Павел Молитвин - Полуденный мир
Лагашир был поглощен отражением атаки подводных глегов, но откликнулся на призыв немедленно — протока была чересчур узка, чтобы он мог полностью полагаться на своих помощников, у которых не хватало ни опыта, ни умения для концентрации внутренней энергии с необходимой быстротой.
— Кидайте остроги! Чего ждете?! — взревел Мгал и, подавая пример замешкавшимся товарищам, первым метнул острогу в изготовившегося к прыжку глега.
Это был жест отчаяния — убить этакую тварь столь несовершенным оружием так же немыслимо, как сразить ме-чезуба кухонным ножом, но если бы им удалось хотя бы замедлить нападение лезших с правого борта чудищ, это облегчило бы работу Мага и его помощников, удары которых становились все менее действенными.
Три остроги вонзились в бородавчатую морду похожей е то на гигантскую лягушку, не то на краба твари, остальные полдюжины отскочили от толстой пупырчатой кожи, заменявшей ей хитиновый покров и нисколько не уступавшей последнему в прочности. Глег издал утробное урчание взмахнул головой, силясь освободиться от неожиданной помехи, гребцы в очередной раз налегли на весла, и Мгал, радостно переглянувшись с одним из бывших «норгонцев», — получилось! — потянулся за новой острогой.
Пост на носу корабля, по мнению Лагашира, был наименее ответственным, и потому он отвел его Мисаурэни, на чьи способности меньше всего полагался. Когда судно свернуло в протоку, первое, что бросилось в глаза девушке, были темные туши глегов на чуть выступавшем из воды правом берегу. Их было здесь не больше, чем на внешней стороне отмели, но тут они оказались несравнимо ближе и, значит, несравнимо опаснее. Стоит им заметить корабль — и дело примет скверный оборот; хорошо, хоть левый, загроможденный каменными глыбами берег, круто поднимавшийся из воды, а местами нависавший над протокой, недоступен мерзким тварям и можно не опасаться нападения с этой стороны.
Черная вода казавшейся бездонной протоки, сгустившийся запах рыбы, водорослей и гниения — затхлый глегов дух, о котором упоминали все встречавшиеся когда-либо с этими тварями, — производили тягостное впечатление, но девушка постаралась взять себя в руки. Торжествующие крики матросов заглушил призыв Мгала к оружию, потом послышались вопли, свидетельствовавшие о том, что сражение началось, однако Мисаурэнь не повернула головы, не моргнула и глазом. На какое-то время она забыла даже о стоявших за её спиной, с острогами наготове, принцессах, настолько поглотило ведьму прослушивание глеговых сознаний.
Твари эти, обладавшие на редкость омерзительной внешностью, словно нарочно созданные для убийства, состоявшие исключительно из когтей, шипов, рогов, клыков и непробиваемых роговых и хитиновых панцирей, как и предсказывал Лагашир, особой сообразительностью и наблюдательностью не отличались и воспринимали корабль, лишь когда тот проплывал непосредственно мимо них, что сильно упрощало задачу Мисаурэни. Вскоре она поняла, что ей надобно больше всего опасаться подводных тварей, и на них-то ведьма и сосредоточила свое «второе» зрение и слух. Глегов, плывших навстречу «Посланцу небес», было не много, и набухавшие в её сознании энергетические шары, которые она старательно направляла в их тлеющие злобой мозги, надежно обездвиживали громадных тварей, заставляя покорно ложиться на дно, — протока была достаточно глубока, чтобы судно успевало беспрепятственно проходить над оцепеневшими тушами. Тревожило Мисаурэнь лишь то, что в узком месте парализованная ею тварь могла преградить путь кораблю и тогда все оставшиеся позади глеги ринутся за ними, нагонят и… О том, что произойдет в этом случае, она старалась не думать, и это ей почти удавалось: в конце концов, разбираться с оставшимися за кормой глегами — задача Гиля и самого Магистра, и хотелось верить, что они с ней справятся.
Эмрику потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что воспользоваться баллистой им не удастся и главную тяжесть схватки с глегами придется принять на себя Гилю и Лагаширу. Метать горшки с зажигательной смесью вперед не имело смысла: твари, нежившиеся на правом берегу протоки — то появлявшемся, то снова уходившем под воду, — не подозревали о приближении судна, пока оно не возникало рядом с ними, и нарушать их покой раньше времени было бы верхом неблагоразумия. Изрядно потрудившись, можно было развернуть баллисту, чтобы обстрелять глегов, пытавшихся преследовать «Посланца небес», но при мысли о том, что течение понесет разлившийся по воде огонь прямо на судно, Эмрик признал это слишком рискованным шагом. Он уже взялся за острогу, когда в голову ему пришел ещё один способ борьбы с глегами, о котором, занятый мыслями об использовании баллисты, никто из них не подумал.
Подхватив небольшой горшок, Эмрик поспешил к борту и, дождавшись, когда напротив него окажется истыканная костяными колючками тварь, размерами превосходившая рыбачью хижину, метнул в неё огненосный снаряд. Их разделяло локтей тридцать, и в мозгу глега ещё только забрезжило желание напасть на корабль, а горючая смесь, вытекшая из расколовшегося от удара о костяную иглу горшка, уже вспыхнула, мгновенно сделав его похожим на пылающую скирду сена. Вопль боли и ярости обожженной твари и радостные крики мореходов, сразу оценивших эффективность предложенного Эмриком способа, раздались одновременно, а механики уже тащили от баллисты новые оршки. Чаг и Батигар, сообразив, что теперь и они могут ринять самое деятельное участие в схватке, поспешили присоединиться к ним. Даже Лив ощутила неожиданный прилив бодрости — протока кончалась, и она уже видела безбрежную гладь моря, но тут слух её резанул пронзительный возглас ведьмы.
Мисаурэнь слишком поздно обнаружила глега, забравшегося каким-то чудом на левый берег протоки, и посланный ею энергетический шар не достиг его сознания. Похожая на увеличенную в десятки раз каменную ящерицу-агурти, тварь бросилась на палубу «Посланца небес» с нависшего над судном утеса. Взмах всесокрушающего хвоста, переломив мачту как соломинку, пронесся подобно вихрю, сметая за борт Гребцов и воинов. Угрожающе осевшее судно резко замедлило ход, глег шваркнул когтистой лапой по баллисте и сбитым с ног людям, превращая их в кровавое месиво, и, распахнув напоминавшую вход в смрадное подземелье пасть, издал свистящее шипение, от которого у Мисаурэни заложило уши. Разевая в беззвучном крике рот, она на четвереньках поползла к борту, и тут пущенный рукой Эмрика горшок угодил прямо в пасть двинувшегося за ней глега.
Душераздирающий рев огласил окрестности Глеговой отмели, судно качнулось из стороны в сторону, палуба затрещала под лапами обезумевшей от боли твари. Взметнувшись в неистовом прыжке, чудище свилось кольцом и, рухнув на корму, начало медленно съезжать в воду, цепляясь передними лапами за скользкую от крови палубу, словно намереваясь утащить неестественно вздернувшее к небу нос судно на дно протоки.
