Галина Романова - История одного эльфа
Как ни странно, меня не наказали — и слова не сказали, не то чтобы высечь. Видимо, хозяин счел, что пройтись на глазах у соплеменников на привязи, подобно собаке, уже достаточное наказание для меня. Как бы то ни было, долгое время после этого он ни словом, ни делом не напоминал мне о том, что запомнил этот случай.
Гладиаторские бои в Паннории под запретом — формально из-за того, что состязания очень часто оканчиваются смертью или увечьем одного из бойцов. Для желающих подраться существуют турниры и кулачные бои, которые устраиваются во время традиционной Осенней ярмарки. Только в течение этой недели можно свободно устраивать поединки — как правило, в специально отведенных и оборудованных для этого местах. Но мы все равно опоздали на Осеннюю ярмарку, приехали в столицу через полмесяца после ее окончания, в самый первый день Месяца Охотника, второго месяца местной осени.
Однако, как говорится среди людей, если закон нельзя обойти — это неправильный закон. И, несмотря на все королевские указы и уголовную ответственность, предусмотренную за организацию боев, гладиаторы в Паннории все-таки существовали. Правда, сражались они нелегально, поединки проходили поздними вечерами или по ночам и устраивались в заброшенных зданиях либо подвалах частных домов. Наполовину оставленный жителями Ветхий город, в котором чуть ли не каждый третий дом стоял пустым, подходил для этого лучше всего.
Следующим вечером мы вшестером — хозяин, я, два охранника, Горо и наш проводник, — покинули дом и отправились в Ветхий город. Вот-вот должен был прозвучать сигнал к тушению огней и запиранию ворот, но крепостную стену, разделявшую Ветхий и Старый города, во многих местах настолько разрушило время, что проходить можно было свободно.
— Нам сюда. — Проводник указал на проход между двумя домами. В глубине горели огни. — Я пойду вперед!
— Данха, — дождавшись, пока тот уйдет, хозяин взял меня за локоть, — свой первый бой ты должен выиграть!
— Понимаю, — кивнул я, глядя вперед. В отличие от людей я прекрасно все видел.
— Тебя здесь пока никто не знает, все будут ставить против, как на новичка, — продолжал хозяин. — Поэтому покажи себя во всей красе, продай товар!.. Только… хм… не все сразу! Придержи кое-какие свои приемы, не раскрывайся до конца!
— Понимаю, — снова кивнул я. Во всем, что касалось организации и проведения боев, мы с хозяином давно разговаривали почти на равных.
Снаружи дом, стоявший в глубине улицы, казался заброшенным и ветхим, но, стоило спуститься по узкой лестнице в подвалы, мы словно попали в другой мир. Тут все убрали так, чтобы многочисленным зрителям и участникам было удобно.
В отличие от южных городов здесь вместо ямы, куда спускали бойцов, устроили помост, вокруг которого кругом стояли кресла для зрителей. Передние ряды установили чуть ниже помоста, а задние на небольшом возвышении. Совсем у стены зрители уже не сидели, а стояли.
Мы пришли, когда бои начались — издалека я услышал громкие крики, приветствующие победителя только что закончившегося сражения. Оставив меня в небольшой комнатке с помощью Горо надевать доспехи, хозяин ушел, но вернулся очень скоро.
— Ты готов? — поинтересовался с порога. — Публика уже ждет!
— Готов. — Я повел плечами, проверяя, хорошо ли закреплены ремни.
— Ну-ка повернись! — Хозяин осмотрел меня со всех сторон и шлепнул ладонью между лопаток. — Хорош! Иди и победи!
Это для людей помост казался высоким — я запрыгнул на него, лишь чуть-чуть опершись на край левой рукой, и огляделся по сторонам. Четыре факела, закрепленные по углам, освещали бойцов, ряды зрителей тонули в полумраке. Рассмотреть можно было только сидевших у самого помоста, да и то лица многих были скрыты под полумасками. К своему удивлению, я увидел нескольких женщин. Неужели паннорок открыто допускают на подобные мероприятия? В калимшане, Геронте и некоторых других государствах гладиаторские бои — развлечение сугубо для мужчин. А в некоторых странах наказание для женщины-зрительницы достаточно серьезное: если какую-нибудь застанут созерцающей бой, ее могут продать в рабство невзирая на возраст, внешние данные и социальное положение.
Мне пришлось прервать объяснения: на помост взобрался глашатай.
— Сегодня перед вами выступает гость из далекого Калимшана, великолепный Данха-и-Нур! — закричал он, указывая в мою сторону. — Он провел у себя на родине сто двадцать боев и все сто двадцать раз выходил победителем! Его искусству дивились в Восточных Княжествах и в Геронте, на Полуострове и далеко на востоке. Он…
Я не мешал глашатаю расписывать мои подвиги. И пусть почти половина того, что он говорил, было ложью — например, количество проведенных мною боев он существенно уменьшил, поскольку просто не знал всего, — я не обращал на это внимания. Ждал своего первого противника. И перевел дух, когда понял, что против меня вышел человек. За шесть с половиной лет мне с кем только не случалось биться, и я успел узнать, что люди — самые «легкие» противники.
Громкие крики восторга подсказали, что мой «враг» — любимец местной публики. Все в нем — от спокойного трезвого взгляда, которым он окинул мою фигуру, до деталей доспехов и вооружения — изобличало опытного и умелого бойца. Для меня, который последние годы только и делал, что сражался, такое начало было самым лучшим. Развернувшись, я отсалютовал ему мечом. Он ответил на приветствие, и глашатай поспешил убраться с помоста.
Бой начался.
Нет нужды его описывать. Конечно, я победил — не родился еще человек, который мог бы меня одолеть! Нет, бывало и такое, что я проигрывал бой — но только по предварительной договоренности с хозяином. А тот договаривался с каким-нибудь владельцем другого гладиатора, которому очень нужно было, чтобы в активе его бойца была победа. Правда, чтобы не страдал образ непобедимого Данха-и-Нура, Убийцы, мне приходилось в таком случае выступать под другим именем…
В общем, в ту ночь я сошел с помоста победителем. И на следующую ночь тоже. И на третью… и на четвертую… Публика в Альмраале была благодарная, мне нравилось сражаться для этих людей.
Прошло две недели. Жизнь вошла в колею. Днем отдыхал, спал, тренировался и просто проводил время, а вечерами и ночами сражался для публики, проводя иногда по три-четыре боя за ночь. Каждый мой выход приносил хозяину до десяти золотых подковок — такие деньги были в ходу в Паннории — чистого дохода, так что уже через несколько дней мы переехали в другой дом. Он находился в Ветхом городе, у самой крепостной стены, и был намного больше, чем тот, в котором мы жили в первые дни. Здесь в моем распоряжении имелись целых две комнаты, в которых я отдыхал, а также небольшой внутренний дворик, где в любую погоду по нескольку часов проводил, тренируясь. Дом был построен в эльфийском стиле, с высокими узкими стрельчатыми окнами, витыми лестницами и многочисленными галереями, а во внутреннем дворике росло несколько старых корявых деревьев — все, что осталось от парка. Сейчас листва с них почти облетела и шуршала под моими сапогами при каждом шаге.
