Генри Бернс - Свадьба мертвецов
— Как только я найду шкатулку — Корхасу конец, — загадочно произнес Бали.
— Слушай, Бали Маракуда, — нахмурившись, сказал киммериец. — Мы с тобой договорились действовать сообща, но я вижу, что ты от меня что-то скрываешь. Рассказал бы! За что ты хочешь ему отомстить?
Бали долго молчал, постукивая пальцами по рукоятке своего кинжала, затем вздохнул и посмотрел на Конана.
— Эта длинная история, — неохотно проговорил он. — И я ее никогда никому не рассказывал. Но тебе, так и быть, поведаю. Мой отец — правитель одного из вендийских княжеств…
— Так ты действительно наследный принц? — удивился Конан.
— Конечно. А ты еще не понял? — усмехнулся Бали Маракуда. — Как ты думаешь, почему Корхас заставил своих гостей извиняться передо мной?
— Я думал — в шутку. Правда, мне показалось, что он чем-то встревожен.
— Да, он понял, кто я, но не стал показывать это при всех, а просто решил меня убрать. Корхас ведь собирается стать важной персоной, и ему совсем ни к чему, чтобы завтра я рассказывал его благородным гостям об их бандитской семейке, — презрительно сказал карлик. — Отец-то его уже давно успокоился — он был пиратом, и ему выпустили кишки, когда он хотел ограбить корабль одного богатого купца. А Корхаса взял к себе дядя — разбойник и убийца почище своего братца — и воспитал под стать себе.
— Я имел счастье познакомиться с этим дядей в Эруке, — усмехнулся Конан. — Он и отправил меня сюда. А откуда ты все это про них знаешь?
— Я искал Бешмета и Корхаса много лет, — ответил Бали Маракуда. — Мне было девять, когда они во главе сотен наемников-головорезов напали на мою страну и разграбили ее, а мою семью уничтожили. Мне удалось бежать, но вскоре меня поймали и продали кхитайскому рабовладельцу. Он несколько лет держал меня в бочке, поэтому я и не вырос. Но не только поэтому. В нашем роду от поколения к поколению передавался волшебный амулет, который охранял нас от всех злых сил. Убив моего отца, Бешмет сорвал с его шеи амулет и присвоил себе. Но ему амулет не поможет — для него это лишь бесполезная безделушка. Только в моих руках он может ожить и вернуть свою необыкновенную силу. Лишившись этой защиты, я стал беспомощным и превратился в жалкого карлика.
— Скажи мне, Бали, почему же амулет не помог вам тогда?
Малыш горестно вздохнул:
— Он помогает лишь живущим в мире. На горе, мой отец поссорился со своим братом из-за рабыни… И теперь я один… и мне не с кем ссориться.
— Значит, если ты вернешь амулет, то сможешь вырасти? — обрадовавшись, спросил Конан.
— Я не только вырасту. С его помощью я смогу уничтожить Бешмета и Корхаса, даже не подходя к ним близко, — ответил Бали, и его глаза холодно сверкнули. — Когда мне удалось убежать из Кхитая, я много лет странствовал по свету, разыскивая свой амулет, и лишь совсем недавно нашел в Эруке Бешмета. Прокравшись к нему в дом, я обшарил там каждый уголок, но, видимо, старый разбойник прятал амулет умело. А вскоре я узнал, что Бешмет собирается подарить амулет Корхасу на свадьбу, и тогда я спешно отправился в Аренджун. Остальное ты знаешь.
— Ну и ну, — покачал головой Конан. — И все же я не понимаю, зачем ты раньше времени сказал Корхасу, кто ты?
— Честно говоря, я просто не удержался, — грустно усмехнулся карлик. — Мне так хотелось плюнуть в его поганую рожу… Но не волнуйся, Конан, я все равно не отступлюсь, и амулет будет в моих руках. А Корхасу придет конец. Так что ты можешь не торопиться искать его золотишко — оно все равно будет нашим.
— Для этого нужно найти амулет, — задумчиво произнес Конан. — Но пока я даже не знаю, где тебя спрятать.
— Как где? В доме, конечно! — улыбнулся Бали. — И желательно в кладовой со съестными припасами! Не забывай, что я маленький и могу поместиться в любой корзине. Или, например, в этом сундуке! — И он указал на небольшой сундук, стоявший в углу фургона, — Тут даже замок есть, так что никто не сможет сунуть в него свой любопытный нос.
Карлик выбросил из сундука какое-то тряпье и залез внутрь, свернувшись калачиком.
— А ты не задохнешься? — спросил Конан.
— Я ведь несколько лет прожил в бочке и научился дышать, где угодно. А кроме того, это очень хитрый сундук — у него открывается боковая стенка. Это я придумал, чтобы на всякий случай у меня было надежное убежище, — гордо объяснил Бали Маракуда. — Ты закрой меня на замок, а ключ где-нибудь спрячь, чтобы никто не смог открыть.
— Ладно, попробуем, — кивнул Конан и, закрыв сундук, выглянул из фургона.
По двору неторопливо шел слуга, направляясь в сторону дома, и у Конана тотчас созрел план. Схватив сундук, он быстро догнал слугу:
— Отнеси-ка это в дом и поставь в кладовой, да только не говори хозяину, — как можно более внушительно произнес киммериец. — Тут для него свадебный подарок, Корхас не должен узнать о нем раньше времени.
Слуга почесал затылок, безразлично посмотрев на варвара, но золотая монета, которую Конан вложил ему в руку, сделала свое дело. Слуга подхватил сундук и торопливо понес его в дом.
Конан пошел следом и, убедившись, что слуга направился в сторону кладовой, решил вернуться к гостям. Он уже взялся за ручку двери, ведущей в залу, как вдруг до его слуха донесся звук осторожных шагов. Конан вжался в нишу и замер.
Он слышал, как кто-то спускается с лестницы. Подождав немного, киммериец выглянул и увидел знакомую фигуру охранника, свернувшего в боковой коридор. Дождавшись, пока шаги стихнут, Конан пошел в другую сторону и поднялся на второй этаж. Он не помнил, где была комната Манил-заки, и стал открывать все двери подряд. Наконец, открыв очередную дверь, киммериец увидел лежащего на кровати человека. Издали можно было подумать, что Манил-заки спит, но безжизненно свисавшая рука не оставляла сомнений, что он мертв.
Конан вернулся вниз. Боковой коридор, в который свернул охранник, по всей видимости, вел на кухню — об этом свидетельствовали доносившиеся оттуда соблазнительные запахи. Конан добрался до поворота, заглянул за угол и увидел широкий арочный вход, за которым сквозь дым и чад мерцали языки плясавшего в жаровнях пламени.
«Вот где он кормится, — подумал Конан. Киммериец уже не сомневался, что все убийства совершены охранником по приказу Корхаса, не понятной пока оставалась лишь причина. — Наверное, каждый раз, убив кого-нибудь, этот шакал идет на кухню и с аппетитом жрет. Сегодня, после расправы над карликом, он рассчитывает еще на один ужин, но на этот раз у него ничего не выйдет. Посидишь голодным, Нергалово отродье!»
Конан вернулся в залу и сел на свое место, заметив, что за столом опять появились девицы, в том числе и Замиля, — она сидела на коленях у верзилы с серебряной зубочисткой. Увидев киммерийца, она кокетливо помахала ему рукой и, шепнув что-то верзиле на ухо, соскочила с его колен и подошла к Конану.
