Князь из будущего (СИ) - Чайка Дмитрий

***

- Вы слышали? – невысокий пожилой степняк подсел к костру воинов из рода кочагир. – Вы уже слышали вести из кочевий?

- Что слышали? Какие еще вести? – лениво спросил его воин, мешавший какое-то варево в котле. Мяса там не было, приходилось есть взятое в деревнях зерно.

- Мораванские ублюдки вырезали ваших стариков, детей и жен, пока вы воюете с хорутанами. Я сейчас был у ханского шатра. Его нукеры это обсуждали. Режут все племена, кроме забендер. Их не трогают. То ли боятся, то ли договорились. Да об этом уже все знают!

- Да врешь ты все! - воин даже ложку уронил в котел, откуда начал вылавливать ее, обжигаясь и дуя на пальцы.

- Да клянусь духами своих предков, - поклялся пожилой степняк. - Сам сходи туда и узнаешь. Да вон идет воин, давай у него спросим.

- Эй, батыр! – спросил кашевар. – Ты слышал, что ублюдки из-за реки разгромили наши кочевья?

- Да весь лагерь только об этом и говорит, - хмуро ответил воин. - Сегодня двое мальчишек прискакали. Слава Великому Небу, они нашли тут своих отцов. Но их матери и братья убиты.

- Что ж, мы в походе, - вздохнул пожилой воин, - приказы хана не обсуждают.

Он встал от этого костра и пошел дальше, находя все новые и новые костры, где его ждали благодарные слушатели. Семь-восемь человек около каждого. Ведь очагов в войске было несколько сотен.

Слухи один другого страшнее покатились по лагерю, но пока не докатились до ханского шатра. Турсун уже пришел в себя от беспримерной наглости местного князька, и ум опытнейшего воина снова стал холодным и расчетливым. Гнев уже покинул его, и хан даже немного повеселел, оценив то, как неловко и наивно его попытались использовать. А мальчишка-то оказался хитер. Разжег его ярость, чтобы спровоцировать на глупые поступки. Не дождется! Хан построит осадные машины, и только потом возьмет город. Все будет так, как учил его почтенный отец. Так, как делал великий воин Баян, сын Баяна, в землях ромейской Империи. Сначала три-четыре дня город будет обстреливаться из камнеметных машин. Правда, камней тут почти нет, но рабы уже пилят толстые стволы на деревянные чурки, которые тоже весят немало. Это гораздо хуже, но куда деваться, он сейчас не в каменистой Греции. Как только будут разбиты башни города, и лучники не смогут стрелять по атакующим воинам, когда удары летящих камней проделают хорошие дыры в хлипком частоколе, тогда-то и пойдут на приступ воины. К воротам подведут таран, а к стенам - осадные башни. Воины пойдут в проломы, взойдут на стены и перережут защитников. И тогда этот курятник падет, а наглый князек сначала увидит, как воины насилуют его жену, а потом с него снимут кожу. Искусный палач будет делать это медленно, не давая ему умереть несколько дней. А потом хан утопит в крови земли мораван. После этого в степи никто не посмеет оспорить его власть над северными пределами аварских владений, даже сам великий каган. Тудун зажмурился в предвкушении, но его отвлекли от сладостных мыслей.

- Великий хан, - нукер, охранявший шатер, склонился в поклоне. – Воины бунтуют. Кочагиры вообще хотят уходить домой. По лагерю ходит слух, что полукровки режут наших жен и детей. А в лагере появилось еще несколько беглецов из разгромленных аулов. Воины в ярости.

- Вызови сюда глав племен и родов, - до боли сжал скулы хан. – И скажи хорутанским рабам, что если таран и одна осадная башня не будут готовы к утру, то я порежу их на куски. С рассветом мы идем на штурм.

Хан в гневе отбросил в сторону чашу с медом. Он прекрасно понимал, что гнев воинов нужно утопить в крови врага. Иначе это будет его собственная кровь.

1 Перестрел – расстояние, равное среднему выстрелу из лука. Примерно 60-70 метров.

Глава 9

Авары пошли на приступ с первыми лучами солнца. Всю ночь в их лагере раздавались удары топоров, звук пил и крики боли. Десятки пленных хорутан с выпученными от ужаса глазами собрали-таки под руководством опытных воинов осадную башню. Двое недостаточно расторопных работников лежали в трех шагах от нее, нещадно изрубленные аварскими мечами. Видимо, наглядная агитация подействовала, и наспех сколоченная трехэтажная громада стояла в лагере, готовая к выходу.

Ударами палок пленников построили в линию и дали им в руки плетеные из ивняка щиты. За ними шли штурмовые группы, подгоняющие трясущихся от ужаса людей уколами ножа. На позицию выкатили таран, который представлял собой подобие телеги с крышей, под которой висело на цепях остро заточенное бревно. Старая, как мир, конструкция не меняла своего устройства со времен Древнего Шумера, но была по-прежнему проста и эффективна. Под крышу тарана, укрытого от огня мокрыми кожами, встали самые сильные воины, которые, кряхтя, покатили его к воротам. Несколько сотен всадников не изменили привычкам, и стреляли с коня, зорким взглядом степняка выцеливая неосторожных воинов. Позади лучников выстроились в колонны воины с лестницами. И, на закуску, десятки пленников потащили на катках осадную башню к городским стенам.

Не было ни высоких речей, ни угроз, ни пафосных жестов. Была лишь деловитая суета людей, для которых война была привычна, как нам привычна работа в офисе. Именно эта мысль крутились в голове Само, который стоял на стене, глядя, как тысячи воинов неспешно идут к стенам города. Что он испытывал? Страх! Он испытывал самый настоящий страх. Сам себя он обманывать не собирался. Когда город штурмовали бавары герцога Гарибальда, то бушующий в крови адреналин притупил это чувство. А вот сейчас, когда он увидел лучших воинов своего времени, то в сердце начала прокрадываться липкая дрожь и мысли: неужели это все? Неужели та новая жизнь, которая была дарована ему свыше, оборвется сегодня под мечами немытых кочевников, от которых разит конским потом так, что ветер доносит эту вонь до стены.

Все будет так, как они многократно разыгрывали с Деметрием. Человек, переживший четвертую осаду Фессалоники, рассказывал ему о ней множество раз, не скупясь на подробности. Сегодня им повезло, обстрела камнями не будет. Сначала подойдут конные лучники. Они подавят оборону на стенах, выбивая меткими выстрелами самых храбрых и отчаянных. Тех, кто не боится высунуть голову из-за стены. Потом к воротам подкатят таран и будут колотить в толстое дерево, чтобы разнести его в щепки. Затем к городу подойдет осадная башня, или гуляй-город, как ее называли на Руси, с верхнего яруса которой лучники зальют ливнем стрел свой участок стены. Когда его очистят от воинов, то передняя стена второго яруса с грохотом упадет на стену, образовав мост. По нему в город ринутся воины в доспехе и с копьями, которые будут удерживать коридор в тридцать шагов шириной, куда по лестницам полезет подкрепление. После этого к месту прорыва стягиваются все силы защитников, а авары атакуют с другой стороны, сметая слабую защиту. На два фронта сил уже не хватает, и воины князя теряют один кусок стены за другим. А потом таран сломает ворота…

Именно этот сценарий они отрабатывали многократно, часами обсуждая каждую мелочь. И именно так и начали сегодня действовать авары. А зачем отказываться от тактики, приносившей успех множество раз? Незачем! И именно поэтому лучники уже начали обстрел города. Стрелы полетели густо, превращая стены города в подушку для иголок. Множество их перелетало через частокол и впивалось в крыши домов и в землю. Люди, почти все, что были внутри, прижались к стенам. Туда стрелы попасть не могли никак.

Кое-что Самославу, совместно с Деметрием, удалось усовершенствовать. Воины на стене располагались как бы в два этажа, и между бревнами были прорезаны узкие щели, выполняющие роль бойниц. Лучники прятались за стеной целиком, не показывая даже макушки, и расстреливали пеших авар, словно в тире. На втором этаже стояла пехота с топорами, которой предстояло рубить тех, кто полезет по лестницам через стену.

- Стояна ко мне! – отрывисто скомандовал князь, и вскоре могучий немногословный сотник уже стоял перед ним, ударив кулаком грудь. – Возьми на себя северную башню. Посади туда лучших ребят. Берите тяжелые стрелы с хорошими наконечниками. Выбейте тех, кто везет башню. Их в первую очередь! И не вздумайте подставляться!