Роман Афанасьев - Принцесса и чудовище
Нужно уходить. Дверь еще держится, но ей осталось недолго. Скоро ее выбьют, и тогда… У него просто не хватит сил на еще одну схватку. Можно, конечно, поднять с пола клинок и дождаться, пока рухнет дверь. А потом встретить смерть в бою, как положено доблестному воителю… Пират Кейор Черный злобно ощерился. Нет, брат, сказал он. Ты всегда уходил. Уйдешь и на этот раз. Заляжешь на дно, отсидишься в подполе, как ты делал это сотни раз после выполнения задания. Ты всегда уходил — истекая кровью, на негнущихся ногах, на карачках, ползком — но уходил сам. Чтобы через некоторое время нанести ответный удар, подлый, смертельный и беспощадный, как и положено пирату и наемному убийце.
У стены, под самым окном лежало мертвое тело головореза, того самого, у которого Корд отобрал меч. Склонившись над ним, командор едва не упал. Чудом удержавшись на ногах, он сорвал с ремня покойника широкий нож, походивший на кинжал, и сунул себе за пояс, и даже не поморщился, когда лезвие царапнуло бок. Он, конечно, предпочел бы свою саблю, но ее слишком долго искать в этой свалке, а дверь едва держится. Даже найди ее Корд — все равно не осталось сил ею размахивать.
Распахнув окно, Демистон обернулся. Дверь еще держалась, но от ударов петли уже начали вылезать из косяка. Еще немного, и она вылетит. Нужно торопиться.
Вздохнув, Корд просунул ногу в окно, сел в проеме, словно оседлав скакуна. Потом нащупал ногой выступающий камень, перенес на него вес и осторожно выбрался наружу. Все еще держась обеими руками за подоконник, он снова взглянул на дверь. Удары стали реже, словно там, за дверью, задумались — а стоит ли ее ломать?
— Врешь, — крикнул Демистон в дверь, задыхаясь от боли в груди. — Не возьмешь!
Удары посыпались на дверь с новой силой, и командор довольно улыбнулся. А потом взглянул вниз, себе под ноги. Там расстилалась черная бездна. Фонарь, стоявший неподалеку, окончательно потух, и темнота накрыла этот участок площади, превратив его в огромную кляксу. Он знал, что до земли недалеко — кабинет капитанов располагался на втором этаже, но сейчас темнота под ногами казалась бездонной.
Демистон медленно разогнул руки и повис на окне, пытаясь нашарить опору ногами. Башня была сложена из старых необработанных камней, и подходящих неровностей было предостаточно. Корд прекрасно знал эти камни, и в другое время он бы без труда спустился по стене, как муха, цепляясь за малейшие выступы. Но сейчас силы покидали его, от потери крови по телу разлилась предательская слабость, и он никак не мог сосредоточиться. Ноги казались неуклюжими, чужими. И все же Демистону удалось нашарить небольшой выступ, на котором он смог утвердить ногу. Осторожно перенеся на нее вес, он отпустил правую руку и начал шарить по стене, отчаянно пытаясь найти камень, за который можно было бы уцепиться. Под руку подвернулся подходящий выступ, Корд схватился за него, и в этот момент левая рука онемела окончательно. Пальцы разжались, и Демистон потерял равновесие. Подошва сапога, скользкая от крови, соскочила с уступа, и тело вздрогнуло от предвкушения падения. Долгий миг Корд висел на одних кончиках пальцев правой руки. Потом они разжались, и командор упал в темноту.
В недолгий миг падения, когда сердце замерло от ужаса, он успел увидеть только одно — зеленые, как волны южного моря, глаза.
Он приземлился на ноги и, вскрикнув от боли, тут же повалился на бок, хлопнувшись всем телом о камни. Не в силах вздохнуть, Демистон захрипел, пытаясь ухватить ртом хоть немного воздуха. Казалось, что вся боль этого вечера сосредоточилась в левой лодыжке, горевшей так, словно ее сунули в раскаленный кузнечный горн.
Тяжело дыша, Корд попытался подняться и чуть не потерял сознание от боли. Он почувствовал, как сломанные кости ноги трутся одна о другую, и эта боль затмила собой все остальное. Хватая раскрытым ртом холодный ночной воздух, Демистон перевернулся на живот и распластался на камнях. Потом выбросил вперед правую руку, уцепился за камни, подтянулся и медленно пополз вперед.
Он полз в темноту, почти на ощупь, ничего не видя перед собой. Там, впереди, неясно виднелись силуэты домов, стоящих на краю площади. В одном из них можно было укрыться. Например, заползти под крыльцо, или вообще затеряться в лабиринте темных улочек. Но Демистон думал о другом убежище — о большом особняке, стоящем на той стороне площади. Всего-то нужно достигнуть ряда домов, проползти в их тени по границе всей площади и добраться до резного забора особняка Броков, до самого края их сада, примыкавшего к домам на площади. Заползти в сад и…
— Командор! — раздалось над его головой. — Это он! Небом клянусь, это он!
Демистон остановился, приподнял голову, пытаясь рассмотреть — кто это обращается к нему из темноты. В тот же миг сильный удар в бок опрокинул его на спину.
— Глазам своим не верю, — произнес Мерд, склоняясь над поверженным капитаном. — Бравый капитан бежит с поля боя?
— Командор, смотрите, как далеко он уполз. Пересек почти всю площадь!
— Тише, Горан. Не стоит так кричать.
— Да, командор…
— Судя по звукам, эти болваны все еще ломают дверь в комнату, не зная, что птичка ускользнула из клетки. Вот что. Пойди и приведи сюда пару этих остолопов.
— А как же дворец, там…
— Хорошо! — с досадой воскликнул Мерд. — Пришли сюда двух ребят, а сам веди остальных во дворец! Я прослежу, чтобы этого полудохлого болвана связали и заперли, а потом нагоню вас.
— Командор, герцог будет недоволен…
— Пшел прочь! — рявкнул Мерд. — Исполняй приказ, быстро!
По камню застучали подкованные сапоги, и только тогда Демистон приподнял голову. Горан, проклятый предатель, убежал исполнять приказ, и теперь командоры — прошлый и нынешний — остались наедине.
— Итак, капитан, — произнес Мерд, наклоняясь над едва дышащим Кордом. — Похоже, мне лично придется заняться вами. Этой тупой сволочи ничего нельзя поручить, они упустят даже раненую утку, если она не будет прикована цепью к стене. Так что придется проследить, чтобы вы оказались в оковах. А потом я с вами побеседую. О, наша беседа будет долгой. И поверьте, все это время на вас будет китель командора стражи. Надеюсь, нашу беседу запомнят те, кому эта форма нравится настолько, что они готовы примерить ее без моего разрешения.
Корд отпустил проклятье изменнику, но с распухших губ сорвался лишь невнятный хрип.
— Что? — усмехнулся Мерд, наклоняясь ниже. — Не слышу! И куда же это вы собрались, на ночь глядя? Не в особняк ли Броков, куда, по слухам, вы переселились жить? Отличное повышение, капитан. Думаю, после того, как все уладится, я сам навещу веселую вдовушку. Говорят, она чудесно поет. Надеюсь, что когда она будет вопить от боли, я познаю все прелести ее голоса. Что? Вы хотите что-то сказать, мой капитан?
