Джим Батчер - Фурия первого лорда
Когда стал приближаться вечер, Маркус остановился на самой южной точке защитных укреплений и уставился в приближающуюся темноту.
По словам Октавиана, Ворд неспешно приближался, находясь в сорока милях от Антиллуса.
Проведя много лет на полях битв, Маркус знал, что никогда нельзя быть уверенным где враг, пока он не будет достаточно близко, чтобы достать его лезвием.
Отчасти, понял он, это было причиной того, почему он предпочел жизнь Валиара Маркуса жизни курсора.
Солдат может не знать, где враг, но он практически всегда знает, кто враг.
— Пребываешь в раздумьях? — раздался негромкий голос позади него.
Первое Копье повернулся к Маэстро Магнусу, стоявшему позади него на расстоянии небольшого шага. Он приблизился к нему невероятно тихо на дистанцию смертельного удара.
Если бы Магнус захотел, то смог бы поразить его гладиусом, висящем на боку, или ножом, который был спрятан.
Учитывая броню Маркуса, первой задачей было бы разрезать шею сзади, под правильным углом, повредив позвоночник, затем перерезать один из крупных кровеносных сосудов шеи и, напоследок, рассечь трахею.
Сделанное правильно это приведет к стопроцентному тихому убийству даже тяжело бронированной цели.
Воспоминания Маркуса вернули его в академию, где он практиковал это снова, и снова, и снова, пока движения не отложились в мышечной памяти его рук, плеч и спины.
Это была одна из стандартных техник, которой обучали курсоров.
И Маркус только что был использован для практики.
Это было одной из разновидностей игры среди студентов курсоров, — хотя Маркус сам никогда не участвовал в этом, — рассказать другому курсору способ, которым ты мог бы его убить, если бы пожелал.
Позиция Магнуса, расслабленная и беспечная для стороннего наблюдателя, сосредоточенная и готовая к действию на самом деле, являлась непростой задачей.
Любой, кто тренировался в Академии, должен был распознать ее.
Итак. Старый курсор что-то подозревает.
Первое Копьё хмыкнул, как будто ничего не заметил. От них до ближайшей группы занятых работой легионеров было добрых сорок футов.
Поэтому для соблюдения конфиденциальности разговора вполне достаточно было слегка понизить голос.
— Размышляю над тем, сколько времени понадобится Ворду, чтобы добраться сюда.
Магнус с минуту молча смотрел на него, не меняя позы, затем подошёл к Первому Копью и встал рядом.
Маркус отметил про себя, что рукав у старого курсора слегка оттопыривается рукояткой спрятанного в нём ножа.
Магнус, конечно, уже стар, и дни его побед в единоборствах давно остались в прошлом. Но если он начнёт действовать, возраст не сделает его менее опасным противником.
Потому что ум курсора, всё ещё острый, как бритва, был куда более реальной угрозой для противника, чем его мышцы или его оружие, или его фурии.
— Всем кажется, что у нас в запасе довольно много времени, — заметил Магнус. — Антилланцы ожидают первую атаку никак не ранее, чем через полмесяца.
Маркус насмешливо кивнул.
— Конечно. Они, видно, только что поставили нас об этом в известность.
Уголок рта старого курсора дернулся в лёгкой усмешке.
— Или ворд атакует их, или они сами нападут на нас. Но, кажется, они не станут лезть в драку, если этого можно будет избежать, — он тоже смотрел на юг, в сторону антилланцев, хотя Маркус знал, что его слезящиеся глаза были близорукими. Затем добавил:
— Октавиан хочет поговорить с тобой.
Маркус кивнул. Затем покосился на собеседника и произнес:
— Ты постоянно посматриваешь на меня, Магнус. Что не так? Я украл твои любимые ботинки или что-то типа того?
Магнус пожал плечами.
— Никто не знает, где ты был с момента увольнения из Антилланских легионов до возвращения на службу в Первый Алеранский.
Первое Копье почувствовал, как в его животе разгорается огонь. Кислота заставила отрыжку подняться к его горлу. Он скрыл ее за грубым смешком.
— И из-за этой ерунды ты нервничаешь? Один старый солдат возвращается к жизни в стедгольде. Неудивительно, что он старается не выделяться, Магнус.
— Вполне разумно, — признал Магнус, — но немногие из старых солдат попали в Дом Доблести. Когда мы отплывали, их было всего пятеро на всю страну. Каждый из них в настоящее время гражданин. Три стедгольдера и граф. Ни один из них не вернулся к жизни простого человека.
— Я вернулся, — легко произнес Первое Копье, — ничего сложного.
— Многие ветераны помогали основать Первый Алеранский, — продолжал спокойным голосом Курсор. — Немалая часть была из Антилланских Легионов. Все они помнили вас, по крайней мере, понаслышке. Никто из них не слышал ничего о том, что происходило с вами после отставки.
Он пожал плечами.
— Это — необычно.
Маркус разразился лающим смехом.
— Ты выхлебал слишком много масла из печени левиафанов. — Он добавил серьезности голосу. — У нас и без того предостаточно врагов, чтобы еще выискивать там, где их в помине нет.
Старый Курсор разглядывал Маркуса спокоиными, влажными глазами.
— Да, — сказал он вежливо. — Где их в помине нет.
Маркус почувствовал, как у него перехватило горло. Он знает. Что-то знает. Или думает, что знает.
Маркус сомневался, что старый Курсор выяснил кто он есть на самом деле — курсор Фиделиас, для Аттиса и Инвидии Аквитейн — сообщник, для Короны — предатель.
Конечно, он не знал, что Маркус в итоге повернул против верховной леди Аквитейн, убив ее отравленным болтом балесты — или, кровавые вороны, во всяком случае был близок к этому.
И он никак не мог знать, насколько больше значит имя Валиар Маркус, Первое Копье Первого Алеранского Легиона, для усталого, измученного старого убийцы, звавшегося Фиделиасом.
Однако глаза Магнуса говорили — он знает. Он пока мог не иметь стройной цепочки всех фактов, но по его поведению, его действиям, его словам было ясно — он знал достаточно.
На мгновение Фиделиас почувствовал безумный порыв попробовать то, что он редко находил полезным в жизни: он подумал рассказать старому курсору правду. Что бы ни случилось потом, по крайней мере неопределенность бы исчезла.
Его рот открылся. Фиделиас ошеломленно почуствовал своего рода раздвоение, на самом деле это не он решил говорить, а некоторая часть его — Маркус в нем, скорее всего, сделал это без его согласия.
— Магнус, нам нужно поговорить, — сказал он, и тут из окружающей тени вырвался Ворд.
Три твари неслись, прижимаясь к земле. Длинные гибкие тела с шестью тонкими ногами и хлестким хвостом, который стелился позади.
