, быстрая казнь за участие в мятеже неминуема. Ей пришлось бежать вместе со всеми на Везувий. Лукреция узнала о твоей ненависти к Вике и потому влюбила в себя, стараясь сделать инструментом мести. Далее произошла неожиданность: против нас послали именно Гая Клавдия Глабра и, более того, мы его разбили и пленили.

– Но он потом бежал.

– Верно, Игорь! Помнишь её странное сочувствие и неуместную для бывшей невольницы заботу о пленных римлянах? А поступок Гамелия, усыпившего часового, в результате чего Гаю Клавдию Глабру удалось улизнуть из наших рук. Я тогда не ошибся, подозревая: именно Лукреция отдала приказ бывшему рабу; тот, скорее всего, ей был чем-то обязан. Не господина бедолага спасал, а выполнял просьбу госпожи!

– Почему же она после этого осталась в лагере?

– Я не знаю точного ответа. Возможно, Гай Клавдий Глабр настоятельно попросил следить за нами, полагая, ему дадут второй шанс уничтожить беглых рабов, и он легко победит, используя информацию от сестры, или Лукреция банально ждала послания от брата с сообщением, что можно вернуться, а её роль в заговоре забыта. Теперь точно не установить. В любом случае смерть Гая Клавдия Глабра означала для неё конец всех надежд на возврат прежней жизни.

– Постой, выходит, её убил я, Тит?

– Формально нет, Игорь. Удар клинком нанёс я. Однако, по сути, именно твоя не вовремя брошенная фраза о гибели Гая Клавдия Глабра и нашей к ней причастности стала спусковым механизмом. Лукреция пыталась отмстить за разрушенные мечты и гибель любимого брата.

Снова повисла тишина, лишь нарушаемая потрескиванием веток в костре и редкими голосами, раздававшимися в ночи с другой стороны лагеря восставших.

Формулировка Ломоносова закона сохранения энергии гласит: «сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому». Сегодня Сурков прочувствовал нечто подобное на себе: он обрёл сына, но безвозвратно потерял любимую. Максимально понятную цель «помочь Тулию, чтобы побыстрее вернуться с Лукрецией домой» заслонил туман неопределённости. Игорь не знал, чего именно он теперь хочет. Найти сына? Примириться с Викой, спасти из рабства? Сфокусироваться на задаче Тита, заставив себя забыть о собственных желаниях? Последнее, казалось, наиболее простым и удобным, из разряда: если есть тяжёлые переживания, то надо сосредотачиваться на работе. К утру Сурков решил именно так и поступить, всецело погрузившись в борьбу окружавших его людей за свободу!

***

Децимация! Это страшное слово вселяло ужас в сердца легионеров, старавшихся никогда не произносить его вслух. Марк Лициний Красс был настоящим последователем Луция Корнелия Суллы, с которого брал пример не только в завидном упорстве и в достижении целей любыми средствами, но и в нечеловеческой жестокости с использованием людей в роли инструментов.

Легат Муммий, как и многие римские полководцы, не считал рабов достойными противниками, потому вопреки приказу Красса следовать за восставшими, постоянно маневрировать, уклоняться от сражения и не вступать в бой, при первой же возможности атаковал армию Спартака и предсказуемо оказался наголову разбит. Штандарты легионов, включая орлов, попали в руки мятежников. Поражение деморализовало всё войско римлян, селя в бойцах неуверенность в собственных силах. С таким настроем нельзя победить, и Марк Лициний Красс безотлагательно принял меры, приказав провести децимацию – казнить каждого десятого из числа «провинившихся». Наказание строгое, применявшееся в римской армии чрезвычайно редко.

В чём собственно были виноваты легионеры? Каждый из них бежал с поля боя, по крайней мере, дважды. Ведь Муммий возглавил именно те легионы, которые ранее находились под началом консулов Гнея Корнелия Лентула и Луция Геллия Публиколы. Солдатам фактически просто не повезло с командирами, заведшими их в ловушки Спартака. Естественные стремления индивида зачастую, а особенно во время войны, противоречат интересам государства. Для Рима выгоднее, чтобы легионеры героически пали на поле боя, прихватив с собой в царство смерти Оркуса как можно больше восставших. В то время как, обычный человек, пусть и одетый в доспехи, страстно хотел уцелеть, продолжать существовать, есть, пить, спать, любить. Вся вина легионеров заключалась лишь в том, что они смерти в бою, предпочли жизнь. И именно это Красс решил «исправить», показав наглядно всем: смерть неотвратима.

Два легиона построили в поле без оружия и доспехов, окружив остальной армией. Произвольно разделили на десятки. В каждой образовавшейся таким образом группе бросали жребий, выбирая смертника, которого остальные девять товарищей по несчастью немедленно забивали сложенными в кучи камнями и дубинами. Прилюдно. Беспощадно. Ничто не имело значения: ни дружба или родство, ни происхождение, ни прошлые заслуги, ни поведение в последней битве. Среди казнённых оказались как отъявленные трусы, бежавшие в порыве паники, так и настоящие герои, сражавшиеся до последнего, подававшие пример остальным и получившие многочисленные ранения. Плебеи и патриции. Рядовые легионеры, центурионы и трибуны. Слепой жребий и Красс не знали пощады.