Джим Батчер - Фурия первого лорда
Позади него послышался звук.
Звук настолько невероятный и глубокий, что он не столько услышал его, сколько ощутил как вибрирует все его тело.
Он ширился и рос, пока не достиг своего максимума как колоссальный звук латунного рога, и Тави рискнул оглянуться через плечо, чтобы увидеть, что издало этот гул.
Это был Гарадос.
Вся верхушка горы приподнялась, камни теряли форму, таяли и трескались, приобретая черты огромного и отвратительного человекоподобного лица.
Горящие красным впадины заменяли глаза, а вместо рта была огромная зияющая пасть без губ или зубов.
Вся гора сотряслась, и Гарадос повернулся налево и направо, освобождая широкие плечи из плена горы.
Мозг Тави запнулся и перестал действовать, когда он увидел великую фурию в движении. Он просто не мог поверить, что видит что-то настолько немыслимо большое.
Он едва успел повернуть голову, чтобы сделать следующий шаг.
Падающий камень размером с его кулак ударил по его голени, и он закричал от боли, но продолжал прыгать, направляя свои прыжки с помощью ослабленной магии ветра.
Гарадос вытащил из горы одну ногу, и Тави пришлось карабкаться чтобы отпрыгнуть с коленной чашечки размером с стедгольд.
Спустя несколько шагов, широкая ступня поднялась из горы и направилась к Тави, будто он был мелкой досадой, букашкой которую нужно раздавить и забыть.
Тави отчаянно прыгал вниз по склону, пытаясь выбраться из-под огромной ноги, и внезапно почувствовал что к нему пришло новое понимание слова «высокомерие». Когда на него упала широкая тень, он услышал чей-то истерический смех, и узнал свой голос. Ему нужно было покрыть невозможный километр, как минимум, чтобы спастись от мощи необъятной фурии.
С холодной и практичной уверенностью, он понял что просто недостаточно быстро движется. Он никак не успевал добежать вовремя.
Эрен медленно поднялся со своего места рядом с Графом Кальдерон на лавке цитадели Гаррисон.
Он смотрел, как гора — гора! — поднялась со своего места в форме человеческой фигуры вдвое выше, чем была ранее, немыслимо огромной.
Далекое расстояние не позволяло рассмотреть черты лица, но Эрен видел что оно было сложено грубо, диспропорционально, порождение уродства, злобы и ужасной силы.
— Кровавые вороны, — выдохнул Эрен, глядя как отдаленная фигура подняла ногу движением, похожим на человеческое, чтобы раздавить насекомое. — Что это?
Бернард вытаращился на фигуру и медленно покачал головой. — Великие фурии, мальчик, — пробормотал он. — Ты с ума сошел?
Земля сотряслась так сильно, что вода выплеснулась из импровизированных целительских ванн, созданных магически в каменном полу старого холла разрушенного стедгольда.
Амара прислонилась к стене и понадеялась, что землетрясение не обрушит крышу холла на их головы.
Спустя мгновение, толчки уменьшились, хотя полностью не остановились, и изумленные, недоверчивые крики добавились к какофонии криков боли и агонии.
Амара оглянулась на Исану, Одиану и целителей Легионов Октавия, которые работали с ранеными и были слишком заняты были своими битвами и магией, чтобы замечать что-либо вокруг.
Затем она шатаясь направилась к двери, чтобы встретить там Леди Плациду.
Плацидус был найден под слоем расчлененных вордов глубиной в 3 метра, тяжело раненный, но живой.
Даже сейчас он лежал на земле неподалеку, и Ария впервые отошла от него.
Они с Амарой уставились на невероятную фигуру, поднимающуюся из горы на северо-западе, ее лоб был увенчан громом и молнией, ее плечи окутаны грозовыми тучами и дождем, ее необъятная и ужасная форма закрывала мили и мили голубого неба.
Что-то похожее на рот разверзлось, и его рев снова потряс землю.
Две женщины были вынуждены схватиться за дверной проем, чтобы остаться на ногах.
— Великие фурии, — прошептала Амара.
— О да, — выдохнула Леди Плацида, ее глаза расширились, лицо побледнело. — Целых две.
Тави смог сделать следующий прыжок, хотя и знал что это бесполезно, отчаянно призывая ветер изо всех сил — и внезапно что-то на огромной скорости ударило его в спину.
Бледные руки обвили его за плечи, не давая упасть, и Китаи прокричала, — Держись!
Они ускорились, когда нога горы надвинулась на них, закрывая небо, превращая утро в сумерки.
Воздушный поток Китаи нес их все быстрее и быстрее к стремительно уменьшающейся полоске деревьев и солнечного света у подножья горы; и когда они подлетели ближе, путь к выживанию внезапно заполнился маленьким легионом воздушных мороков, их нечеловеческие лица растянуты в жутких завываниях, их когти вытянуты вперед.
— Это нечестно! — горячо запротестовала Китаи, при этом ускоряясь пропорционально своему возмущению.
— Береги глаза! — прокричал в ответ Тави.
Он поднял свою правую руку, с удивлением заметив что все еще держит меч.
Усилием воли он зажег меч пламенем. Он неловко поднял оружие — Китаи все еще держала его под руки — и изменил обычную форму пламени, повторяющую меч, в огненное копье, направив его перед ними.
Ужасающая скорость их движения не просто затупила наконечник копья, она превратила пламя в вогнутый диск метра четыре в диаметре.
Жар от пламени летел на них, причиняя заметный дискомфорт, горячий ветер обжигал неприкрытую кожу, и при этом послал свой поток воздуха вверх от себя.
Когда огненное копье встретилось с первыми из воздушных мороков, оно откинуло диких фурий в стороны — не причинив им никакого вреда, но убрав их с пути Тави и Китаи.
Деревья у подножья горы начали трещать и разлетаться, когда огромная тяжесть опустилась на них, и тьма усиливалась, пока только копье осталось освещать их путь.
Сотни перепуганных птиц летели рядом с ними, стремительные фигурки в единственном свете огненного копья.
Они выстрелили в открытое небо, когда гора сокрушительно опустилась на землю под ней, деревья трещали и хрустели, раздавленные в щепки, камень проскрежетал по камню.
Огромная туча пыли поднялась за ними, и Китаи ускорилась и поднялась выше, чтобы избежать попадания в нее и чтобы ее воздушный поток не был разрушен.
Тави снял пламя с меча и осмотрел себя.
Движение на огромной скорости на воздушном потоке Китаи сдуло большую часть пыли с него, и секундная проверка принесла ему достаточно ветра, чтобы удержаться на лету самому.
Он постучал по пальцам Китаи, и она отпустила его в самостоятельный полет.
Он восстановил баланс, затем подлетел к ней, так близко, что их тела почти соприкасались, их воздушные потоки плавно слились в один.
