Оксана Панкеева - Поспорить с судьбой
— Дедушка, — вздохнул Мафей и сел на высокий табурет, которым обычно пользовался Пассионарио, потому что нормальному человеку было бы неудобно.
— Странные у твоего дедушки представления о прекрасном… С людьми вечно все не так. То назовут так, что повторить страшно, то уши обкорнают, то воспитывают как попало… Тебя как воспитывают? Да что ты так смотришь?
— А это у тебя настоящая кожа или белила? — решился спросить Мафей.
— Настоящая. А что в ней такого? Ты еще оливковых, наверное, никогда не видел, вот где экзотика… Так как тебя воспитывают?
— Меня учат магии.
— Дожили! — грустно улыбнулся Хоулиан. — Люди учат маленького эльфа магии! Хотя, впрочем, что это я… моего собственного сына тоже учили люди, и ничего. По крайней мере не пришлось себе голову морочить. Если бы они еще не изуродовали мне ребенка, я бы на них и вовсе не обижался… Ты же знаешь, что они с ним сделали? Обрезали уши, как щенку породистому! И только из-за того что этот кретин, муж Габриэли, ревновал ее к каждому дереву!
— Я знаю про уши, — кивнул Мафей. — Он мне рассказывал. Не знаю, может, ты и прав… Но у меня от этих ушей одни неудобства. Во-первых, за них очень удобно дергать, во-вторых, все узнают, где бы я ни появился…
— Кто это тебя дергал за уши? — возмутился эльф. — А ты что, сдачи дать не мог?
— На тот момент — не мог, — вздохнул Мафей. — Когда я был маленький и жил во дворце дедушки, меня часто дергали за уши. Просто так, потому, что я не такой, как все. А не так давно меня оттаскал за уши Диего. Тот, что уехал в Голдиану. Я подсматривал в зеркале, как он занимался любовью со своей девушкой, и он меня засек. Хоулиан, а это действительно так нехорошо — смотреть, или это люди так считают? А то меня все за это ругают. Наставник ругал, Шеллар ругал, даже Жак…
— Не обращай внимания, — махнул рукой эльф. — Люди вечно что-то как выдумают… Того нельзя, это нехорошо, это стыдно… Хотя вообще-то в твоем возрасте пора бы уже и самому заниматься любовью, а не смотреть, как это делают другие.
— У меня уже есть девушка, — похвастался Мафей. — Правда, не так давно, но все равно, не думай, что я девственник.
— Понятно, — улыбнулся Хоулиан. — А каковы твои успехи в изучении магии? Что ты уже умеешь?
Принц подробно перечислил, что он умеет, отчего огромные глазищи эльфа расширились еще сильнее.
— И тебе еще нет шестнадцати? — удивленно переспросил он. — Нет, наверное, я все-таки несправедлив к людям. Иногда они воспитывают наших детей намного лучше, чем мы. Кто твой наставник?
— Мэтр Истран.
— А, я слышал о нем. Великий маг и выдающийся педагог к тому же. Тебе повезло. Только я также слышал, что он человек очень строгих правил. Наверное, лишает тебя многих удовольствий, доступных в твоем возрасте?
— Ну, не совсем… — застеснялся Мафей. — Ходить к девушке он мне не запрещает… А за то, что я курю, ругался и пробовал запретить… А однажды Шеллар налил мне, ну, совсем капельку коньяка, так он унюхал, и такое было…
— Вот оно что, — засмеялся Хоулиан и достал из воздуха бутылку вина и два бокала тонкого белого металла, украшенных резьбой и чеканкой. — Я так и думал. Что ж, раз мы с тобой так мило сидим и беседуем, давай и я тебя кое-чему научу. Может, не такому полезному, как твой наставник, но, несомненно, приятному.
Спустя полчаса постигший тонкую науку винопития и изрядно захмелевший Мафей объяснял новому знакомому историю своего происхождения, втайне надеясь, что сейчас у него неким чудесным образом найдется такой же потрясающий папа, что, выслушав его рассказ, Хоулиан вдруг хлопнет себя по лбу и скажет что-то вроде: «Ах, это же мой давний друг такой-то именно в те времена околачивался в ваших местах! И такой же серебристый, как и ты!» Но его постигло разочарование. Хоулиан не имел представления, кто из его сородичей мог бывать в Поморье семнадцать лет назад, и с уверенностью мог утверждать только, что это был не он сам.
— И вряд ли он вообще объявится, твой папа, — сказал он, доставая из воздуха вторую бутылку. — Раз он до сих пор не удосужился полюбопытствовать, значит, ему неинтересно. Я и сам не очень интересовался судьбой своих детей… — Он со вздохом покосился на кровать, где всхлипывал во сне принц Орландо, и продолжил: — А потом меня Макс с ним познакомил. Давно, почти шесть лет назад. Он тогда попал в руки врагов, и его здорово избили… Едва жив остался. Макс меня привел и попросил полечить. А потом спрашивает: «Не узнаешь?» Я посмотрел — человек как человек, тем более, лица вообще не видно, глаза закрыты, как его узнаешь, даже если бы и видел раньше. А я его даже и не видел. «А кто это?» — спрашиваю. А Макс меня как давай отчитывать: «Так вот, это, если хочешь знать, твой родной сын. И он, между прочим, умирает. А ты его даже не узнаешь. Эх ты, говорит, отец называется! Состряпал ребенка, и поминай, как звали! Тридцать лет не являлся! Хоть бы из любопытства поинтересовался, как он там!» И стал мне рассказывать, как ему при рождении уши обрезали, как он после переворота в подвале сидел, в ошейнике, как его с башни сбросили, как он скитался по миру, выпрашивая корочку хлеба… — расчувствовавшийся эльф всхлипнул, приложился к кубку и продолжил. — И мне его так жалко стало… Что ж это я, думаю, в самом деле… Не так у меня много детей, чтобы их забывать. Собственно, он один и есть. Старшего убили во времена охоты на магов. Молодой совсем, семидесяти не было… Вот я и подумал, раз у моего сына постоянно такие проблемы, наверное, надо больше ему внимания уделять… общаться как-то… Ну, как люди делают. Вот и навещаю иногда. Так, поболтаем о том о сем… вот такие из нас, эльфов, родители. Он как-то просил учить его магии, но из меня учитель… пару заклинаний показал, и надоело. Нет у меня ни способностей, ни желания кого-то учить. Так что лучше держись людей. Мама у тебя есть?
— Нет, — всхлипнул Мафей, которого при воспоминании о матери потянуло тоже поплакать. — Моя мама умерла. Давно уже. Она была замужем за королем Ортана, их всех убили. Маму, папу, братьев…
— А, это когда был мятеж Небесных Всадников в Ортане? — вспомнил Хоулиан. — Я слышал. Ужасная история… Я смотрю, ты тоже легко плачешь по любому поводу? Люди, наверное, плаксой считают? Не обращай внимания. Мы, эльфы, такие и есть. Мы легко плачем и легко смеемся, быстро меняем настроение и быстро забываем плохое. Это нормально.
— А у меня не получается быстро, — пожаловался мальчишка. — После того случая я несколько месяцев не мог успокоиться.
— Ты же все-таки наполовину человек. А с кем ты сейчас живешь?
— С кузеном, — снова всхлипнул Мафей и почувствовал неодолимое желание рассказать другу Хоулиану, какой чудесный у него кузен, просто самый лучший и самый замечательный, и как он его любит. И рассказал. А заодно и поплакался, как он боится за кузена, который упорно намерен поспорить с судьбой, отчего крепко подвыпивший эльф пришел в полное расстройство.
