"Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Греттон Тесса

– Эй! – поморщился Уокер. – Нельзя так обращаться со своим адвокатом!

– Даже адвокаты не врут так, как ты, – заметил Сиг.

– Это помогло мне проникнуть сюда, к тебе, – возразил Уокер. – Это, а также взятки наличными и контрабандой, сделанные кому следует.

– Надо бы вызвать охрану и заложить тебя, и тогда ты получишь особую камеру, которую берегут специально для тебя.

– Я пришел сюда, чтобы тебе помочь, – сказал Уокер.

– Змея! – бросил Сиг. – Меня называют вором, но я не краду чужую свободу. Надо бы выдернуть у тебя язык. Чтобы избавить окружающих от той лжи, которая выливается у тебя изо рта.

– О чем ты говоришь, болотная тварь? – воскликнул Уокер, отпрянув назад. – Капитализм не является преступлением. А если бы не я, никто бы не знал, что ты за звезда. Я здесь для того, чтобы снова вытащить тебя из тюрьмы. Я даже переговорил с твоим настоящим адвокатом.

– У меня нет адвоката, – сказал Сиг, отпуская Уокера.

– А он говорит совсем другое, – возразил тот, поправляя очки. – Донни Кимоу. Моко познакомил меня с ним. Замечательный парень. Я тоже пользуюсь его услугами – так что сам соображай.

– Хорошо, – сдался Сиг. – И что он сказал?

– К сожалению, пока что ничего хорошего, – сказал Уокер. – Но завтра утром он встречается с судьей, чтобы узнать, можно ли будет устроить освобождение под залог. И если это ему удастся, я помогу тебе заплатить залог.

– Ты выплатишь всю сумму, из кровавых денег.

– Послушай, все не так, как ты думаешь.

Сиг почесался. Уокер достал из кармана пиджака мятую пачку сигарет.

– Как ты думаешь, если я спрошу, куда дели твою одежду, тот тип, который кричит в коридоре, мне ответит?

– Ее сожгли, – сказал Сиг.

– Да, это было жестокое столкновение, – заметил Уокер. – Я видел пламя со своей станции. Жаль, не было Селины с видеокамерой.

– Где она?

– Они с Клинтом еще не вернулись из Хьюстона, – сказал Уокер. – Возможно, и не вернутся совсем. Ты всё, что у меня осталось. Моко все еще переживает из-за этих бедных детей, а «Маски» отрезали меня от стаи. Сказали, что я паразит на теле народа.

– Они правы, – сказал Сиг.

– В абсолютном плане я отдаю больше, чем беру, в финансовом и во всех остальных отношениях, – заявил Уокер.

Сиг проворчал что-то невнятное, вспоминая убитых ребят. Он подумал о том, по чьей вине это произошло.

Уокер сделал глубокую затяжку. Он старался вести себя самоуверенно, однако лицо у него было таким же желтым, как и стекла очков. А если посмотреть сквозь эти стекла в его глаза, можно было увидеть правду.

– Послушай, – снова заговорил Уокер, – я понимаю, что ты чувствуешь. Но мы все на одной стороне, и нам надавали по заднице. Я хочу все изменить. Хочу снова жить в свободной стране. Нам нужна полная перезагрузка, черт возьми!

Отобрав у него сигарету, Сиг прислушался.

Уокер достал черный планшет с антенной, который называл своим «кабинетом».

– Узнаёшь этого типа?

На экране побежали фотографии Ньютона Таунса. Сверкающего фарфоровыми челюстями анфас, играющего роль президента по телевизору, объезжающего Новый Орлеан вместе с ополченцами вчера.

– Этот долбаный козел определенно разучился различать голливудский спектакль и черную американскую действительность, – сказал Уокер. – Он катается здесь с местными подонками. В Девятом округе. И повсюду за ним следует съемочная группа. Понимаешь, к чему я клоню?

Сиг смотрел на Уокера. Следил за его глазами и руками, гадая, что тот задумал на самом деле. У кого-то на него что-то есть, и он старается выкрутиться из этого неприятного положения. А может быть, он просто увидел возможность устроить сделку, которая наполнит его сундуки.

– Однако на самом деле я пришел поговорить с тобой не об этом. Вот какая у меня проблема. Проклятые «Маски» выгнали меня из моего собственного дома. Захватили станцию. Заявили, что это очень важно для народа. На самом деле это очень важно для моих личных доходов. А я-то думал, что нынешний режим плохо защищает права собственности. Теперь мне достается с обеих сторон! Это очень хреново! Ты должен помочь мне вернуть станцию. А «Маски» могут оставить себе свой канал.

Сиг проворчал что-то невнятное.

– Я возьму тебя в долю, – продолжал Уокер. – По-честному. Например, пять процентов.

Сиг молча усмехнулся.

– Честное слово, ты даже не представляешь. Эта штука только начинает раскручиваться, и впереди нас ждет солидный куш. У всех глаза вылезут из орбит. Это самая настоящая зараза. Все содержание СОВЕРШЕННО бесплатное. Деньги мы зарабатываем на рекламе, на видеодисках, на комиссионных по переводу «белого шума», на размещении продукции. И вот, когда полетело дерьмо, смотри, что получилось. У кого самое выгодное положение для того, чтобы зарабатывать на революции, как не у вашего покорного слуги, твою мать?

– Вот только станции у тебя нет, – заметил Сиг.

– Совершенно верно, – согласился Уокер. – Я знал, что могу рассчитывать на тебя.

– Послушай… – проворчал Сиг.

Послышались шаги возвращающегося охранника.

– Завтра, – поспешно промолвил Уокер. – Я верю в Донни Кимоу. Повтори эти слова самому себе, когда будешь сегодня засыпать. А когда ты выйдешь на свободу, ты будешь знать, что делать.

Сиг в этом сомневался.

Таня очнулась в помещении, полном солнечного света. В старой комнате. Такой, какие были в доме бабушки, но только пахло здесь скорее как в больнице. На стене висел натюрморт с цветами.

Таня лежала в кровати, укрытая толстым одеялом. Ноги ее были чем-то обернуты, чем-то влажным, и болели. В вене торчала игла капельницы.

В окно виднелась высокая передающая антенна. Сплошь металлическая, выкрашенная секциями в красный и белый цвета, наверху сгрудились большие коробки и тарелки. На антенне сидели не меньше сорока стервятников, наблюдающих за городом, уже насытившихся накануне, но готовых снова отправиться на пиршество.

Утро было чистым. У Тани горели ноги, но рассудок прояснился.

– Эй? – окликнула она.

– Здравствуй, моя хорошая, – произнес рядом с ней голос, знакомый голос.

Почувствовав, как ей на руку легла ладонь, Таня обернулась и увидела, что все происходит наяву.

Рядом с ней сидела мама. Усевшись в кровати, Таня протянула к ней руку.

– Полежи, полежи, – сказала мама, кладя ей руку на плечо. – Тебе нужно отдохнуть.

– Как ты сюда попала? – спросила Таня.

– С твоей помощью, – ответила мама. – Твои друзья из Айовы – они вытащили меня из дома Бошвитца, меня и еще двух задержанных, и привезли нас сюда, два дня в пути на машине.

– Мои друзья? Но я думала…

– Они сказали, что пытались связаться с тобой, после того как проверили твой рассказ, но не знали как. Сказали, что всем нам надо отправиться в Новый Орлеан и готовиться к главному дню.

Таня не сдержалась, и чувства выплеснулись из нее. Схватив маму за руку, она прижала ее к груди, смеясь сквозь слезы, капающие на ярко-красный лак на ногтях у мамы. Мама нагнулась, осторожно, чтобы не задеть трубки капельниц, и впервые крепко прижала к себе дочь.

Через несколько минут в палату заглянула еще одна женщина, чтобы проведать Таню. Одета она была скорее как мотоциклист, чем врач, но сказала, что она медсестра. Женщина улыбнулась, увидев трогательную сцену свидания.

– Как она себя чувствует? – спросила она.

– Просто отлично, – ответила мама. – Но в будущем, вероятно, ей придется носить только длинные брюки.

Мама откинула одеяло, и Таня увидела шрамы, пока медсестра меняла повязки. Она подумала было о том, чтобы пошутить насчет липосакции [131], но передумала.

– У нас здесь что-то вроде полевого госпиталя, – объяснила медсестра. – Только самое необходимое. Пластическую операцию вам придется делать в другом месте. Боль не беспокоит?

– Где я? – спросила Таня.

– В Байуотере, – ответила медсестра. – В демилитаризованной зоне. Здесь нас не трогают.