Анна Хан - У каждого свой путь в Харад
Гали перевела дыхание, прижавшись лбом к выщербленному камню. От стены пахло пылью, плесенью и мокрым песком. И княжна решила, что вот именно так должна пахнуть безысходность. К этому моменту она уже полностью расписалась в собственной глупости.
«Может, я взрослею? Я сейчас подумала – а ведь мама была совершенно права. На самом деле, привычка засиживаться в библиотеке не довела меня таки до добра. Более того, с высоты нескольких этажей она вообще кажется теперь фатальной ошибкой. И чтобы поумнеть, мне нужно было влезть на эту идиотскую стену? О, тогда получается, что в обычных условиях я бы не поумнела никогда… Это весьма печально».
Гали подергала плющ, проверяя его на прочность. Попробовала покрутить затекшими плечами – из этого мало что вышло, но все же немного помогло.
Вот она, ее заветная цель – сверху маячит смутный, пробивающийся сквозь толщу задернутых портьер лучик от одной из множества зажженных свечей. Несомненно, вот здесь, прямо над ней, окно отцовского кабинета.
От карниза брал начало отлогий, иногда прерывающийся пустотами от выпавших камней подъем, который заканчивался почти у самого оконного проема. Теперь Гали было понятно, как в свое время кошка залезла в окно кабинета, но ей все еще было не ясно, как животному хватило на это смелости. Хотя, с другой стороны, если подумать, оставаться снаружи стены и бездействовать куда как страшнее.
Когда оконный проем, намеченный княжной как конечная цель, был буквально в паре шагов, Гали приостановилась, чтобы перевести дыхание. Княжна постаралась придать лицу задорное выражение, чтобы спрятать за ним мордашку испуганного насмерть ребенка. Девушка постаралась представить, насколько обескураженным будет лицо у отца, когда она постучит снаружи, и улыбнуться получилось уже почти естественно.
Оставалось всего ничего, чтобы ее предприятие завершилось грандиозным успехом. Всего лишь взобраться по выступам на внешний подоконник окна и, выпрямившись в полный рост под оконной аркой, пару раз стукнуть в стекло.
И в этот момент кто-то изнутри дернул раму этого самого окна, нисколько не заботясь о производимом шуме.
От испуга Гали вжалась в стену, совершенно забыв, что только что собиралась, собственно, в него постучать.
– Сколько вы курите, князь – это просто невероятно, – услышала Гали голос с легким, непривычным уху акцентом.
– События, знаете ли, располагают.
– Не без этого, конечно, но вы должны держать себя в руках.
– Все пошло не так, как вы говорили. Совсем не так.
– Не совсем так, вернее сказать, любезный Всемир, – поправили князя. – Иногда случаются накладки. Но это, уверяю вас, исключение. Наше продвижение по фронтам Озерного края является ярким доказательством успешности проводимой политики.
– Да уж, да уж… – Князь явственно попыхивал своей трубкой с изогнутым длинным мундштуком. – Но это общие слова. Вы должны признать, что все пошло вразрез с вашими планами. Само появление принца Озерного края на переговорах – это я вам скажу… Вы обещали не допустить этого. Что не должно было составить особого труда для ваших подручных. Особенно учитывая, – он усмехнулся, стараясь повторить интонацию оппонента, – успешность проводимой политики. В конце концов, вы меня в этом просто-напросто уверили.
Собеседник Всемира молчал некоторое время, потом осторожно начал:
– Любезный Всемир, ну что вы, в самом деле, – третью ночь об одном и том же. Из пустого в порожнее, как у вас говорят… – Голос замер. А потом человек уже с совсем другой интонацией произнес: – Князь, я явственно чувствую чье-то присутствие…
– Халкид, вы бы не переводили тему. Из пустого в порожнее, говорите? Это вы уже третью ночь вокруг да около ходите. Считаете, прямые вопросы и сопутствующие им краткие ответы противоречат самому духу интриги переговоров? Для меня это не так. Для меня в переговорах вообще никогда интрига не таилась. – Гали услышала, как отец хлопнул раскрытой ладонью по столу. – Мало того что Озерное посольство оказалось здесь, несмотря на ваши непреодолимые, как вы уверяли меня, препоны. Так оно еще и умудрилось отправиться дальше! Судя по всему, именно их планы оказались непоколебимы, в отличие от ваших. И теперь они благополучно направляются в Латфор, а я, вместе со своей маленькой страной, оказываюсь меж двух огней, так? Пожертвовать стольким, чтобы страна стала не плацдармом для военных боев, не буфером, о которые бьются две державы, а своеобразным транзитным коридором! И тут на тебе – попадаю в ту самую ситуацию, которой всячески старался избежать, путем приобретения союзничества Удматории!
– Почему меж двух? Озерный край почти раздавлен, Княжград не рискнет ввязываться в бойню на стороне проигрывающей, а пока вести дойдут до Латфора, вы, как принявшие сторону императора Удма…
– Именно так – «почти раздавлен». И именно так – мы, принявшие сторону вашего императора, очень скоро во всеуслышание будем объявлены предателями, продавшими подступы к Харадским горам. А следовательно, если принц Ольм со своей немногочисленной свитой…
– Принца Ольма вместе с его свитой, – в перебившем князя голосе сквозило нескрываемое презрение, – как вам известно, немало потрепали у переправы на Рыман. В конце концов, вы не можете отрицать, что собственными глазами видели, как самого принца сбили с седла ударом Полночной Звезды…
– В спину, – коротко, с издевкой, вставил князь.
– В спину, – подтвердил тот, кого Всемир назвал Халкидом. – А вы предпочли, чтобы его порешили прямо в вашем замке? Может, еще на дуэль его вызвать прикажете?
– Опять вы передергиваете. Я бы предпочел, чтобы они сюда вообще не доехали. Понимаете, не доехали. Вы заручились моей поддержкой задолго до появления представителей Княжграда. Я много работал, чтобы подготовить эту встречу так, чтобы она прошла наилучшим для нас образом. И рассчитывал, что отсутствие посольства Озерного края будет воспринято остальными как игнорирование переговоров как таковых. Их вечное чванство и вздернутый кверху нос, знаете ли… Княжградцев всегда раздражало, если чей-то нос был вздернут выше, чем их собственный. Ну и отказ от чьей бы то ни было помощи, лишь бы доказать собственную самодостаточность… Это в духе Озерного края, и при том это давало в дальшейшем возможность умыть руки и откреститься от последствий. Сказать – вы же не просили о помощи, считали ее вторжением с нашей стороны – вот и получите теперь разгром по всем фронтам. Эх… Гордыня, это, как ни крути… Она в конечном итоге должна была сыграть мне на руку.
– Желание иметь свои руки чистыми и загребущими одновременно на практике является утопическим. – Халкид усмехнулся. – Вы не находите? Что говорить о том, чего не случилось, светлейший князь Всемир. Полученный результат никак не может быть омрачен этими незначительными неудачами. Вышло даже лучше. Демонстрация плачевного положения самой великой страны в этой части континента, в лице более чем малочисленной делегации во главе с сопливым юнцом, заставило княжградцев призадуматься.
– Опять слова, одни слова… А как, если принц Ольм доберется до Латфора, а? Честное слово, больше удивиться, чем увидев его на подъездах к собственному замку, я уже не смогу. Другими словами, появление Ольма в Латфоре в ближайшее время уже не кажется мне невероятным. Совершенно.
Халкид сдержанно рассмеялся.
– В данный момент, я думаю, принц Ольм совершает самый последний путь в его жизни. Говорят, получивших Полночную Звезду встречают на том свете с почестями, потому как они начинают светиться в темноте. А славно он вспыхнул в ночи, не находите?
– Не нахожу, – буркнул Всемир. – Да, в кого-то там ваш телохранитель засадил с дури зарядом такой мощи, что вспышка озарила местность на лигу вокруг. Я чуть не ослеп, к вашему сведению! Что я мог видеть после этого? Да, эта светящаяся хреновина пролетела над всадником, вроде бы на нем был принцев плащ. И все. Трупа-то никто не видел. А вот это было бы действительно славно. Потому что развеяло бы все мои сомнения. Хотя говорить о славном в бесславии… – Князь стучал об стол, выбивая трубку. – В вашей так называемой «засаде», которая переросла в самую настоящую стычку, защищая мою персону, пострадали мои люди. – Произнося эту тираду, князь каждый раз делал ударение на слове «мои», давая понять, что до перебитых людей Халкида ему нет никакого дела. – Я вынужден теперь прятать раненых во флигеле собственного замка. И должен сочинять сказки в ответ на расспросы княгини. Вы думаете, она всерьез верит, что я бы отпустил конюха и придворного лекаря сопровождать представителей страны, с которой у нас и в мирное время были более чем натянутые отношения?
Чем больше слушала Гали, тем страшнее ей становилось. Человек, говоривший голосом князя, теперь представлялся ей совершенно не похожим на ее отца. Неужели это ее отец говорит все эти ужасные вещи?
