Павел Марушкин - Земля негодяев
— Первый раз вижу, чтобы люди так в военкомат спешили… — нарушил ошеломленную тишину Сан Саныч, крепко беря старого знакомца за шкирку.
Люстригу фон Мербау хватило одного взгляда, чтобы понять, с кем столкнула его судьба. Противно взвизгнули тормоза, изрядно помятый паромобиль «людей-пауков» лихо развернулся и что было пару покатил прочь. Бывший Адораблев патрон цедил проклятия. Они упустили младенца — и упустили глупейшим образом, из-за дурацкого желания подстраховаться, тем самым нарушив планы Великой Сети… Наказание за подобный проступок было неотвратимым — даже для столь высокопоставленного лица, как он. Оставалось лишь надеяться, что своевременная весть о возвращении великого эгоиста искупит хотя бы часть вины. Однако этой ночью удача была не на его стороне: машина внезапно выбросила густой клуб пара и встала. Фон Мербау изрыгнул проклятие: добираться до обиталища Великой Сети пешком предстояло долго…
Вы упустили его — послание Великой Сети обвиняюще мерцало в сумраке особняка. Люстриг фон Мербау стиснул зубы. Возразить было нечего, кроме того, в среде «людей-пауков» любые оправдания считались усугубляющим вину обстоятельством. Одышливо заговорил Франсуа.
— Мы принесли… тревожные вести. Господин Высокое Небо… вернулся в город! Мы практически…
Новость опоздала.
Франсуа осекся на полуслове.
Тем не менее ваша оперативность похвальна, — продолжала Великая Сеть. — Подтверждение столь важных сведений не будет лишним. Это облегчает вашу вину, но не искупляет ее. Примите заслуженную кару.
Люстриг фон Мербау, закусив губу, принялся закатывать рукав. Избежать наказания не представлялось возможным: подобные решения Великая Сеть не отменяла никогда. «Не черный, конечно, не черный — но какой? Красный? Ох, нет, это тоже слишком, от такого может остановиться сердце! Он уже старик, Сеть должна понимать… Значит — желтый или коричневый крапчатый… И то и другое гадость преизрядная, но будь возможность выбирать — лучше бы желтый… Боль зверская, и опухоль во всю руку — но, по крайней мере, без этих омерзительных приступов». Снаружи тем временем посветлело: зажженная Господином Высокое Небо флуоресценция распространилась уже на половину Аристопала. Люстриг поднял глаза к потолку. Наметанный взгляд уловил незаметное для любого другого движение: к ним неторопливо спускалась паутинка с маленьким темным пятнышком… Черный! Нет, нет, не может быть! Он служил Великой Сети верой и правдой, это несправедливо… Старец с трудом подавил желание развернуться и убежать как можно дальше отсюда. Вряд ли ему удалось бы выбраться живым за ворота, кроме того — уж лучше получить наказание сейчас, когда он готов к этому, чем жить в постоянном ожидании укуса. Были такие, кто считал иначе, но участь их трудно назвать завидной… Годами спать в герметически закупоренном помещении, дюжину раз в сутки перепроверять постель и одежду в поисках затаившейся смерти — и все равно однажды не уберечься…
Паучок спускался все ниже, вот он попал в полосу света — и у фон Мербау отлегло от сердца: круглое брюшко усеивали коричневые крапинки. Жаль, конечно, что не желтый… Он смежил веки. Сейчас это случится: легкое прикосновение к коже, короткий злой укол, и почти сразу — ощущение тепла, поначалу даже приятное. Оно будет усиливаться, через час он начнет метаться в лихорадке и бредить, потом наступит затишье… А спустя пару часов — снова жар, все сначала, и так по меньшей мере сутки. Впрочем, если его услуги потребуются раньше, прибудет курьер с противоядием; но не дай бог приготовить его самостоятельно! Кару положено принимать «от» и «до», и горе тому, кто решится на обман… Боли все не было, и Люстриг фон Мербау открыл глаза. Паучок неподвижно завис в нескольких сантиметрах от дряблой старческой кожи, паутинка тускло серебрилась в льющемся из окна свете. С Великой Сетью что-то происходило: ткачи заволновались, заскользили по тонким нитям — но так и не успели сложиться в послание. Спустя несколько мгновений в пролом крыши полетела, рассыпая искры, первая бутыль с зажигательной смесью.
* * *Явление головы Фигассэ и последующие события вызвали в Термитнике изрядный переполох. Хорхе Сентеро, взявший на себя после исчезновения Адорабля командование, созвал экстренное совещание.
— В Аристопале творится что-то странное, amigos, — начал он. — И я хочу знать, что именно. Лю, Кван, отправляйтесь немедленно в город и поставьте на уши всю нашу агентуру. Как только разнюхаете хоть что-то — сразу возвращайтесь! Збышек… Збышек!
Погруженный в размышления Пшелвдупский мало что не подпрыгнул, испуганно таращась на командира.
— Да что с тобой такое?! — сердито нахмурился Хорхе.
— А… Я так… Ничего! — Фельдшер выдавил бледную улыбку.
— Ты тоже с ними, поговоришь с представителями гильдий — может, они что-то знают… Остальным — быть начеку! Оружие держать наготове, но без приказа не стрелять… Ну, разве что другого выхода не будет.
По лестнице затопали торопливые шаги. Взгляды всех присутствующих обратились к дверям. Вбежал один из караульных.
— Над городом, со стороны реки, желтое зарево! И с каждой минутой разгорается все ярче!
Адораблева команда высыпала наружу. Зарево действительно впечатляло: золотым огнем полыхала почти треть города, свет отражался от облаков. Повстанцы тревожно загомонили: беспокойство готово было перерасти в панику.
— Моя думай, надо отсюда быстро-быстро уматывай! — поделился своими чувствами Уквылькот. — Моя уматывай шибко хотеть!
— Отставить! — сурово произнес Хорхе. — За стенами Термитника мы в большей безопасности, чем где-то еще.
Сказано это было уверенным тоном, однако командира вовсю терзали сомнения: выход из замка был всего один, случись что — и они оказывались надежно заперты в дурацкой башне посреди поля, засаженного рядами шипастых гигантов. Пока он размышлял, свечение становилось все сильнее и сильнее. Наконец, замерцали спелым золотом кактусы в дальнем конце аллеи — и окруженный этим сиянием, к Термитнику неспешно подкатил огромный черный паромобиль: известная всему городу машина Господина Высокое Небо. Распахнулись дверцы, и великий эгоист Аристопала в сопровождении Марикса, Лассы, Адриадакис и милиционеров неспешно вылез наружу и вскарабкался на баррикаду.
В воздухе повисла ошеломленная тишина. Гаргулов с интересом отметил, что их ящерообразный спутник здорово изменился за последние полчаса: стал заметно выше, почти сравнявшись ростом с Костей, но главное — в каждом движении и жесте теперь сквозило неподдельное величие. Одежды его каким-то образом превратились в длинную, черную как ночь тогу, чешуйчатый лик обрел аскетичное благородство — так иногда глядят знатные вельможи со старинных картин. Нечеловеческие глаза Господина Высокое Небо обвели присутствующих и безошибочно остановились на Хорхе. Рука камрада Сентеро, сжимавшая ремень пистолета-пулемета, разжалась. Оружие брякнулось оземь, сам же испанец судорожно сглотнул и вытянулся по стойке «смирно». Остальные, недолго думая, последовали его примеру. Падали винтовки и охотничьи ружья, ракетометы и револьверы. Великий эгоист молча прошествовал мимо неровного строя повстанцев, пересек подъемный мост (Адораблевы молодцы так и не удосужились его починить) и скрылся в воротах. Его спутники с каменными лицами последовали за ним. Никто не проронил ни слова, даже Адриадакис не остановилась поприветствовать старых знакомцев, ограничившись сухим кивком. Господин Высокое Небо начал подъем по лестнице. Когда они достигли десятого этажа. Ласса обернулась.
