Ямата-но Орочи (СИ) - Чудинов Халег

Акакагачи!

Ночные сумерки для нас обоих заволокла бездонная тьма. Под ногами Мадары расплескалось безграничное озеро. Мелкие волны кольцами побежали по его глади от ног Учиха, под кромкой воды бледными тенями виднелись огромные морды. Словно раздутые утопленники подо льдом, в недрах души джинчурики были заточены Хвостатые. Моя рука в груди Мадары ухватилась за его чакру. Вокруг второй маревом заклубился воздух.

Бьякко!

Гром ударил по ушам и по всему телу. Проявившийся между нами призрачный тигр отбросил Мадару назад. Мелкие куски плоти джинчурики и его кости брызнули из разорванной груди, прежде чем новые ткани стремительно затянули дыру. Но от Учиха к моей руке тянулась тонкая нить из чакры. Голодная тьма в моей душе жадно тянулась к заточенной в джинчурики силе. Я рванул руку на себя прежде, чем Мадара успел сам оборвать связь. Чакра бесформенным комком вырвалась из его груди, еще в полете разделяясь на части и обретая форму. Четыреххвостая обезьяна, пятихвостый олень с зубастой мордой, шестихвостый слизень и осьминог с человеческим торсом и бычьей головой — чакра четырех биджу, которые были полностью поглощены Мадарой. Я не глядя отбросил их в сторону. Чакра биджу умчалась вверх, быстро пропав в небесах. А от моих не успевших далеко упасть ног к телу вырвались белые жгуты змеиных тел. Они быстро соединили две половинки тела. Мгновение — и на мне уже ни следа от ран.

Вот только одежда моя, в отличие от покрова Мадары, была почти обычной. Во всяком случае, она не могла регенерировать. Когда я мягко приземлился на ближайший корень Шинджу, Учиха не только успел отрастить себе новую руку и залатать дыру в груди, но и его одежда была в полном порядке. Я же раздраженно повел плечами, сбрасывая с себя верхнюю часть кимоно. Низ все еще удерживал пояс, а вот верх остался отрезан лучом Мадары и теперь только мешался.

— Ха-ха! Неплохо! Но это все, на что способен ками? Оторвать небольшой кусок биджу? — Мадара разминал пальцы на только что отросшей руке. — Под божественной шелухой скрывался простой преступник.

Я покосился на свое плечо. На нем виднелась часть печати. Это все еще была та старая печать, с помощью которой я запечатал в себе сначала непокорного Манду, а затем и самого Хакуджа Сеннина. И если раньше печать выглядела как татуировка змеи на плече, то сейчас она стала куда как сложнее и больше. Сейчас в моем теле было заключено пять существ, каждое из которых было запечатлено на коже. На моей спине должны были красоваться пятиглавый и четырехглавый драконы и еще несколько многоглавых волков. Такими татуировками обычно отмечали себя члены преступных группировок, шиноби подобным не баловались.

— Я просто выполнил свое обещание биджу, — ответил я Мадаре.

— Обещание? К чему эта ложь? Ты так бахвалился, но потуги твои бесполезны! Украденные тобой крохи чакры не отодвинут час искупления! Бутон скоро раскроется!

Я без особого интереса посмотрел на вершину Шинджу. Там и в самом деле уже показались лепестки цветка. Это я и так чувствовал. Правда, все происходит быстрее, чем я рассчитывал. Я пробежал взглядом по округе, безошибочно найдя небольшую фигуру среди переплетений корней. Зецу. Пытается передать чакру своего Десятихвостого матери? Она не идеально подходит, но все же ускоряет процесс.

— Если не будет цветка, то нечему будет распускаться, — пожал я плечами и с силой выбросил руку вперед.

Удар казался легким, но кожу словно кипятком окатило. Вены на руке вздулись. Должно быть, это выглядело так, словно я пытаюсь поднять что-то невидимое и очень тяжелое. По сути, так оно и было. Моя физическая энергия разлилась по пространству, сдвигая огромную массу воздуха. Я поднимал бурю. В ночи меж корней Шинджу тоскливо завыл ветер. Его первые хлесткие порывы ударили по лицу, в воздух испуганно взметнулись песок и прах. Над корнями начали расти черные вихри. Средь гула ветра раздался треск первых разрядов молний. Ночь осветили яркие зарницы. Вскоре уже мириады электрических разрядов засверкали между корней. Они вились змеями и плыли меж взмывающих к небесам смерчей, пока не утонули в них.

Нарастающий рокот торнадо и треск молний давил, пока в небеса не ударил резкий грохочущий рев сотен драконов. Мелко задрожал цветок на вершине древа. Сотни черных от втянутого песка и праха смерчей осветились изнутри лазурным светом молний. Мелкие разряды бежали по телам из свитых потоков воздуха, сплетая рисунок чешуи. Сотни сотканных из ветра и молний драконов взметнулись в небеса, извергая грохот грома из ощерившихся частоколом зубов пастей. И обрушились вниз. Их тела оплетали корни Шинджу, неистовый ветер сминал древесину и рвал ее на куски. Молнии скакали по коре и разрывали корни изнутри, обугленные щепки разлетались в стороны и тонули в сияющих молниями телах Сейрю. Ствол Шинджу начал дрожать и шататься, грозя совсем упасть.

Мадара скрылся за пеленой поднятой пыли. Я все еще видел его своим додзюцу. Океан чакры сейчас бурлил в его меридианах и готов был вырваться на волю. Уверен, он придумает, что сделать с моей техникой. Но это еще не конец. Я спрыгнул с корня и проскользнул мимо длинных извивающихся тел драконов. Земля приняла меня мягко, камни упруго продавились под моими ногами и погасили инерцию падения. Смерчи Сейрю вытянули подняли в небеса всю массу песка, которая образовалась здесь после применения Хататагами. Я оказался в глубоком котловане с неровными стенами. Несмотря на ночь, здесь было светло — прямо над головой вились сияющие молниями тела драконов.

В этом трепещущем свете особенно нереально выглядела картина, произошедшая в следующее мгновение. Моя жизненная энергия растеклась по земле. Когда-то для подобного мне нужно было использовать технику Неорганического Оживления, Сенпо: Муки Тенсей. Она позволяла своей жизненной и природной энергией оживлять неживую материю и управлять ей. Сейчас мне хватало желания, чтобы сделать воздух или землю частью себя, продолжением своего тела. Каменные стены большой ямы начали оплывать, подобно воску на огне. Холодный камень стекал и дрожал. Он выталкивал из себя корни Шинджу. Длинные каменные пики взмывали вверх и дробили древесину. Ее хруст был слышен даже сквозь рев смерчей и грохот молний.

Все прекратилось внезапно. У меня над головой словно беззвучный взрыв произошел. Явно видимая волна пронеслась во все стороны, сметая Сейрю, разбивая их тела на отдельные молнии. Вал из молний и песка пронесся над землей и ударился об алые стены барьера. Те опасно продавились и задрожали, но выдержали напор. В очистившихся небесах вновь ярко засияла Луна. Вот только сейчас к ней уже не был устремлен бутон на высоком стволе Шинджу. Древо медленно и величественно заваливалось на бок. Громко трещали корни, которые просто ломало огромной массой ствола.

Я мельком глянул на Мадару, ожидая его действий. За его спиной медленно сконденсировалась одна на миг пропавшая Гудодама. Ее взрыв и разметал моих драконов. Сам же Учиха уже завис в воздухе возле Шинджу и был готов применить технику поглощения. Здесь без изменений. А вот Зецу... Рядом со мной в воздухе вспыхнуло яркое пламя. Алые язычки огня в форме перьев закружились в танце. Они казались легкими, ажурными и безобидными. Но от их жара от земли потянулся дымок, камень начал трескаться, словно пот на его поверхности проступили мутные капельки стекла. Эта тень Судзаку остановила Зецу и заставила его отшатнуться.

— Ты слишком настойчиво пытаешься подставить себя под мои удары, — заметил я. — Слишком очевидно, что с силой Десятихвостого ты все равно больше рассчитываешь на отражающую технику. Она так сильна?

Черная тень на лице марионетки зашевелилась, напоминая ожившую смолянистую массу, на гладкой поверхности которой плавали два желтых круглых пятна. И они уставились на меня. Тень прорезал рваный провал рта и зашевелился.

— Хе-хе. Эта способность должна была убить тебя, — звук голоса Зецу был странным, словно рождался где-то в стороне от самой твари. — Она поглощает силу атаки врага и возвращает ее обратно. Даже желания убить ее носителя хватает, чтобы умереть самому.