Дария Дмитраш - Хранители равновесия
— Попааалииись, — голосом полным вожделения выдохнул мрак, начиная менять форму, приобретая очертания чёрного паука. Но потом передумал, стал расплываться, перетекать в чёрного, как сама бездна, волка. Он понёсся к ним широкими прыжками, стелясь по земле, словно призрак. Не потревожив ни воздух, ни воду, ни землю. Прыжок, ещё один…
В миг, когда порождение мрака зависло прямо над ними, Кама выставила вперёд правую руку и щедро зачерпнув из пространства энергию выбросила навстречу заклятье печати. Оно оформилось в золотистый, прозрачный щит, закругленный по краям. Чёрный волк врезался в него всем своим масивным телом, рассыпаясь, радрабливаясь в густой туман, либо дым. Бессильно клубясь перед золотой преградой, он пытался прорваться внутрь, загородив собою небо.
Камомила пошатнулась, ощутив невероятное, неимоверное давление. А она ведь зачерпнула из пространства прорву энергии. Она и сейчас продолжала посылать в щит всё, что только могла собрать.
Голова кружилась от усилий, от протекающей по её телу магии. В какой-то момент стало тяжело дышать и фея внезапно осознала, что из носа у неё струиться кровь.
По щиту пошла трещина. Маленька, почти незаметная. Прокусив губу до крови, Камомила потянулась по каналу, что связывал её с друзьями. Стало гораздо легче. Ирис был силён, невероятно силён. Он щедро делился с ней, помогая придти в себя, помогая вновь поверить, что у них ещё есть шанс.
Трещинка исчезла, поток силы усилился вновь. Края щита стали более округлыми, обволакивая чёрный дым, что так рвался к ним.
— А-ха-ха, — смеялся слуга Хаоса. — Глупцы. Я поглотил их всех. Столько жертв. Столько магов. Мне понравилась их сила. Мне понравилось ваше поселение.
— Что? — пошатнулась Камомила, ощущая, как от страха у неё холодеет душа. Ощущая, что начинает терять концентрацию.
Чёрный, бесформенный дым всё хохотал, собираясь в скопления крупных мошек, что хищно стучались о стенки золотистого щита.
— Нет. Нет, — отступила на шаг фея, ощущая, как начинает рушиться её защита.
На золотистом щите появилась трещина, другая. Он скрипел, трещал, будто живой.
Но внезапно, с громким рыком, из-под прикрытия щита выскочил Каракал. Он сделал несколько массивных, широких прыжков, оказавшись далеко позади чёрного дыма. Слуга Хаоса растерянно замер, чёрные мошки прекратили своё бесконечное движение, прекратили атаковать щит, что стремительно восстанавливал свою структуру. Не веря своему везению, мрак стал собираться в атакующий клин, поворачиваясь в сторону Каракала.
Грозно рыча, ный Дэйв стоял на мокром взгорке гнилисной земли. Глаза его горели пламенем, на шкуре то и дело возникали языки огня. Набрав в лёгкие побольше воздуха. Ощущая, как скапливаеться тугими потоками сила у него в груди. Он утвердился на земле всеми четырьмя лапами, и выдохнул в пространство гигантский огненный шар. Он клубился над ним, перетекая из оранжевых в красные, из багровых в малиновые тона. Всё набирая величину, всё набирая силу. А в следующий миг повелитель огня отправил этот сгусток в сторону уже практически собравшегося в клин слуги Хаоса.
Показалось, что содрогнулась почва, содрогнулось само пространство. Мрак закричал, извиваясь, схлопываясь, истончаясь. А в следующий миг Камомила почуяла, как по каналу от друзей идёт просто невероятно огромный поток энергии. Не долго думая, она влила его весь в заклятье печати, заставляя округлиться края щита. Заставляя его обволакивать неоформленный мрак в смяртельных обьятиях. Над слугой Хаоса сомкнулся золотистый шар, что стал уменьшаться, стягивая пространство узилища, а потом схлопнулся яркой вспышкой, убирая даже намёк на присутсвие этого страшного существа.
Дрожащая Камомила осела на землю, плача от потрясения, утирая тыльной стороной ладони кровь, сочащуюся из носа. К ней всё ближе, на подгибающихся лапах, подходил Раль.
— Ирис! — послышался надрывный крик позади. — Что? Что с тобой?
Камомила вздрогнула всем телом, поворачиваясь назад. Ощущает, как холодеет её душа в предчувствии беды.
Глава 31
Ирис лежал на холодной, бурой, словно обагрённой кровью, безжизненной земле. Лицо его было столь бледным, что, казалось, сливаеться с этим бесконечным серым пространством. Только слабое, неровное дыхание указывало на то, что он всё ещё жив.
— Кама. Кама, что с ним? — спросила дрожа всем телом Диази.
Камомила с трудом перешла на магическое зрение и вздрогнула всем телом, оседая на землю. Лицо её побледнело.
Позади неё остановился Каракал, тревожно заглядывая в лицо провидца.
— Что? — мотнула головой Ди. — Кама, — дрожа всем телом, попросила фея. — Не пугай меня.
— Он, — сглотнула комок в горле магеса. — Он так хотел нас защитить. Так не хотел, чтобы я у тебя брала силу.
— Но, ты ведь, — хрипло спросила Диази. — Что ты имеешь в виду? Он же…
— Он выложился полностью, — лицо магесы застыло маской бессилия, неверия. — Ди, он умирает.
— Что? — потрясённо переспросила она. — Ты… Не…
Камомила перевела взгляд на потускневшую ауру друга, что пестрела разрезами, будто какой-то неведомый хищник полоснул по ней острыми когтями. Она попыталась соприкоснуться с нею остатками своих магических сил, попыталась влить столь недостающую ей энергию. Но та неизменно отторгалась.
— Нет, — покачнулась Диази, оседая перед Ирисом на колени, заглядывая в такое родное, такое любимое лицо друга. Друга? Но ведь она так и не нашла в своей душе ответ.
А он опять. Опять защитил её. Опять поставил на кон свою жизнь. Как же она бесполезна. Только и умеет, что подвергать его жизнь риску. Приносить ему боль.
Тело охватила слабость. Голова кружилась. Было так больно дышат, словно воздух вокруг раскалился. Обессилено уклонившись над ним. Проведя рукой по светлым волосам. Заглядывая в умиротворенное, словно стеклянная маска, лицо.
Мгновения их жизни. Они проносились перед глазами. Тысячи разных оттенков смеха. Тысячи разных оттенков улыбки. От притворной, до грустной. И до невозможности ласковой и тёплой, согревающей сердце.
Тысячи разных выражений грусти. Когда губы дрожат, решая, растянуться в улыбке или безвольно опуститься. Обволакивающий грозовым облаком взгляд синих глаз.
Разные оттенки смеха. Задиристый, добродушный, подбадривающий.
Хмуро сложенные домиком брови, когда замысливал очередную пакость. Светлые водовороты в глазах, как будто потоки тёплого, южного ветра.
Взгляды. Прикосновения. Даже тогда, когда сорились, это никогда не вызывало чувство отторжения. Но всегда — чувство какого-то непонятного тепла.
