Ямата-но Орочи (СИ) - Чудинов Халег

Тоёукэ!

Мой взгляд зацепился за грудь Чирику, где тут же заплясало белое пламя. Его он даже не почувствовал, обратив внимание на огонь лишь после предупреждения товарищей. Но уже поздно. Желтая одежда монаха уже осыпалась заледеневшим песком, а пламя перекинулось на кожу, впиваясь в плоть и вымораживая внутренности. Хотелось бы, чтобы Тоёукэ попало на голову — было бы меньше страданий перед смертью, а так белое пламя заморозит не сразу.

Потеряв уже почти половину товарищей и видя, как безуспешно пытается сбить пламя Тоёукэ с себя ничего не понимающий Чирику, остальные шиноби поостереглись приближаться ко мне. Вновь в воздухе послышался треск молний. В ладонях одного из противников формируется слепящий белый шар.

Сарутахико!

Левый глаз обожгло жаром изнутри. Я поворачиваюсь в сторону, движение с возрастающим ужасом на лице повторяет шиноби, который под воздействием Мангекьё Шарингана не мог даже предупредить товарищей и остановить технику. Неистово трещащий и сыплющий молниями столб света пронесся сквозь пространство, испепелив готовящего очередную вакуумную технику ниндзя со знаками клана Шимура. Я разворачиваю ладони к себе — шиноби, из рук которого бьет поток сокрушающей энергии Райтона, повторяет движение и собственная техника превращает его голову в прах.

Его тело еще падает на землю, как Шаринган замечает пронесшуюся к нему по земле чакру Дотона. Успеваю удивиться, заметив знакомую технику, а безголовый труп меж тем уже несется в мою сторону. И не он один. Дотон Сосей Дзюцу: Шиши Доджо позволяет поднять зомби, не обладающих прижизненными талантами и разумом, но зато берет массовостью. В Кинохе еще не забыли это ниндзюцу.

Шики Теншин. Ватацуми!

Мертвые тела разрывает гравитационными аномалиями. И тут же мне везет — Асума отвлекся, и наши с ним взгляды пересеклись.

Микануши!

Тело Сарутоби замерло и рухнуло навзничь, на лице шиноби проступила маска нечеловеческого ужаса, вселенного в него гендзюцу моего Мангекьё Шарингана. Еще пара оставшихся в живых шиноби Кинохи уже смазала пятки маслом и почти скрылась от меня в лесу.

— Отступать поздно, — покачав головой, прошептал я.

Шики Теншин! В глазах вспыхнул новый узор Мангекьё. Инари! Едва ощутимая волна искажения пронеслась по воздуху, рождая барьер, замыкающий пространство внутри себя. Сложная техника совмещала пространственно-временное воздействие и гендзюцу, заставляя оказавшихся в ее власти людей блуждать по лабиринту Инари, не находя выхода. И всегда возвращаясь к его центру. Два сотканных из чакры крыла вонзились в несущихся мне навстречу беглецов, снося их бестолковые головы.

По-прежнему чувствуя неудержимую легкость в теле от техники Утаката, я развернулся ко все еще живым Акимичи и Сарутоби. Первый уже почти отошел от Раншиншо и даже пытался подняться. За его спиной начали загораться широкие синие крылья из чакры, напоминающие крылья бабочки. Клановое хидзюцу, во многом напоминающее использованное мною киндзюцу клана Фума.

— Не мучай себя, уйди с миром, — со вздохом посоветовал я Дото.

Удар ногой впечатал голову шиноби в землю. Кровь вперемешку с осколками костей и содержимого черепа брызнула из-под моих сандалий. Только сформировавшиеся крылья бабочки рассыпались синими искрами, истаяв в воздухе. Я же на своих крыльях подлетел к Асуме и опустился возле него на землю, разглядывая искаженное ужасом лицо.

Сын Сарутоби Хирузена. Помню, как мы с Джирайей и Цунаде ходили поздравить учителя с рождением наследника после череды девочек. В тот день я еще встал на путь примирения с Микото, исцелив ее отца. А потом он погиб в войне. Я предвидел это, когда Микото со слезами на глазах благодарила меня за лечение. Глупая девочка.

— В память об учителе я сохраню тебе жизнь, Асума. Может, в этот раз Мирай повезет и у нее будет отец.

Техника Шики Теншин вновь коснулась глаз. На багрянце Шарингана заплясал новый рисунок. Техника Котоширонуши позволяла манипулировать памятью. Сейчас разум Асумы был под властью Микануши, насылающем ужас гендзюцу, и для начала пришлось освободить Сарутоби от него и только потом очистить память о произошедшем сегодня, убрав картину боя и способности Охеми из воспоминаний.

Лицо сына Хирузена разгладилось, маска ужаса сошла с него. Не уверен, что техника Мангекьё даже после удаления воспоминаний пройдет для него бесследно как и Цукиёми, Микануши наносит серьезный вред психике, но шанс у Асумы есть. Если он сумеет им воспользоваться и не помрет через пару же часов. А то знаю я этих шиноби, склонны они к подобному.

Закончив с Асумой, я поглядел наверх, вновь проверяя, не видно ли пролетающих мимо летательных аппаратов Страны Пламени. Но нет, небо чистое. Похоже, на этом направлении Като и его военачальники сосредоточили в основном пехотные части, передовые отряды которых пока кончились или обходят оставленные мною ловушки. Хорошо.

В глазах только темнеет.

— Значит, работа на сегодня сделана, — на выдохе подытожил я.

Оглядевшись по сторонам, я приметил тот самый камень-скамью, чудом уцелевший во время битвы. Добраться до него стало почему-то трудной задачей. Тело было все таким же легким, невесомым, слабости не ощущалось совсем, голова чиста и ясна, только зрение туманно и ноги заплетаются. Странные эффекты техники Фума. Рухнув на камень, я поглядел вперед. Позади осталось маленькое горное святилище, а впереди теперь открывался грандиозный вид на дельту реки Бандзё. Сель, вызванный шиноби южного Листа, смел холмы и деревья, закрывающие обзор. Шиноби сильны, вот бы еще силу прикладывали к чему-то созидательному, а не деструктивному.

А так красивый вид. Только насладиться им не получается из-за закрывающей глаза пелены. И Шики Теншин уже не поможет. Но, сидя без движения, можно насладиться наступившей тишиной и гармонией. Не грохочут техники, зато робко чирикают птицы. Шелестит ветер в кронах деревьев. В нос лезет запах свежей земли и смятых трав. Природная энергия сама собой потекла в тело, проникая в меридианы и замещая угасающую чакру. Легкость из тела испарялась, замещаясь тяжестью.

Вскоре каменная скамья была скрыта выросшим вокруг нее огромным деревом.

***

Палуба ходила под ногами ходуном, корабль мотало на высоких волнах, словно щепку. И хоть буря в небесах уже утихла, но море успокаивалось медленно. Соленая волна переваливала через борта, хлеща по доскам и унося в море кровь и трупы. А то, что не могла унести вода, скидывали за борт шиноби. Например, ледяные глыбы, в которые оказались вморожены некоторые пираты после встречи с техниками Рахьё. Сам же Юки таких незадачливых врагов и отправлял оттаивать в пучину вод. Но кроме пиратов на корабле были и другие противники. Киринины. В основном из клана Хозуки.

— Не смотри, если не хочешь, Сангецу, — привычно ловя баланс на толкающей ноги палубе, посоветовал я девчонке неподалеку от себя.

Хотя какой девчонке? Ей уже двадцать лет, этой Хозуки Сангецу, дочери Хозуки Мугецу, избравшей сторону Забузы и Теруми и предавшей этим клан.

— Они были врагами, Кёда, — безэмоционально ответила мне девушка. — Я сделала то, что должна была. Для них я была не полноценной Хозуки. Но я не смогу себя простить.

Я молча обнял девушку, притянув ее к себе и заставив отвернуться от вида истерзанных тел своих родственников. Она безвольно повиновалась, уткнувшись носом мне в грудь.

— Не сможешь простить — пойми. И помни, почему ты выбрала нашу сторону, — похлопав Сангецу по спине, заверил я ее. — Такова гражданская война, Сангецу.

Плечи девушки затряслись, немые слезы текли из ее глаз, чему я совершенно не мешал. Пусть выплеснет накопившиеся чувства хоть так. Сегодня ей пришлось предать свой клан, раскрыв их убежище. Уже месяц прошел, как началось восстание Забузы и Мей. "Восстание синих повязок", как его называют все чаще по причине того, что восставшие в качестве опознавательного знака носят повязки из ткани именно синего цвета. Пока борьба шла с переменным успехом. Момочи и Теруми удалось поднять под свои знамена достаточное количество шиноби, однако проблема была в том, что против них стояли кланы из высших эшелонов Кири, за которыми была поддержка знати, а та не совсем понимала причины конфликта между ниндзя и не планировала что-то менять в Тумане.