Генри Бернс - Свадьба мертвецов
«Болтун! — подумал Конан. — Крутится он, видите ли, целыми днями! С утра до вечера вино хлещет да с дружками языком чешет. И все-таки не такой уж он дурак, каким хочет казаться. Затеял со мной игру, приятель? Как бы не пожалеть потом?»
— Может, я чем-нибудь помогу, а то ты и впрямь еще разобьешься… в лепешку? — с сочувствием спросил северянин. — К тому же утром ты сам сказал, что тебе нужна моя помощь.
Они уже подошли к крыльцу. Хозяин остановился, о чем-то задумавшись.
— Да, нужна, — наконец кивнул он. — Но об этом после переговорим. Я скажу, когда ты мне понадобишься.
Они вошли в дом и вновь уселись за ставший уже привычным стол, ломившийся от блюд и напитков.
— Грул! — крикнул Корхас, залпом осушив кубок. — Пойди-ка скажи, чтобы шутам дали вина, только не много. Сегодня они заслужили. Да, и приведи сюда карлика. Скажи, я угощу его хорошим обедом.
Конан нахмурился. Может, Корхас решил теперь все время держать карлика при себе? А может, он узнал, что киммериец с малышом о чем-то разговаривали, и теперь будет за ними следить? Наверняка, охранник доложил ему, что Конан ходил вчера вечером к балаганщикам…
Дверь распахнулась, и в залу вошел Грул, таща за собой упиравшегося карлика. Однако на этот раз бить малыша он побоялся.
Подойдя к Корхасу, Бали неожиданно громко рявкнул:
— Что за безобразие, хозяин? Почему всякий раз, когда я собираюсь вздремнуть после тяжелой работы, твои вонючие слуги хватают меня за шиворот и куда-то тащат? Неужели я не имею права на небольшой отдых? Если так будет и дальше продолжаться, я не медленно уйду отсюда. Я человек свободный и волен делать то, что пожелаю!
Опешив от неожиданности, Корхас растерянно захлопал глазами:
— Да ты что… как тебя там? Я просто хотел… — начал было он.
— Меня зовут Бали Маракуда ог-га Гопал Приви-рама Тити Бесаме Актам, — оборвал его карлик. — Я перечислил еще далеко не все свои родовые имена, но и не собираюсь этого делать, потому что ни ты, ни твои вислоухие болваны их все равно не запомнят. Так чего ты хотел?
Услышав имя карлика, Корхас нахмурился и потер лоб рукой, будто что-то припоминая.
— Я хотел, чтобы ты поел немного, — сказал он, продолжая думать о чем-то своем. — Подкрепился после тяжелой работы.
— А меня ты спросил? Поинтересовался, чего хочу я? — уперев руки в бока, сурово вопросил Бали. — Я тебе что? Наложница какая-нибудь, чтобы мною распоряжаться! И твоим прихотям я подчиняться не собираюсь!
— И ты его терпишь, Корхас? — возмутился Максуд. — Гнать его надо в шею!
— Это точно! — загалдели гости. — Изображает из себя принца какого-то!
— Я и есть принц, — невозмутимо проговорил карлик. — Наследный принц.
— Наследный принц? — переспросил Корхас, пристально вглядываясь в малыша.
Гости дружно загоготали. Не смеялся, пожалуй, один Корхас. Не обращая внимания на всеобщее веселье, он озадаченно почесал макушку и смущенно произнес:
— Ну, прости, э… — Он запнулся, пытаясь вспомнить имя карлика.
— Бали Маракуда, — подсказал Беркад, видно, память у него была хорошая.
— Прости, Бали Маракуда, я не хотел тебя тревожить. Не суди меня строго, у меня было тяжелое детство, и хорошего воспитания я не получил, — покаянно бормотал Корхас. — Но обещаю, что впредь в этом доме к тебе будут относиться с должным почетом и уважением. — В подкрепление своих слов хозяин приложил руку к сердцу и отвесил карлику низкий поклон. — А сейчас, господин наследный принц, не желаете ли отведать отменных кушаний и испить вин благородных, ароматных и выдержанных?
— Я вижу, ты ничего не понял, — печально покачал головой Бали Маракуда. — Неужели ты думаешь, что я сяду за один стол с этими негодяями, которые ржут как жеребцы, узнав, что перед ними стоит потомок благороднейшего рода? И неужели ты думаешь, что у меня не пропал аппетит от того, что к столу меня не пригласили вежливо, а приволокли за волосы?
— А ну, ослиная башка, извинись перед принцем! — рявкнул хозяин, обращаясь к Грулу. — Быстро!
Грул уставился на хозяина, разинув рот от изумления. Гости переглядывались, удивленно пожимая плечами. Не решаясь ослушаться хозяина, Грул пробормотал сквозь зубы слова извинения. Карлик кивнул, показывая, что принимает их.
— Теперь эти, — указав на гостей, потребовал карлик.
— Ну, это уж слишком! — возмутился Максуд. — Чтобы я извинялся перед каким-то шутом? Корхас, в чем дело?
— Делай, что тебе говорят! — отрезал хозяин. — А не то вылетишь отсюда!
— Да я сам уйду! — прошипел Максуд, поднимаясь. — Вы что, тут все с ума посходили?
— Да брось, Максуд, разве ты не понял, что это шутка? — усмехнулся Беркад.
— Точно! — подхватил щуплый плешивый гость, — Так сказать, представление продолжается! Только теперь мы сами в нем немножко поучаствуем.
— Нет уж, только без меня! — Максуд в сердцах плюнул и вышел из залы.
Не удостоив его и взглядом, Бали продолжал ждать извинений. Гости переглянулись и, подталкивая друг друга локтями и изобразив на лицах притворное раскаяние, виновато забормотали:
— Прости нас, наследный принц! Не гневайся на нас, ослиных голов, тупорылых болванов, свиных задниц! Не лишай нас своей милости — откушай с нами, осчастливь нас своим присутствием!
Бали слегка поморщился, но останавливать этот поток не стал. Когда же фонтан остроумия гостей иссяк, карлик надменно кивнул, показывая, что вполне удовлетворен.
— Вот это другое дело, Корхас, — сухо проговорил он. — Надеюсь, ты сделаешь соответствующие выводы. А сейчас я пойду отдыхать.
— А поесть? — удивился Корхас.
— Я ем только тогда, когда хочу. А сейчас я хочу спать! — веско ответил карлик и с гордым видом вышел из залы.
Как только за ним закрылась дверь, гости вновь оживились.
— Ну и повеселил ты нас, Корхас! — наперебой загалдели они, — Как ловко ты ему подыграл — мы даже сначала не поняли, А Максуд вообще разобиделся насмерть!
— А вот интересно, почетных гостей, которые придут к тебе завтра, ты тоже заставишь кланяться перед этим чокнутым? — насмешливо спросил Беркад, — То-то будет потеха!
Корхас натянуто улыбнулся и отхлебнул из кубка.
— Вряд ли, — задумчиво произнес он. — Думаю, они не такие сообразительные, как вы, и вряд ли оценят эту шутку. В общем, там видно будет.
Конан видел, что хозяин явно чем-то встревожен.
Корхас долго молча пил и ел, а затем встал и пошел во двор. Конан поймал на себе пристальный взгляд Беркада, но решил не обращать на него внимания и выйти вслед за Корхасом.
Схватившись за живот и изобразив на лице нечеловеческие страдания, киммериец торопливо покинул залу. Выйдя за дверь, он оглянулся и увидел хозяина, сворачивавшего за угол дома. Конан пошел следом, старательно пошатываясь и держась за стену, чтобы не вызвать подозрений у сновавших по двору слуг Корхаса.
