Саймон Браун - Сын соперника
К полуночи он определился с местом штурма. Это оказалось нелегким делом. Теперь Лаймок приступил к детальной разработке плана действий. Однако времени оставалось слишком мало. Утром Намойя двинет свои войска на город.
Тысяцкий еще раз внимательно изучил карты местности, затем подробно расспросил нескольких солдат из числа местных уроженцев обо всех течениях и отмелях. Кое-кто из его солдат принимал участие в прошлой битве за город на стороне плутократов: сведения об укреплениях Кидана, полученные от этих людей, показались Лаймоку весьма ценными.
Проработав до глубокой ночи, Велан смог разработать план штурма. Конечно, оставалось много вопросов, однако Лаймок пришел к выводу, что в предстоящей битве его войска имеют все шансы на успех.
Он вышел из палатки и, как обычно, отправился на обход постов. Лаймок разговаривал с офицерами, подбадривал простых солдат, которым бессонница мешала выспаться перед боем. Велан старался, чтобы голос его звучал не слишком покровительственно, но и не чересчур равнодушно.
Вернувшись в свою палатку, он разделся и тщательно вычистил одежду. Завтра состоится первое крупное сражение в его жизни, и выглядеть нужно безукоризненно.
У Велана имелись подозрения, что Намойя Кевлерен привлек его на службу в значительной степени для того, чтобы использовать внешний вид и выправку ривальдийского офицера, а не за способности. Именно поэтому принц поставил Лаймока во главе зеленых новобранцев, а не опытных бойцов. Ничего, завтра Велан покажет себя в истинном свете. Он ведь настоящий командир.
* * *
– Ну и как оно – чувствовать себя военным? – спросила Эриот у Ардена. Великан поморщился. – Я только хотела сказать, что ты проделал нелегкий путь от Акскевлерена до бездомного бродяги, потом превратился в притесняемого всеми колониста и Мрачного Ардена, а теперь стал командующим всеми вооруженными силами на острове Кархей, – пояснила девушка с улыбкой.
– Ты права, – кивнул здоровяк и повернулся к переселенцам, которые занимали места на крепостных стенах.
Гэлис снабдила колонистов небольшим количеством ривальдийских огнестрелов – теми, что были подобраны на поле боя после битвы за Кидан. Однако их калибр отличался от хамилайского. Все остальные поселенцы вооружились косами, баграми, топорами и длинными ножами. Кроме этого небогатого арсенала, имелось только бесстрашие.
– Думаю, ты понравился стратегу Гэлис Валера, – сказала Эриот.
– Просто стратегу Гэлис Валера больше не к кому обратиться, – проворчал Арден. – Полковник со своими драгунами отправился на юг, Кадберн Акскевлерен отвечает за Цитадель, а Полома Мальвара – за остальную часть острова Херрис.
– Знаешь, ты выглядишь весьма внушительно, когда размахиваешь топором…
– Не преувеличивай.
– … отрубая конечности…
– Держись поближе ко мне, Эриот Флитвуд. Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Девушка легонько дотронулась до его руки.
– Знаю. Я прикрою твою спину.
Арден улыбнулся.
– Снова собираешься использовать свой молот?
– Нет, теперь я с трудом могу поднять эту чертову штуковину. – Девушка показала длинный кинжал. – Но вот этим наверняка смогу уложить одного или двух без особых проблем.
Великан смерил оружие взглядом и с сомнением покачал головой.
– Когда все закончится, мы обсудим будущее Союза колонистов, – сказала девушка.
– А что с ним не так? – удивился Арден.
– Полагаю, настало время распустить его. Он сделал свое дело. Если мы разобьем Намойю Кевлерена, то должны будем сосредоточить все внимание на том, как сделать Кидан городом одного народа.
– Наверное, ты права… А не боишься, что советник Кайсор Неври и его приспешники снова затянут свою песню, едва закончится эта заварушка?
– Их никто не поддержит. Победа и здесь будет за нами!
Арден кивнул.
– Я всегда знал, что правильно поступил, назначив тебя главой союза.
* * *
– Ваше величество, все готово, – сказала Квенион. – Корабли ждут.
– Ты понимаешь, что это исторический момент? – спросил Намойя Кевлерен.
Прежде чем ответить, Квенион долго молчала. При чем тут история…
– Да, ваше величество.
– Если нам повезет сегодня утром, мы восстановим королевство Ривальд в Новой Земле!
Квенион показалось, что Намойя напряжен, словно туго натянутая тетива лука. Руки его дрожали, черты лица обострились.
Интересно, а что в действительности принц видит своими новыми глазами? Остался ли мир для него таким же, как и до ранения?…
– Я хочу, чтобы ты знала, Квенион Акскевлерен. Ты прощена.
Девушка вздрогнула.
– Прошу прощения, ваше величество?…
– Ты – моя Избранная. И я люблю тебя так, как должен любить Кевлерен. Ты прощена.
Растерянная Квенион поклонилась.
– Пора выступать, – сказал Намойя.
Они подошли к переполненной солдатами лодке. Избранная помогла своему господину подняться на борт, потом заняла место за его спиной.
Одно за другим суда отчаливали от берега.
Квенион попыталась разобраться в своих мыслях и ощущениях. С той самой ночи, когда Избранная обманным путем заставила принца лишить жизни девушку-служанку, она страстно жаждала получить его прощение. Но теперь, получив желаемое, почему-то чувствовала себя обиженной.
Квенион сделала то, что должна была сделать. В конце концов, забота о телесном здоровье хозяина – ее прямая обязанность. Пожертвуй Квенион собственной жизнью – и у принца не осталось бы Избранной… которая, кстати, помогла ему организовать всю эту военную кампанию. Он ее простил… ну и что? Намойя сам должен умолять о прощении. Почему обращается с ней будто с каким-то предателем?
Какое он имеет право?!
Ответ был известен девушке заранее, но она всем своим существом отвергала его.
И все же от очевидного не уйдешь.
Намойя – Кевлерен. Он говорил правду. Его право – прощать, а не искать прощения.
Квенион посмотрела на своего господина, гордо стоящего на носу корабля. Девушка поняла, что он любит ее так, как должен любить Кевлерен.
Однако в своей любви она теперь была совсем не уверена.
Глава 24
– Огонь!…
Паймер вздрогнул, услышав оглушительный залп из огнестрелов. Звук, подобный раскатистому удару грома, гулким эхом разнесся по окрестностям.
Хамилайские батальоны пошли на штурм Беферена.
– Кое-кто в городе от такой веселой музыки запросто наделает в штаны, – весело подмигнул Идальго.
Однако Паймер знал, что главная цель всей этой пальбы – наделать побольше шума. Пехотинцы разрядят свои огнестрелы, приблизятся на расстояние штыкового удара – тут-то и начнется настоящий бой.
