Лиланд Модезитт - Башни Заката
— Ты права. Отныне я буду носить воду только для нас.
— Для нас я и сама могу.
Он отвечает на ее улыбку улыбкой.
— Перекуси, прежде чем отправишься умываться.
Креслин с усмешкой поднимает руки, показывая, что сдается, и усаживается на ограду террасы. Между ним и Мегерой лежит краюха черного хлеба и два ябруша. Тут же стоят две кружки с соком.
— Все-то у тебя предусмотрено, — замечает он.
— Должен же ты поесть перед тем, как приступишь к работе на корабле!
— Корабле?
— Ты вроде бы собирался встретиться с тем хаморианцем.
— О-о-о…
— Только не говори, будто забыл.
— И не собираюсь, — смущенно бормочет юноша.
— А зря, — смеется Мегера. — Ты ведь и вправду забыл, мне ли не знать!
Отломив кусок крошащегося хлеба, он отпивает глоток и спрашивает:
— А у тебя на сегодня какие планы?
— Мы хотим попробовать получить стекло, пригодное для посуды. Делать его труднее, чем оконное, но зато Лидия уверяет, что стеклянную посуду можно с выгодой продавать в Нолдре. А ведь ты, суженый, сам настаивал на всемерном расширении торговли.
Чтобы разжевать сухую корку, Креслину приходится сделать очередной глоток, после чего он, все еще с набитым ртом, отзывается:
— Товары нужно на чем-то возить, так что без флота нам не обойтись.
Мегера кивает.
Закончив есть, он тянется за блюдом, но она останавливает его:
— Сама уберу. Тебе пора к кораблю.
— Я бы не спешил называть эту лохань кораблем.
— Да как ни называй… — встав, Мегера порывисто обнимает юношу, но прежде чем он сам успевает заключить ее в объятия, отстраняется и, прихватив поднос и кружки, спешит к двери. У порога она задерживается:
— Ты будешь в цитадели?
— Ну, если ты придешь… — тянет он, посматривая на нее с хитрецой.
Мегера качает головой.
«…ну, зверь…»
Не вполне уверенный в том, как следует воспринимать эту мысль, Креслин пожимает плечами. Мегера исчезает за дверью.
Довольно скоро юноша спускается к песчаному берегу, где возле корабельного остова его поджидает плотный мужчина в коротких штанах и тунике без рукавов — хаморианец по имени Байрем.
— Засел намертво, господин, — сообщает он.
Зайдя со стороны воды, Креслин скользит взглядом вдоль корпуса от кормы до наполовину зарывшегося в мягкий песок носа.
— Как глубоко погрузился киль?
— Локтей на пять-шесть, — отвечает, наморщив лоб, Байрем. Креслин качает головой.
— Но это не самое трудное, господин. Глубже всего корабль зарылся носовой частью, а она сравнительно легкая. Основная тяжесть сосредоточена посередине, — хаморианец вытирает лоб и спрашивает: — А нельзя ли сдернуть корабль с помощью такой же… такой же бури, какая забросила его сюда?
— Буря поднимет на море волны, а волны загонят корпус еще дальше на берег. Если только не… — вытирая со лба пот, грозящий попасть в глаза, Креслин направляется к кромке воды.
Корма судна находится в воде, хотя глубина возле руля не более двух локтей. Присмотревшись, юноша снимает сапоги, заходит на мелководье, обследует корму и возвращается к плотному загорелому коротышке.
— Скажи, Байрем… Можем ли мы раздобыть паруса?
— В рундуке есть старый грот и несколько марселей. Но грота при сильном ветре надолго не хватит, а остальные… Ты ведь не думаешь проволочь корабль по песку до воды с помощью парусов?
— Нет, — качает головой Креслин. — Просто у меня есть идея. Когда у нас самый высокий прилив?
— Да не больно он тут высокий: вода поднимается всего на пол-локтя. Это будет после полудня, если не вмешается шторм. Приливным волнам тут далеко до штормовых.
— Так нам нужен шторм или нет?
Подняв глаза на Креслина, Байрем отвечает:
— Думаю что все-таки нет: шторм повыбрасывает на берег слишком много обломков. Чтобы сдернуть корабль, лучше всего подходит спокойный полдень. Жаль, что здесь негде укрепить лебедку — это сильно упростило бы дело.
— Что-нибудь придумаем, — бормочет Креслин, спрятавшись в тени судового корпуса и отряхивая с босых ног песок. — Непременно придумаем…
CI
Грузный Высший Маг теребит пальцами висящую на шее золотую цепь с амулетом, а потом всматривается в зеркало на столе. Оно показывает пожухлые луга, засыхающие деревья и пыльную дорогу, ведущую к черной башне.
— Дженред был настроен слишком пессимистично. Он позабыл про тамошнее лето.
— Может быть, Хартор, может быть. Но Креслин — Маг-Буреносец. Что, если он притянет на Отшельничий дождь?
Сидящий напротив Хартора мужчина с седыми волосами, но отнюдь не старым лицом следит за тем, как в зеркале тает изображение.
— Притянуть дождь он, наверное, может, — соглашается Высший Маг, — но много ли это ему даст? После такого дождя дела пойдут еще хуже. Вспомни, после бури, уничтожившей флот Хамора, тоже шли дожди. В результате сады и поля на острове зазеленели раньше, чем следовало, — и тут на них обрушилась засуха. Ну, польет он свою зелень, а что потом?
— А что, если он устроит бурю, посильнее той?
— Гайретис, ты и вправду считаешь его способным изменять мировой климат? Это чересчур даже для Креслина.
— Не забывай, у него имеются опытные советчики, Лидия с Клеррисом. Да еще помогает эта… его подруга…
— Кажется, тебе не по нраву то, как она переменилась, а?
— Я просто не считал такое возможным, — признает Гайретис. — Но не в этом дело. Креслин всегда делает то, что считалось ранее невозможным. Что, если он удивит нас и на сей раз?
— Если он призовет на Отшельничий долгие и сильные дожди, засуха может поразить весь Кандар, — хмуро отзывается Хартор.
— Вся эта неразбериха досталась тебе в наследство от Дженреда, — говорит Гайретис, вставая, — но постарайся не повторять его ошибок. Совет не склонен к излишней снисходительности.
— Я знаю. Знаю. И хочу найти способ изолировать их на Острове, даже если он все-таки справится с засухой.
— Ты, часом, не хочешь напасть в открытую? — спрашивает Гайретис, задержавшись у выхода.
— А ты?
— Не считаю это разумным, во всяком случае пока не изменятся обстоятельства. А вот как их изменить — это уж твоя забота. Всего доброго.
Новый Высший Маг подходит к окну, рассеянно отмечая возросшее напряжение внутри несущих каменных стен. Пришло время Черным — тем, которые еще остались, — перестроить внутреннюю структуру камня.
Но это пустяки в сравнении с его главной головной болью. Как отрезать Креслина от внешнего мира? Ведь стоит прервать его связи с Западным Оплотом, Сарроннином и Монтгреном, ему придется туго. Выжить — и то будет непросто.
Хартор вновь задумчиво хмурится, а его пальцы то и дело теребят амулет.
CII
— Я укрепил рангоут, насколько это было возможно. Так что остался только парус, но тут уж на многое рассчитывать не приходится.
