Вадим Панов - Кардонийская рулетка
Когда же невкусный обед был съеден, а тайны закончились, Руди наудачу осведомился о Павле и вытянул счастливый билет: теплых чувств к гению Свельдо не питал и готов был говорить о магистре часами.
— Мы превратились в механиков, в технологов, — с обидой произнес инженер. — Конечно, мы не такие умные, как Гатов, но это не повод вытирать о нас ноги! Мы тоже люди! И тоже ученые!
Самолюбие и амбиции. Когда-то барон Перельбачик, директор Департамента секретных исследований, сказал Руди, что именно на эту наживку его агенты вербуют большую часть предателей. Тогда Йорчик не поверил, он ставил на жадность, о чем и заявил мудрому барону: «Никогда не поверю, что золото проигрывает чувствам!» Но теперь, пообщавшись со Свельдо, Руди готов был извиниться перед Перельбачиком.
Впрочем, через мгновение выяснилось, что у инженера имелись и другие резоны предать страну.
— Дагомаро силен, но против Компании он никто, — продолжил Свельдо, заказав еще одну кружку пива. — Самые умные из нас, из образованных и честных патриотов Ушера, это понимают, но нам трудно — на архипелаге свирепствует полиция. Проявишь несогласие — сразу попадешь в тюрьму. Поговаривают, что скоро в Ушере запретят Прогрессивную партию. Прям феодализм какой-то, правда? А на словах все сенаторы ратуют за демократию, лживые сволочи. Какая может быть демократия, если они миллионеры?
— Гм… Возможно. — Эти материи миллионера Йорчика интересовали слабо. — Вам нужно поговорить со специальным агентом Хиппчиком.
— Я только хотел сказать, что, когда вы приберете Ушер к рукам, вам наверняка понадобятся верные люди, не так ли? — заторопился Свельдо. — Прогресс не остановить, и партию не остановить. Герметикон будет свободен, Ушер будет свободен…
«А может, не платить ему вторую половину? Будет у „образованного“ лишний мотив верно служить Хиппчику?»
Скользкий «патриот», мечтающий стать «верным» новым правителям Ушера «человеком», вызывал у Руди нарастающую неприязнь. Лично он в услугах предателя более не нуждался, а потому попытался подвести под разговором черту:
— Вы не знаете, над чем сейчас работает Гатов?
— Нет, — развел руками Свельдо.
«Ну да, откуда тебе знать?»
— Какие-нибудь странности в последнее время? Необычные события? Неестественное поведение?
Свельдо наморщил лоб, послушно пытаясь вспомнить интересующие галанита подробности.
— Слухи? Сплетни?
«Все, придурок, пора прощаться…»
— Несколько месяцев назад Гатов, Бааламестре и Дагомаро улетали куда-то на целую неделю.
— Что в этом странного? — пожал плечами Йорчик.
— Они летали втроем, ни одного цепаря не взяли, — торжествующе ответил инженер, довольный тем, что вновь завладел вниманием профессора.
«А вот это действительно интересно». Подобная секретность говорила о необычайной важности экспедиции.
— Что-нибудь еще?
— Они брали груз — под пузом цеппеля висел большой контейнер, а вернулись без него. А еще я видел их, когда они только прилетели: Гатов был мрачен, будто мешок дерьма сожрал, а Дагомаро сиял, словно в лотерею выиграл.
«У них получилось, но Павла это не обрадовало?»
— Нет мыслей, что за груз они брали в путешествие?
— Контейнер доставили из личной лаборатории Гатова — у него целый ангар в распоряжении, куда никому хода нет. А чем он там занимается… — Было видно, что Свельдо очень хочется еще раз доказать свою полезность, но придумывать подробности предатель боится. — Ходили слухи, что в лабораторию привозят снятые с цеппелей астринги.
— Астринги?
— Я сам не видел — ребята говорили. Вы ведь просили слухи… сплетни…
— Астринги…
Уникальные машины, с помощью которых астрологи создавали переходы через Пустоту, с помощью которых цеппели за считаные минуты преодолевали невероятные межзвездные пространства. Энергия при этом выделялась колоссальная, но использовать ее для чего-то иного ученые не умели.
Обычные ученые.
Астринги строили только на Герметиконе: никто больше не знал секретов обработки астрелия и не понимал принципов работы удивительной машины.
«Но Гатов — не обычный ученый!»
Перед глазами Руди появилась гигантская подводная воронка. И голос Абедалофа: «Полгода назад на этом месте стоял остров»…
Свельдо продолжал говорить. Торопливо, боясь быть прерванным, и слова его наскакивали одно на другое, сливаясь в длиннющее нечленораздельное предложение, но Йорчику было все равно — он предателя не слушал.
«Астринг… Проклятье! Неужели Гатов отыскал способ высвобождать энергию астринга?!»
* * *— Здесь довольно узко, — прокомментировал Помпилио, перемещаясь на место второго пилота.
Именно перемещаясь, а не пересаживаясь, потому что до кабины адиген добрался с помощью Валентина и рослого механика. Они осторожно извлекли дер Даген Тура из инвалидного кресла и бережно пронесли на руках через весь паровинг. Недлинное путешествие сопровождалось пыхтением носильщиков — Помпилио никогда не был тощим — и стоическим молчанием адигена. Соответственно, первое язвительное замечание он отпустил, лишь оказавшись в кабине.
— Теперь я понимаю, почему пилоты управляют паровингом по очереди — чтобы локтями не толкаться.
— Тем не менее ты здесь как-то поместился, — заметила Кира. — Даже раздутое самомнение не помешало.
Теодор бросил на нее выразительный взгляд, но промолчал. И отметил, что мессер позволяет дерзкой на язык девчонке больше, чем следует.
— Значит, не такое уж оно и раздутое.
— Со стороны виднее. — Кира извлекла из-под кресла пыльный кожаный шлем и протянула его дер Даген Туру. — Надень.
— Зачем?
— В целях безопасности. Если мы грохнемся, шлем сохранит для потомков форму твоей ценной головы во всей красе.
— А парашют на борту предусмотрен? Я лучше его надену, чтобы сохранить ценного себя во всей красе.
— Мне кажется, в шлеме ты будешь выглядеть милым, — рассмеялась девушка. И повторила: — Надень, пожалуйста.
Отказать жизнерадостной Кире было решительно невозможно. Помпилио покосился на Валентина — тот молниеносно покинул кабину, утянув за собой механика, — и нахлобучил на голову шлем:
— Так?
— Когда вернемся в город — обязательно сфотографируемся.
— Если вернемся.
— Не доверяешь паровингам? — удивилась Кира.
Швартовы отданы, и самолет, буксируемый паровым катером, стал медленно отходить от пирса, одновременно разворачиваясь к океану. У «прогулочного» пирса, являющегося частью главной набережной Унигарта, редко появлялись паровинги, а потому поглазеть на маневры крылатой машины собралась изрядная толпа.
