Игорь Вагант - Монастырь
– Желудок промыли, кровопускание сделали. Увы, несварение очень сильное. – И они сокрушенно закачали головами.
Сельдерей, сельдерей. Хэвейд задумался, вспоминая. Да, точно: это Агнаман рассказывал ему, когда они обсуждали смерть Идриса Леолина.
– Если в еде сельдерей, – говорил монашек, – аконит можно и не заметить, очень уж он с этой травой вкусом схожий. Да и надо-то его – с горошину всего.
Да и симптомы те же самые, теперь уж не перепутать. По словам сира Кевлаверока, покойный государь тоже на свет смотреть не мог и на боли в груди жаловался. Только сейчас все быстро случилось, отравители время не тянули. Магистр глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Это что же за враг такой обосновался в Лонливене?
Двери с треском распахнулись, словно от удара ногой, и в комнату ворвался Беорн. Его шевелюра была взъерошена, а вместо обычной широкой добродушной улыбки на лице блуждала растерянная гримаса. Следом за ним вбежал подросток лет тринадцати, бастард графа Деверо, светловолосый и с наивно распахнутыми большими голубыми глазами. Хэвейд поморщился: особое отношение Беорна к мальчикам ни для кого не являлось секретом.
– Что!? – выдохнул Беорн, глянув на брата.
Кивком Хэвейд приказал лекарям выйти. Согнувшись еще больше, те задом попятились к двери. Магистр посмотрел на мальчишку; под тяжелым взглядом монаха тот смешался и тоже выскочил из опочивальни.
– Его величество отравлен, судя по всему.
– Что? – взвизгнул Беорн. – Кто посмел?
Хэвейд неопределенно повел плечами.
– Повара на дыбу! – срывающимся голосом рявкнул герцог. – Он все мне расскажет…
– Успокойтесь, ваше высочество. Уже сделано. Допросники сейчас как раз выясняют степень его вины.
– Вины? – заорал герцог, не обращая внимания на конвульсии, которые начали сотрясать тело короля. – Степень? Мне сказали, брат после ужина слег. Какая б еще сволочь смогла…
– Даже если это повар, – возвысил голос магистр, – ему кто-то заплатил.
Беорн стоял, тяжело дыша.
– Брат! – вдруг надрывно взвыл он и бросился на колени перед кроватью.
– Лекарей! – громко крикнул Хэвейд.
Сигеберт мелко дрожал. Глаза его распахнулись, обнажив покрасневшие белки, рот открывался, как у рыбы, выброшенной прибоем на берег, руки беспорядочно шарили по простыням. Внезапно он затих; его голова, словно на тряпочной шее, бессильно упала набок.
– Брат, брат, – бормотал Беорн, тряся челюстью.
Хэвейд мягко положил ладонь на плечо герцога.
– Поднимись, сын мой.
В опочивальню вбежали те самые лекари, а за ними еще несколько человек, среди которых Хэвейд углядел испуганное лицо матушки Флидах, кастелянши Лонливена.
– Его величество умер, – громко произнес он. – Да здравствует Беорн Леолинен, король Корнваллиса!
– Да здравствует, – почти неслышно пронеслось среди собравшихся. Нерешительно потоптавшись, они один за другим стали опускаться на колени. Магистр Хэвейд застыл, боясь поверить промелькнувшей в голове смутной догадке. Беорн, ставший наследником после смерти Идриса, Теодрика и Сигеберта. Веселый Беорн с копной вьющихся волос и широкой добродушной улыбкой на лице.
* * *
Гвендилена стояла по колено в реке и, слегка морщась от боли, смывала с себя капельки крови. Вода дышала прохладой и приятно освежала разгоряченную кожу. Ссадины во множестве покрывали тело, в основном плечи и бедра, но, слава Боанн, среди них не нашлось ни одной серьезной. Гвендилена придирчиво осмотрела свою грудь и, оставшись довольной – здесь царапин не оказалось – принялась скрести голову. Она страшно чесалась, смыть масло с волос не получалось никак, но Гвендилену это сейчас заботило меньше всего.
Эдвин. Главное – Эдвин.
Она пришла в себя еще в лодке, во время переправы через Ди, и первое, что увидела опять, было его лицо. Он улыбался, заглядывая в ее глаза.
– Это я, – просто сказал Эдвин, проведя ладонью по ее щеке, – я жив. Меня не убили тогда, знахарка одна выходила. Я искал тебя… и нашел.
Гвендилена счастливо вздохнула и вдруг неожиданно крепко обняла его, не обращая внимания на сползший с плеч плащ. Арн внимательно взглянул на них, и Гвендилена почувствовала изумление старого солдата. Но он не произнес ни слова, а другой мужчина, старательно выгребавший к берегу, и вовсе ничего не заметил.
Умывшись и наскоро обтеревшись куском ветоши, она натянула на себя коричневое шерстяное платье, которое Арн предусмотрительно прикупил где-то в Анге, и поднялась по пологому берегу.
Мужчины сидели наверху – их силуэты едва вырисовывались на фоне ночного неба – и что-то обсуждали.
– Покушать бы, – сказала Гвендилена.
Арн кивнул.
– Пока только это. – Он протянул ей хлеб с хорошим куском ветчины. Гвендилена впилась в пищу зубами.
– Вот ведь как судьба складывается, – шепнул солдат. – Эдвин рассказал мне. Оказывается, это он с тобой тогда в Хаврене был.
Гвендилена, не в силах оторваться от еды, мотнула головой.
– Это даже и к лучшему. Значит, я тем более могу ему доверять. – Арн оглядел всех по очереди. – Вот что мы решили, ваша милость: мы должны разделиться.
– Зачем? – промычала Гвендилена.
– Когда вам воду приносят? Утром? Значит, самое позднее часов через пять-шесть ваше исчезновение заметят. И бросятся в погоню. Первое, что решат, что вы бежите домой, в Нордмонт, и нам надо их в этом убедить. Мой знакомец в Анге, Мад, лошадь приготовил, и я поеду в Килгерран. По дороге где-нибудь ваши лохмотья выкину, и тогда они точно убедятся, что правильно решили. Скакать они наверняка будут быстро, и меня рано или поздно нагонят: день-два, не больше. Лошаденка-то у меня не ахти какая.
– Как – догонят? – Гвендилена даже перестала жевать.
– Это неважно. Меня никто не знает, да и искать они будут вас и того, кто вас сопровождает. Стало быть, я для них интереса не представляю. Ну, наемник, едет куда-то по своим делам. Догонят, расспросят. Я им скажу, что видел рыжую девку, на север направлялась, и они поскачут дальше. Через какое-то время наверняка поймут, что не туда едут, и вернутся. Стало быть, в запасе у вас будет дней пять или около того. А за это время вы должны уйти как можно дальше. Мы решили – в Лонхенбург.
Гвендилена замерла.
– Да, девочка. – Арн успокаивающе пожал ей руку. – Во-первых, туда тебя отец и отправил, а во-вторых, отсюда до границы королевских владений как раз четыре-пять дней ходу, если не рассиживаться. Поплывете на лодке: так дорога длиннее, но по реке легче и быстрее, чем через чащу топать. Ди через десяток миль в Тэлейт впадает, не промахнетесь. За Миа свою, ваша милость, не беспокойтесь: я Маду сказал, он ее найдет, приютит до поры, до времени.
