Дэвид Кек - Пора предательства
Дьюранд осознал, что все три тысячи человек войска — усталые, изнуренные — собрались вокруг, точно толпа на турнире. Все смотрели на Ламорика. Брошенный лагерь Радомора стал сценой, на которой он разыгрывал свое представление.
— Мы накормим Радомора именно тем, что ему так не по вкусу. Эти костры горели еще нынче утром. Если мы двинемся в путь не медля, то перехватим его прежде, чем он доберется до стен Ферангора.
На лицах воинов стали появляться мрачные улыбки. А Ламорик выпрямился во весь рост, раскинув руки.
— Люди Гирета! Мы выгнали герцога Радомора из его западни и теперь пустимся за ним в погоню! Сегодня настанет конец его мятежу!
Три тысячи солдат взревели с такой силой, что Берхарда с Дьюрандом прямо зашатало.
Дьюранд смотрел на полускрытые дымкой дождя далекие холмы, гадая про себя, слышит ли сейчас Радомор этот рев. Он даже отчасти надеялся, что слышит.
* * *Страдая от своей личной пытки — езды при незаживших костях, Дьюранд вглядывался в сгущавшиеся вокруг колонны сумерки. Войско двигалось все глубже и глубже в руины Радоморового герцогства. В дождливой тьме летали птицы-падальщики, по сторонам, в пределах видимости, рыскали псы. Однако на лицах солдат играли все те же мрачные, волчьи улыбки — под ногами у них то и дело попадались обломки повозок, доспехи, шлемы, оставленные в вязкой глине врагами. Неужели противник и правда бежит? Похоже, так оно и было.
Хотя с каждым часом следы отступавшего войска становились все более свежими, каждый воин Ламорика понимал: времени мало. Где-то впереди, занавешенные дождем, стояли твердыни Ферангора. И уже совсем близко.
Ламорик сыпал проклятиями со спины своего серого жеребца.
— Где эти черти?
— Мы в любой миг почуем город, — пробормотал Конзар. — Уже совсем скоро либо нагоним армию, либо наткнемся на стены.
Дьюранд поглядел на него, и Конзар накинул капюшон на лицо.
— Прах побери! — выругался Ламорик. Однако поделать он ничего не мог. Волов и пехоту двигаться быстрее не заставишь. — Они запрут все двери Ферангора — и мы застрянем под стенами без еды, спиной к выжженной пустыне. Плохо дело.
Ламорик повернулся к гофмаршалу Конрану.
— И уж чистая глупость со стороны Радомора — после всего этого добиваться трона.
— Ваша светлость? — приподнял мохнатые брови Конран.
— Если он нас побьет. Если заставит всех герцогов встать под его руку. Если проскачет через Эльдинор к самому святилищу. Ведь это вполне вероятно. Но как он сможет выполнить необходимый ритуал? Земли его утопают в крови невинных. Он напустил на герцогство своих колдунов и некромантов. Как сможет он три дня пролежать под камнем и присоединиться к королям Древнего Эрреста?
— Иные своего же сердца не знают, ваша светлость, — пророкотал Конран. — Но есть еще и другая возможность: узы-то трещат. Распадаются — одни за другими. Еще может настать момент, когда на троне сумеет воцариться хоть сам дьявол. Но боюсь я, что приз в такой игре — дело рискованное. Королевство не может существовать без охраны. Древние Патриархи не из пустого каприза оградили Древний Эррест узами.
— Я уж почти подумывал, что не стоит мешать глупцу — пусть себе коронуется, — заметил Ламорик. — Но теперь вижу, что лучше не рисковать.
— Когда мы с братьями ехали к Сильвемеру, местные жители что-то лепетали насчет Изгнанных. О бледных фигурах, что выходят за пределы Безмолвного королевства. О всадниках Гесперанда. О зеленых ведьмах в мельничных запрудах. Червях в Геронлейсе. О великанах из Чертогов Безмолвия, предрекающих судьбы людей.
— Прах побери! — пробормотал Ламорик.
Упоминание Гесперанда заставило Дьюранда вздрогнуть.
Он принялся с удвоенной бдительностью вглядываться во мрак, не готовит ли враг западню. Осматривал перелопаченную глину, подолгу смотрел на каждый холм, каждую канаву, что они проезжали во тьме.
Саллоухит вытер отворотом длинной перчатки грязь с лица.
— Ваша светлость, раз уж нам суждено непременно проиграть эту гонку, можно бы дать людям и отдохнуть. Место совершенно убийственное. Возможно, где-то за всей этой пустыней еще остались склады с провиантом. Если дойдет до осады, нам надо к ней подготовиться.
— Радомор сожжет все на много миль вокруг своего распроклятого города, — заявил Ламорик. Если не считать мокрой степной травы, они не видели в Ирлаке ни капли зелени. — Мы должны перехватить его прежде, чем он укроется в городе — а не то заплатим за промедление собственной кровью. Я не допущу, чтобы трусость или отчаяние дали Радомору шанс ускользнуть!
— Если нам придется осадить Ферангор, — попробовал урезонить его Саллоухит, — то те жалкие бочонки с солониной, что у нас еще остались, нам мало чем помогут, ваша светлость.
Ламорик развернулся, чтобы осадить его, но вдруг замер. Лицо его снова озарилось.
— Ну так и избавимся от них!
Советники Ламорика — воины куда старше и опытнее его — подались вперед в седлах, чтобы получше рассмотреть своего господина. Из-под копыт коней разлетались брызги.
— Это еще что за вздор? — наконец отрывисто спросил старый Сванскин.
Ламорик отер грязь с лица.
— Если у нас слишком маю припасов, ну так и бросим их тут! Пусть пожирают псы! Мы догоним этих дьяволов! Я объявлю, что всяк, кто не хочет остаться на поживу псам, должен идти с армией. Каждый рыцарь должен передать своего вьючного коня простолюдинам. Остальные пускай бегут! — По лицу его блуждала свирепая улыбка. — Мы еще нагоним врага!
И несмотря на Дорвен и Грачей, Дьюранд тоже заулыбался.
* * *Совершенно ошалелые пехотинцы прильнули к спинам вьючных и обозных коней — и войско во весь опор поскакало прочь от душераздирающего мычания брошенных волов и свиста меча Оуэна, опускавшегося на злополучную скотину.
Армия неслась в буре разлетавшейся во все стороны грязи. Она забивала глаза. Скрипела на зубах. А впереди не было видно почти ничего — лишь слепящий туман и жидкая глина.
Склон долины по левую руку оборвался отвесными скалами. Дикое войско Гирета скакало вдоль края. Камни из-под копыт лошадей летели вниз, в реку.
Дьюранд еле дышал от боли. Его рослый скакун перепрыгнул череду широких полукруглых выбоин на краю — там, где совсем недавно сорвался в реку какой-то конь из войска Радомора. Едва Дьюранд миновал опасное место, бедро его обожгла резкая боль. Копыта Бледного опустились на самый край.
— Это чтобы ты, полоумный, не дремал! — крикнул, проезжая мимо, Бейден. Он ехал совсем рядом с Дьюрандом, сжимая в кулаке цеп.
