Пол Андерсон - Фантастическая сага
День все сокращался, пока не попали они в места, где царила вечная ночь. Теперь постоянно плыли они по черному, испещренному тусклыми бликами морю, среди кажущихся призрачными в лунном свете громад айсбергов. На совершенно черных небесах горели с каким-то даже ожесточением несчетные, немыслимо яркие звезды, меж которых то и дело полыхало северное сияние, вызвавшее в памяти Скафлока огонь, виденный на могильном кургане. Совершенная тишина, царившая в безжизненном краю том, нарушалась лишь шумом ветра да рокотом волн.
Нельзя сказать, чтобы Мананнан со Скафлоком «прибыли» в Ётунхейм, как прибывают мореходы в те или иные мидгардские земли. Просто они забрались на север куда дальше, чем сумели бы, идя на корабле, сработанном смертными, и отказались в водах, которые по мере их продвижения становились все холоднее, безжизненнее и темнее. Наконец солнце совсем скрылось, и путь их освещали лишь звезды, луна да пляшущее в небесах северное сияние. Скафлоку казалось, что места те не могут быть на земле, что находятся они на самом краю Вселенной, где созданное во дни Творения вновь обращается в первозданный хаос, из которого вышло. Мыслилось ему также, что плывет он прочь от Мира живых по Морю смерти.
Начиная с четвертого дня плавания солнца они не видели, и вскоре совершенно потеряли счет времени. Луна и звезды перемещались по небосклону, но как-то странно. В движении их, вроде бы, не было никакой закономерности. Время остановилось. Остались лишь ветра, волны да все усиливающийся холод. Мананнановы чары действовали уже не так хорошо, как прежде, ведь Властелин морей покинул подвластные ему пределы. Поднялся встречный ветер, да такой сильный, что немногие суда смогли бы идти против него. Правда, тут мананнанов челн не подвел мореходов. Почти ничего нельзя было разглядеть из-за летящего прямо в лицо снега и ледяных брызг. От ураганных ветров то и дело начиналась сильнейшая качка, корабль захлестывало ледяной водой, парус угрожающе хлопал, с рулем почти невозможно было справиться. Из темноты совсем рядом с челном появлялись вдруг громадного размера айсберги, с которыми едва удавалось избежать столкновения.
Ужасны были также туманы. В наступившем вдруг безветрии они накрывали все вокруг густой сероватой сырой пеленой, от которой все на челне покрывалось изморосью. Мореходы при этом и собственную руку не могли разглядеть, одежда же их насквозь пропитывалась противной холодной влагой, которая проникала каким-то образом даже в сапоги, так что вскоре Скафлок с Мананнаном начинал бить такой озноб, что у них долго зуб на зуб не попадал. В такие часы челн стоял неподвижно, чуть раскачиваясь на невидимой глазу зыби, и единственными звуками, которые при этом слышались, был плеск той зыби об обшивку, да звон падающих с обледенелых снастей капель: влага от тумана оседала и там. Ругаясь и дрожа от холода, Скафлок с Мананнаном, которым приходилось пробираться по кораблю наощупь, пытались чарами развеять проклятый туман и поднять ветер, но это почти не помогало. Мореходам казалось уже, что в сплошной пелене за бортом движутся, жадно поглядывая на них, Могучие.
После такого штиля налетел шторм, причем часто ураганный ветер бывал не попутным, а встречным, и тогда у Мананнана со Скафлоком не было уж времени предаваться горестным размышлениям о вмешательстве темных сил: надо было бороться со стихией. Мачта страшно трещала, обледенелые шкоты в кровь рвали руки, волны перехлестывали через борт. Взметнувшись на мгновение к самым небесам, челн тут же со страшной скоростью устремлялся вниз, как будто вознамерясь достичь преисподней.
Скафлок сказал вису:
Вот буря налетела.
Бежит за валом вал.
То в самый Хелль то в небо
Корабль кидает шквал.
Холодная и темная
Волна кипит вокруг.
Ни руль, ни снасти более
Не слушаются рук.
Швыряет буйный ветер
В лицо нам мокрый снег.
И кажется, что это
Не кончится вовек.
Усталый же, продрогший,
Голодный мореход
День, когда вышел в море он,
Беспомощно клянет.
Однако, и исполняя это свое творение, не переставал он трудиться. Мананнан улыбнулся: ему подумалось, что раз Скафлок от жалоб перешел к брюзжанию, это добрый знак.
Наконец показалась земля. В свете немигающих звезд и искрящегося в небесах северного сияния увидели мореходы вдали угрюмые горы и зеленоватое сверкание ледников. Прибойная волна с ревом разбивалась о крутые прибрежные утесы, за которыми простиралась скалистая, покрытая вечными снегами и ледниками суша.
Мананнан кивнул.
— Это Ётунхейм, — проговорил он. Скафлок едва мог расслышать его слова за ревом волн и завыванием ветра. — Утгард же, подле которого, по твоим словам, живет Бёльверк, должен быть к востоку отсюда.
— Тебе виднее, — ответил Скафлок. Он давно уже потерял ориентацию. К тому же, эльфам о тех краях мало что было известно, до них доходили только какие-то совершенно жуткие слухи.
Усталости он давно уже не чувствовал, а шел себе вперед, как корабль с закрепленным рулем, поскольку ничего другого делать не оставалось, и никого на свете не волновало, потонет он или останется на плаву.
Однако, когда взглянул он на внушающее ужас побережье Земли великанов, ему пришло в голову, что Фрида, должно быть, мучится теперь не меньше него. Даже, наверное, еще больше: ему-то помогают забыться труды и опасности похода, к тому же, он знает, что любимая его сейчас в безопасности. Фриде же ведомо лишь, что он отправился в Ётунхейм, и вряд ли ее что-то отвлекает теперь от мыслей об опасностях, которые его подстерегают.
— Как же я раньше об этом не подумал? — прошептал он, поражаясь собственной черствости. И вдруг почувствовал, что из глаз его катятся, застывая на щеках, слезы. Он сказал вису:
Пусть одиночество в пути,
Мученья ежечасные,
Пусть злая пустота в груди,
Вовек мне девы не забыть,
Что мне дарила счастье.
Готов себя я презирать.
За то, что в злой разлуке
Так долго упивался я
Лишь собственною мукой.
Себя жалел и утешал,
Нисколько не тревожась
Тем, что несчастлива сейчас,
Та, что мне всех дороже.
Скафлок снова погрузился в какие-то свои мысли. Мананнан тоже молчал, узнав на опыте, что после таких приступов лучше не пытаться привести Скафлока в чувство, сам постепенно отойдет. Гонимый порывистым ветром, корабль шел на восток.
Скалистое заснеженное побережье казалось совершенно безжизненным, лишь рокотали, разбиваясь об утесы, волны, мела поземка да сверкало в небесах северное сияние. Мананнан, однако же, чувствовал, что поблизости скрываются какие-то неведомые существа. В тех местах властвовали силы, враждебные асам: Локи, Утгарда-Локи, Хель, Фенрир, Ёрмунганд и Гарм, которому суждено перед концом света пожрать луну.
