Илайа Николс - Паруса смерти
— Кажется, ударив Гронни, ты приобрела себе врага,— сказал он.— Но зато у тебя появился и могучий защитник — Корк.
— На вид он не очень-то могучий,— пожала плечами девушка.— Правда, ваши воины явно опасаются его.
— И не случайно,— ответил старик.— Ведь Корк — бересайк.
— Воин-безумец?
— И это ты тоже знаешь. Ты назвала свое имя…
— Соня.
— Ну а меня зовут Орм. Однако Гронни прав: Соня — не ванирское имя.
— Я выросла в Туране.
— Понятно. А откуда ты знаешь песнь о Ронде?
— От матери… Она много рассказывала мне о родных местах.
— Понятно. Соня, Соня… Может, Сана? Жену Улфа-воителя звали Саной.
—…Хей! — кричал тем временем Грейп.— Вы что-то разленились! А ну, быстрее забирайте, что еще осталось ценного на этой груде старых досок и возвращайтесь на борт «Дракона»! Живо, живо!
* * *«Дум-м!.. Дум-м!.. Дум-м!.. Дум-м!..» Мерные, гулкие удары барабана разносились над морем, задавая ритм гребцам. Барабан представлял собой огромный медный котел, верх которого был затянут бычьей шкурой. Бить по ней полагалось увесистой дубинкой. В такт барабанному бою подымались и опускались весла. Тридцать два гребца — по шестнадцать с каждого борта — наклонялись вперед и выпрямлялись, ворочая тяжелые весла, наклонялись и выпрямлялись… Перед барабанщиком стояли большие песочные часы, отмерявшие время работы гребцов. Когда последние песчинки пересыпались из верхней части стеклянного сосуда в нижнюю, барабанщик перевернул его и отдал команду, по которой гребцы встали со своих скамей и поменялись местами. При работе с веслами больше устает та рука, которая находится дальше от борта. Чтобы нагрузка была равномерной, гребцы время от времени меняли борт. Барабанщик возобновил удары. И снова весла подымались и опускались, двигая вперед корабль. Х-ха… Х-ха… Х-ха… Х-ха…— слышалось тяжелое дыхание гребцов. Это была нелегкая работа. Гребцы вытирали потные лбы и все чаще поглядывали на струйку песка, отмерявшую время. Когда верхняя часть сосуда из толстого зеленоватого стекла опустеет, за весла сядет другая смена. Но песок сыпался так медленно… Бил барабан, шипели волны, разрезаемые носом корабля. «Морской Дракон», мерно ударяя по воде веслами-плавниками, неутомимо двигался на юго-восток. Глаза «Дракона», сделанные из двух овальных зеркал, отражали подымающееся солнце.
Капитан Грейп внимательно осматривал горизонт. Вдруг он насторожился и, прищурив глаза, уставился в какую-то точку, заинтересовавшую его.
— Сана! — позвал он.— Сана!.. Эй, где эта девчонка?
Соня находилась на носу корабля. Она стояла под драконьей головой, ухватившись за ее «шею», и неотрывно смотрела в темную воду, колеблемую медленной пологой зыбью. Девушку настолько поглотило это занятие, что она, казалось, не замечала ничего и никого вокруг. Грейп подошел к ней, хлопнул по плечу… и едва успел увернуться от крепкого кулачка, удар которого был нацелен ему в лицо.
— Тише ты, рыжая кошка!
— А чего ты пугаешь? Подкрался…
— Так ты, значит, с перепугу ударила? — улыбнулся Грейп.— Молодец. Это говорит в тебе ванирская кровь. Южанин, испугавшись, пытается убежать, а ванир — ударить. Но я хочу поговорить с тобой не об этом. Видишь, во-он там, по левому борту, виднеется горная вершина. Можешь ли ты сказать, что это за земля?
— Могу,— ответила девушка.— Это один из островов Барахского архипелага.
— Барахского..? — задумчиво протянул капитан.— Не на нем ли расположены стоянки пиратов?
— Верно. Сама я там не была, но слышала много рассказов об этих местах. Люди говорят, что на Барахских островах пираты выстроили целые города — с верфями, доками, тавернами и игорными домами. А бухты и проливы защищены так хорошо, что даже зингарский флот не рискует входить в них. Пиратские города существуют уже много сотен лет. Они упомянуты еще в легендах о Конане…
— Угу,— кивнул капитан, внимательно разглядывая далекое темное пятнышко возле самого горизонта. Неопытный человек принял бы это пятнышко за самое обычное облачко.
— Так говоришь, зингарцы не рискуют сунуться в волчье логово? А если туда войдет волк-одиночка?
Девушка, прищурив зеленые глаза, испытующе глянула на капитана.
— Разве ты не знаешь волчьи обычаи? Обычно стая разрывает чужака в клочья.
— Не всегда,— покачал головой Грейп.— Только в том случае, если чужак покажет свою слабость или трусость.
Капитан повернулся и задумчиво поглядел в сторону кормы. Похоже, какая-то мысль не давала ему покоя. Два ряда гребцов, повернутых к нему спинами, нагибались и распрямлялись в такт ударам барабана, нагибались и распрямлялись. Люди из отдыхающей смены расположились в средней части палубы: они чистили и точили оружие, переговаривались, негромко напевали, наконец, просто лежали на палубе, уставясь в голубое бездонное небо, или дремали. Наконец капитан решил, что ему делать.
— Левый борт табань! — проревел он.
Гребцы левого борта замерли, удерживая весла неподвижно в воде. На правом борту гребли по-прежнему. «Морской Дракон» начал менять направление движения: пять ударов барабана и гребков, десять, двенадцать… Нос корабля постепенно развернулся в сторону далекой земли.
— Левый борт — весла суши!
Гребцы дружно навалились на вальки, подымая лопасти весел. Капли воды, падающие с концов весел, звонко щелкали по поверхности воды.
— Оба борта — греби! — заревел капитан.— Эй, рулевой, видишь сушу прямо по носу?!
— Вижу…— донесся с кормы голос рулевого.
— Держи прямо на нее!
«Дум-м… Дум-м… Дум-м…» — бил барабан, точно раздавались удары огромного сердца. «Дракон» устремился к новой цели.
— Ты очень рискуешь,— Соня пристально смотрела на капитана.
— Я рискую всю жизнь,— ответил тот.
— Надо же, и до сих пор живой…
— А это уж потому, что я никогда не рискую глупо! — Капитан громко расхохотался.
— Эй, храбрецы мои! — заорал он, резко оборвав смех.— Та земля, к которой мы сейчас плывем, заселена славными вояками. Они могут стать неплохими союзниками для нас, а уж врагами — так и вовсе замечательными!
Ваниры радостно взревели. Эти воины считали, что смерть в бою почетней и гораздо предпочтительней, чем смерть в постели, а для каждого человека час смерти, как и час славы, заранее предопределен богами. Кроме того, ваниры верили в то, что существуют люди, которым судьба благоволит во всех их начинаниях. Именно таким счастливчиком считался Грейп Крысиный Нос — это был четвертый поход под его руководством, причем из предыдущих трех он возвращался почти без потерь и с богатой добычей.
