Князь из будущего (СИ) - Чайка Дмитрий

- Еще сорок ртов в городе, княже, - хмуро сказал Лют. – У нас еды на месяц, потом будем свои сапоги варить.

- Знаю, - отмахнулся Самослав.

- Почему ворота не заваливаем? Скоро таран подтянут, - допытывался боярин.

- Не спеши, - пресек Само его расспросы. – Нужны мне ворота, успеем завалить.

- Ждем чего-то? – жадно спросил Лют.

- Ждем, - кивнул князь. – А вот если не дождемся, то конец нам тут всем придет. И заваленные ворота не помогут.

***

- Великий хан, беда! – оборванный парень лет шестнадцати, что прискакал сюда из кочевий, смело глядел в глаза тудуну. Воин растет. Не побоялся по следам войска пройти, и злую весть принести. Пощадили его словенские стрелы, от ран которых хворают две сотни воинов, а еще столько же ушли навстречу богам.

- Говори! – нахмурился Турсун. До сих пор всё шло, как надо. Сопляк, что построил этот город, оказался не волком, а бараном. А это значит, что совсем скоро с него снимут шкуру, а его мясо пойдет в котел.

- Полукровки разгромили мое кочевье, великий хан, - ответил парень. – Воины ушли в поход, а дома остался один муж из пяти. Налетела сотня всадников и перебила всех. Наши стада погнали на север, к Дунаю. Я успел ускакать, чтобы предупредить тебя.

- Когда это случилось? – взревел хан.

- Я скакал сюда десять дней, мой хан, - ответил паренек. – Я из племени консуяр.

- Далеко! – удивился Турсун. - Эти крысы ушли далеко от своих земель. А что с другими племенами?

- Я не знаю точно, мой хан, - потупился парень. – Но, я видел по дороге убитых родичей. От наших земель до Дуная три дня пути. Они не могли пройти незаметно. И еще… Они угнали только лошадей. Я вернулся назад, когда они ушли. Они не тронули баранов, но табун лучших коней увели с собой.

- Да зачем им бараны? – раздраженно сказал хан. – Что они будут с ними делать? Они хотят посадить в седло всех, кто может держать лук. Это же и так ясно. Иди в лагерь, парень, найди своих родных. Мы отомстим за твою семью.

Турсун сжал в руке чашу с медом, который цедил сквозь зубы. Нужно спешить. Если это то, что он думает, то все может закончиться очень скверно. Да! Нужно послать глашатая к стенам города. А вдруг?

Не прошло и получаса, как всадник на низкорослой лошадке неспешно двинулся к воротам, а к его копью был привязан белый лоскут. Стрелять в него не стали, а вместо этого позвали князя, который поднялся над частоколом так, чтобы его было видно.

- Говори! – сказал Само.

- Я пришел передать тебе слова моего хана, словен. – Обрин говорил почти без акцента. – Откройте ворота, отдайте оружие и все, что есть в городе, и тогда вы останетесь живы. Если ослушаетесь, мы возьмем город, и тогда вы все умрете жестокой смертью.

- Это все? – спросил князь со скукой в голосе. – Поезжай назад и передай своему хану. Город мы не сдадим, но я готов с ним договориться. Пусть приходит сюда. Я клянусь Перуном и Яровитом, что ни одна стрела не полетит в его сторону.

- Ты услышан, словен! Я передам твои слова хану. – Обрин развернул коня и поскакал в лагерь, аккуратно объезжая горелые бревна, что когда-то были домами в городском посаде. Пройти две сотни шагов пешком урожденному всаднику даже в голову не пришло.

Тудун выдержал время. Негоже ему мчаться на зов раба. Но и послушать, что он скажет, было интересно. Увидеть врага своими глазами всегда полезно, а послушать его полезней вдвойне. И вскоре хан с небольшой свитой подъехал к воротам, которые со скрипом отворились. Навстречу ему выехал молодой парень в странном доспехе и в шлеме, изукрашенном золотом и чеканкой. Светлые усы свисали почти до голого подбородка, что несказанно удивило хана, носившего густую бороду.

- Что ты хотел сказать мне, раб? – презрительно спросил его Турсун.

- Тот парнишка из кочевья уже добрался до тебя? Ну, тот, у кого вырезали родственников? – задал Само неожиданный вопрос.

- Откуда ты знаешь? – выпучил глаза хан.

- Это я приказал пропустить его, - без ложной скромности ответил Само. – Ни одна стрела не полетела в его сторону. Вдруг ты не знал об этом.

- Так это твоих рук дело? – нахмурился хан.

- Моих, - кивнул Само. – И не только это. На пути сюда гонцы из других племен. Кочагиров, насколько я знаю, едва половина осталась. Полукровки почему-то оказались очень злы на них.

- Я вырежу твое сердце и скормлю собакам, - хан понемногу наливался яростью, но два десятка лучников, стоявших в открытых воротах, удерживали его от глупостей.

- А вот кочевья племени забендер никто не тронул, - продолжил князь. – Странно, правда? Вот твои воины удивятся.

- Ах ты, кусок дерьма, - прорычал хан. – Да ты гнилой, как ромейский евнух! Ты хочешь на меня моих же воинов натравить?

- Ага! – со счастливой улыбкой подтвердил Самослав. – Я тебя обрадую, к тебе скоро прискачут еще десятка полтора беглецов. Я приказал их отпустить. Весело получилось, правда?

- Я сдеру с тебя шкуру, мальчишка, - хан пошел пунцовыми пятнами и едва сдерживался.

- Это еще не все, - небрежно бросил Само. – Теперь слушай мое предложение. Две тысячи солидов и я выкупаю пленных по честной цене. Ты уходишь в свои земли, и мы заключаем мир на три года.

- Пять тысяч и все, что есть в городе, - гордо заявил хан.

- А иначе что? – прищурился Само.

- А иначе я вырежу тут всех под корень. Я опустошу эту землю. Я уведу всех в степь, а эти пашни заселю своими рабами.

- У тебя есть время до утра, - ответил на его пассаж князь. – Потом я снимаю свое предложение.

- Чего? – от такой беспримерной наглости хан Турсун даже неприлично открыл рот. Он ничего подобного еще не слышал.

- Завтра в полдень у меня будет для тебя новое предложение, на пятьсот солидов меньше, - спокойно сказал князь. – И так каждый день. Минус пятьсот солидов.

- А что потом? – глумливо спросил его хан. – Потом я уже буду должен тебе?

- А потом ты уже будешь должен мне, - подтвердил Само. – Пятьсот солидов за каждый день осады. И будь уверен, я получу с тебя свои деньги. А если к тому времени тебя убьют твои же собственные воины, то я получу их с твоих детей и внуков.

- Больной на голову ублюдок, - сплюнул Турсун и развернул коня. – Завтра в обед я прибью твою кожу к воротам крепости.

- Завтра на закате приезжай! – крикнул ему в спину Само. – Тысяча солидов, большие деньги. Это очень щедрое предложение. Подумай, как следует, пастух!

Ворота города закрылись, а воины в крепости стали быстро собирать прямо за ними деревянный сруб и забивать его мешками с песком. Времени оставалось не так много. Дело было привычное, именно так они от баваров отбивались.

- Что это сейчас было, княже? – Лют вытирал пот со лба и тщетно пытался унять дрожь в пальцах. – Ведь нас же теперь даже в рабство не возьмут. Сгнием на кольях все до единого.

- А зачем нам в рабство? – повернул к нему голову Само. – Я там был, ничего хорошего. А злил я его специально. У него осадные башни и камнеметные машины не готовы, а проглотить такое оскорбление он не сможет. С одними лестницами на штурм пойдут.

- Так насчет тех беглецов, это правда? – удивился Лют.

- До последнего слова, - кивнул Само. – Я приказал мораванским всадникам те кочевья, откуда воины ушли, под корень изводить. Одного-двух выпускают, чтобы вести в войско пришли. Они совсем скоро должны в лагерь прискакать. Горан знает, что их убивать нельзя. Пока все идет, как надо, но я предпочитаю не доверять дело случаю, у меня в лагере уже один человечек работает.

- А почему ты его племя не велел трогать? – спросил Лют.

- С ума сошел, что ли? – изумился князь. – Их в первую очередь режут.

- Да чтоб я сдох! – Лют сел на коновязь, совершенно без сил. – Так ты знал, что все так будет?

- Не знал, - честно ответил Само. – Но осаду не исключал. И я знаю точно, что один-два приступа мы отобьем, и на этом все! Они камнями разобьют частокол, подведут осадные башни и возьмут город. Мы с Деметрием раз десять это отрабатывали. Конец всегда был один и тот же. Мы – покойники!