Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть
Обострившийся слух донёс отдалённые крики — снова кто-то собирался привести в мир нового человека. Арина побежала, думая не о Великой матери, а о том, что пройдет, не так уж много времени, прежде чем она сама вновь спустится с неба, чтобы назвать какую-нибудь такую же измождённую женщину мамой. Разве что осталось решить вопрос: как умереть, если ты призрак?
Этажом ниже рожала та самая немолодая дама, что лежала у окна. Чувствовалось, что ей очень тяжело, не хватает сил, чтобы тужиться. Врач недобро покачал головой — плод лежал неправильно, собирался рождаться ножками вперёд.
— Дамочка, вам показано Кесарево сечение, иначе мы потеряем младенца, — пробасил врач.
— Мне нельзя, — слабо ответила пациентка, — у меня низкая свёртываемость крови. Я думала вы в курсе — это ведь указано в карте…
— ЧТО? Почему мне не сообщили заранее??? Кто дежурил? Почему недосмотрели? Где её карточка? — загремел он.
Персонал, пригнув головы, юрко забегал туда-сюда, старательно делая вид, что жутко занят.
— Охо-хо… — вздохнул врач, изучив карту роженицы, — какой же трудный случай.
У женщины снова начались схватки, ей явно не хотелось никого отвлекать своим криком, она держалась до последнего, но всё же протяжно застонала. Когда боль отступила, тихо, но невероятно уверенно сказал:
— Доктор, я рожу. Я обещаю.
Арина было ухмыльнулась: как можно такое обещать? Но замерла, услышав, как две женщины, лежащие рядом, зашептали:
— Вот Галька молодец!
— А что молодец-то? У неё до этого три ребёнка мёртвыми родились, специалисты сказали — это последний шанс. Я бы тоже из кожи вон лезла…
— Угу… Бедолага…
— Что ж, попробуем, — доктор почесал в затылке, — сделаем, что сможем!
Санитары переложили немолодую женщину на каталку и повезли в родильное отделение. Там ей сразу же сделали серию уколов, судя по тому, что через несколько минут она уже совершенно не могла сдерживаться, а кричала без остановки, одна из инъекций содержала стимуляцию. Это были самые ужасные роды, когда-либо виденные Ариной. Матка никак не хотела открываться. Женщину подключили к монитору, тут же начавшему тревожно пищать, сообщая, что у ребёнка неровный пульс и вероятно проблемы с кислородом. Акушерки, на редкость тепло отнеслись к пациентке, держали за руки, шептали ничего не значащие, но успокоительные слова. Она очень старалась, Арина чувствовала это буквально сердцем и не уставала удивляться целеустремлённой женщине. Когда силы полностью оставляли её хрупкое болезненное тело, она стоически прикусила губу и продолжала тужиться. Когда стало ясно, что процесс завис на месте, женщина сказала, как отрезала:
— Режьте! Я рожу этого ребёнка!
Доктор замешкался, а она заорала:
— Я сказала — режьте!!! Немедленно! Это моё решение! Он родится здоровым!
Пульс на экране монитора почти замер. Ребёнок вот-вот должен был умереть. У врача дрогнула рука — он колебался, но взглянув в умоляющие глаза женщины, сделал надрез. Очень маленькие синие ножки, синее пузико с толстым канатом пуповины. Малыш зацепился за что-то внутри ручкой, но вокруг были профессионалы, ему помогли и вот он уже родился, весь в маминой крови. Арина, стоявшая за спиной доктора, сразу поняла, что всё не так как нужно — кровь буквально хлестала. Женщина побледнела и всё спрашивала: "Ну, как? Родился? Родился?". Ребёночка отнесли на специальный стол. Он был слишком слабый, слишком синий. Арине хватило взгляда, чтобы понять — не жилец. Но его мам не верила, слабея на глазах, только и знала, что повторять: "С ним всё должно быть хорошо, он выкарабкается! Помогите ему! Прошу! Оставьте меня — помогайте ему. Помогите".
Слёзы текли сам. Их нельзя было остановить. Но разве от Арины что-то зависело? Ребёнок умирал. Умирала мать. Врач и акушеры старались, как могли. Тщетно.
Комнату озарил свет. То ли слёзы не давали увидеть всё его великолепие, то ли действительно явление души не было столь же радостным и ярким как в прошлые разы. Душа спустилась быстро. Кокон замер над кроваткой с бездыханным младенцем, над которым никто больше не суетился — малыш умер, так и не сделав первого вздоха.
— Соболезную, ваш ребёнок родился мёртвым, — констатировал доктор.
— Нет, не может быть! Попытайтесь ещё! — в последний раз промелькнуло что-то живое в глазах женщины и вышло наружу слезами.
Доктор отрицательно покачал головой, и Арина поняла, что в этот момент несчастливая мать тоже отказалась цепляться за жизнь, отказалась надеяться на чудо. Женщина как-то неуловимо посерела, словно процесс перехода в призрачное состояние уже пошёл. Она почти перестала дышать, а взгляд застыл на столике, где лежало тельце её сына.
Из-под кровати показалась мохнатая лапа, вторая, третья — в комнату вылез Ткач, самый маленький из всех, что ей довелось видеть за сегодня. Он забрался на стол с малышом, замер над ним, прикоснувшись к щеке, раздумывая над чем-то известным лишь ему, прикоснулся к кокону души, который засветился изнутри. Ткач печально склонил голову и как врач минуту назад, грустно покачал головой.
— Нет! — крикнула Арина, — нет! Слышишь ты меня или нет, но вложи в него душу! Дай шанс! Ты можешь, я знаю! Так сделай это! Ну, же, давай!!!
Она понимала, что орёт как истеричка, но не могла остановиться. Схватила Ткача за тонкую руку, подсунула душу:
— Давай! Что тебе стоит?!!
Существо видимо только что заметившее её, странно посмотрело, не издавая ни звука, осторожно переступило с лапы на лапу, попятилось, намереваясь уползти под кровать.
Арина разозлилась:
— Да, что с вами всеми такое?!! Вы можете творить чудеса, но упорно отказываетесь произвести хотя бы маленькое чудо!!! — схватила Ткача за руку и изо всех сил подтащила обратно к столику с ребёнком, — Ты пришёл, чтобы вложить в него душу, так сделай это!!!
Ткач угрожающе пошевелил волосатым брюшком и с неожиданной силой толкнул её. Арина пролетела сквозь стены четырёх кабинетов. Но нет, её этим не возьмёшь! Уже через секунду, она вытягивала за лапу Ткача, практически скрывшегося под кроватью.
— Нет, ты оживишь этого малыша! Чего бы мне это ни стоило!
Подстёгивало ещё и то, что у мамаши, над которой орудовало уже три хирурга, вот-вот должен был исчезнуть пульс. Арина всё же вытянула Ткача наружу. Он явно был обескуражен и разозлён: седая шерсть встала дыбом, лапы и руки хаотично двигались, ногти-иголки свистели у её ушей.
— Я приказываю тебе! Слышишь? Приказываю тебе оживить этого ребёнка! Подчинись!!! Немедленно!!! Сделай это!!!
Всё, что Арина успела узнать о потустороннем мире, подсказывало — старания напрасны, такое существо не поддаётся человеческим приказам. Но внезапно Ткач замер, удивлённо, как в первый раз увидел, посмотрел на неё сетчатыми глазами в полголовы, осторожно не торопясь освободился, вернулся к малышу, обернулся, будто спросил: "ты уверена?".
