Светлана Кобелева - История Стража: кинжал Судьбы
Менестрель покачал головой, и в который раз улыбнулся, но в этот раз — искренне.
— Скорее, что ты хочешь от меня, Катарина?
Я селя и зло пожала плечами.
— Ты пришел сюда донимать меня?
— Нет, помочь и ты это прекрасно знаешь, ведь так?
Я устало склонила голову и потерла лоб. Знаю, и почему-то мне кажется, что его предложение мне ой как не понравится, но выбора не было, поэтому…
— Да, знаю. Что ты хочешь, Алукар? Я готова на все, ты тоже это знаешь.
— Время чего-то просить уже прошло, хотя… нет, свою просьбу я сообщу после того, как изложу свое предложение. Помнишь, мой рассказ об Изгоях?
— Да, помню… — я внимательно всмотрелась ему в глаза, ожидая продолжения.
— Я сказал тебе тогда, что есть способ добиться от духов того, чего ты желаешь, не принося то огромное количество жертв, которое требуется…
— И ты мне его так и не сказал… тогда. Из-за чего ты изменил свое решение?
Алукар печально произнес:
— Потерпи… Сначала выслушай меня, а потом сама поймешь почему…
20
Тихо… очень тихо. В такие моменты не хочется быть одной… тяжело. Не прошеные мысли накатывают на тебя волна за волной и не скрыться от них, и не спрятаться. Тело пробила дрожь, когда прохладный ветер обвеял мои оголенные руки, возвращая в реальность. Осталось немного времени до начала ритуала, а на сердце было неспокойно. Почему согласилась на предложения Алукара? Почему не отговорила? Неужто это и есть доброе деяние — спасти многих ценой одной жизни… не своей? Но другого выхода нет… энергию моего духа "древние боги" вряд ли примут, хотя сила Харонтера явно пришлась бы им по нраву… или нет? Как всегда вопросов было много, а ответа ни одного — кажется, полученный мной жизненный опыт мудрее меня не сделал, а жаль. Может, удалось бы найти другое решение? Вот только уже поздно что-то менять — Алукар предложил, я согласилась. Сжав пальцы в кулак, вновь непроизвольно вздрогнула от пронзающего тело холода… Быстрей бы начался ритуал и все, наконец, встало на свои места, потому что мучится так нет больше сил. Оказывается муки совести намного страшнее, чем физическая боль — они разъедают сознание лучше любой ржавчины. Красные всполохи просыпающегося утра осветили небо, извещая всех о том, что время ожидания подошло к концу, в такт им зазвучали барабаны — сожалеть о выборе было уже поздно, да и признаться — не хотелось. Стало даже безразлично, что будет дальше — быстрей бы все закончилось. Бой барабанов становился все громче и громче, заглушая все остальные звуки в округе, притягивая к себе всех, кто его слышал, созывая к месту, названному местными долина Снов — проплешину в джунглях, подобную оспине на лице человека. Что ж надо было торопиться — накинув на плечи куртку и не дожидаясь Кетана, я пошла на зов и тут же, как будто растворилась в музыке, становясь ее частью. С каждым шагом, с каждым вздохом, сознание плавилось, испарялось. Казалось, то же самое происходило не только со мной — все вокруг превращались в овец, идущих на закланье. Лишь усилием воли и невероятной затратой энергии, мне удалось вырваться из липких сетей дикой мелодии. Тут же тело свела судорога боли, на удивление, быстро исчезнувшая — откат был не настолько силен, как я ожидала. Другим же повезло меньше: их лица то и дело искажала гримаса то ли страха, то ли гнева. Отзвуки испытуемых ими чувств, казалось, делали воздух более тягучим, горячим и становилось все сложнее дышать. Энергия постепенно покидала тела местных жителей, скручиваясь в тугой ком испепеляющего света, и вот один за другим на землю стали опадать бесчувственные тела. Что-то внутри екнуло, заставило задрожать и сбиться с шага. Что делать? Разве так и должно быть? Жрец, шаман — кто его знает теперь — ничего о таком не говорил… Страх покрыл ледяной коркой сердце — правильно ли я сделала, что доверилась Алукару, ведь если он не выполнит то, что обещал, то мне уже нечем будет заплатить духам. Все, кто пришел со мной в джунгли, сейчас спали сном младенца, находясь за пределами жертвенной поляны, и поэтому шаман не мог дотянуться до их жизненных сил, до энергии, обитающей в их телах, а значит единственный человек, с которого он стребует платы буду я… Эта мысль подействовала как оплеуха, заставляя лицо исказиться в злой усмешке: какая разница, когда умереть днем позже или раньше… Но нахлынувшая волна злости тут же прошла, оставляя после себя четкое, четкое до боли понимания — разница есть и большая и я буду бороться до последнего, потому что хоть уже и примерила на себе роль агнца для жертвенного заклания, но все же это не заставит меня отказаться от права на счастья, короткого, но от этого настолько живого, яркого счастья. Я быстро поставила щит блокирующий любое заклятие и приготовилась ждать, что будет дальше. Па словам Алукарда шаману понадобилось столько жертв, что бы собрать необходимое количество энергии, чтоб стать проводником для дракоинида. Только истинный их потомок мог беспрепятственно сыграть данную роль без потерь. Честно, я не могла и предположить, что он потомок столь могущественной расы… тогда, почему он всего лишь менестрель, а не великий маг? Мне кажется, что этот вопрос так и останется без ответа, потому что вряд ли Алукар захочет что-нибудь объяснить сверх того, что уже им было сказано…
Не знаю, когда он появился, я потеряла счет времени. Вот только мое сердце пропустило удар, и бешено забилось, как будто намереваясь от кого-то убежать или, наоборот, догнать. Он возник передо мной, как будто соткался из воздуха и замер напротив шамана. И когда тот ощерился на него, показав свои продолговатые, острые как иглы зубы, вытянул руку вперед и сказал лишь одно слово:
— Стоп!
Шаман отпрянул назад и согнулся пополам, как будто его ударили под дых. Накопленная им энергия тонкой струйкой начала вливаться в протянутую ладонь моего поданного. Я даже затаила дыхания, не в силах пошевелиться. Резкий порыв ветра затрепал мои волосы и бросил в лицо, волосы же Алукара поднял верх. Это было до жути странно, неправильно, неверно… Кожа его побледнела, глаза налились красным, зрачки же сузились до черных непроглядных щелок. Ногти на руках начали расти, изгибаясь и превращаясь в когти. Лицо вытянулась: высокие скулы, узкий, тонкой полоской рот, который настолько побледнел, что практически не различался на нем. Мир… нет, время застыло на перепутье, казалось, не решаясь: то ли вернуть к тому, что было, то ли допустить то, что не должно было произойти, но происходило. Реальность дернулась, поплыла перед глазами, и на грани видимости мне удалось заметить, как исказилось от боли лицо Алукара, как невероятная судорога изогнула его тело и приподняла над землей… Я рванула вперед, пытаясь добраться до него, остановить весь этот ужас — ведь ему больно…больно, но ничего не получилось. Да, больно, но разве все должно было быть по-другому? Нет, ты предполагала, что так будет и все равно согласилась — меньшее зло, помнишь? Я разинула в отчаянии рот, намереваясь выплюнуть, выхаркнуть из себя слово "Нет", но даже этого не получилось сделать. Что же происходит, что? Ветер рвал и крушил все вокруг, как дикий зверь… Их (Алукара и ветра) сплоченный жуткий вой рвал на части ушные перепонки…
