Глен Кук - Позолоченные латунные кости
— Без проблем. Я привык ходить пешком. И мне нужно поговорить с Гарретом.
Еще одна из улыбочек Майк исподтишка.
Она догадалась, что Салвейшен очарован одной из ее подопечных.
— Мы можем остановиться по дороге? — спросила она у Страфы. — Ни у одной из нас нет другой одежды, кроме той, в которой мы покинули дом.
— Конечно.
Ди-Ди и Краш были не в своих рабочих одеждах, но вкус Ди-Ди склонялся к вульгарному хламу.
— Прежде чем мы уедем, — сказала Майк и потащила меня на кухню.
Дин и Доллар Дэн потеснились и впустили нас внутрь, причем Дин начал машинально греметь чайными чашками. Он уже починил окно.
Майк крепко прижалась ко мне.
— Я польщен, но…
— Ты и должен быть польщен. Дело в Салвейшене.
— А что с ним такое?
— Он действительно настолько наивен, каким выглядит?
— О да. Более того. Он хорошо притворяется клевым парнем.
— Итак, он о нас не знает?
Я понял.
— Вообще-то знает. Он думает, что это ужасно романтично.
Майк покачала головой и слегка ухмыльнулась.
Часть меня доказывала, что не должна быть верной ни одной женщине.
— В конце концов, ты живая.
Она сдалась и сделала шаг назад.
Я не был возбужден так сильно, как она надеялась.
— В ком он заинтересован? — спросила она. — Для парней его возраста это обычно Краш. Но он обращается с ней так, будто не знает, что она женского пола.
— Он знает. Гарантирую. Но не хочет, чтобы она думала, что у него только одно на уме. Если он и заинтересуется кем-нибудь в таком разрезе, полагаю, это будешь ты.
Это я сказал от нечего делать.
— Полагаю, именно поэтому он закапал слюнями все плечи Ди-Ди, — заметила Майк.
— Он застенчивый. И не знает, как общаться с утонченной леди.
— Остряк.
— Он хороший человек, Майк. Не заводись с ним.
— Мы никогда не заводимся первыми. Это одно из моих правил.
Она уже повернулась к двери, но тут ей пришла в голову злая мысль.
— Но я позволю себе нарушить это правило — всего один раз.
Она снова шагнула ко мне, слегка раскачиваясь всем телом.
— Если ты и Виндвокер расстанетесь, заглядывай на огонек.
Хихикая, она подмигнула Дину, оттолкнулась от меня и покинула кухню.
— Если ты ее не захочешь, ее возьму я, — сказал Дин.
— Ты — старый плут.
Я подождал полминуты, чтобы перевести дух и дать стояку опасть, после чего двинулся в прихожую, чтобы попрощаться.
103
— Я должен принять участие в деле, — сказал Морли. — Я не смогу внести свой вклад, но… Это будет историческим событием.
Разговор происходил на следующий день.
Мистер Мулкар закончил чинить дверь, но она оставалась открытой в знак уважения к особому дару этого человека. У него было расстройство пищеварения. И если он ел гравий, это ничуть не помогало делу. То, что он здесь задержался, предполагало диету исключительно из квашеных бобов и тысячедневной давности яиц.
За последние двадцать с лишним часов главные действующие лица справлялись с личными проблемами, политическими проблемами, препирались из-за сфер влияния и вели себя как компания четырехлеток.
Директор и генерал Блок посовещались с какими-то высшими воинскими чинами и уговорили их не путаться под ногами, если только не начнутся беспорядки, с которыми не сможет справиться Гражданская Стража.
Люди в Кнодикале продолжали упрямиться.
Компаньоны Страфы на Холме находили предлоги, чтобы ничего не делать, хотя и согласились справиться с любым преступником, который им попадется.
Я не сомневался, что охота на ведьм — дело решенное, но пока продолжался мир.
Блок и Релвей задействовали каждого человека, чтобы держать крышку кипящего котла закрытой.
Белинда куда-то забилась, зализывая раны, дуясь, вынашивая планы кровавого возмездия — и помогая хранить мир.
Она тоже собрала все свои войска.
Битва у «Огня и льда» прошла так, как ей хотелось. Некоторые хорошие парни выжили. Все из публичного дома спаслись. Белинда была обязана своим продолжающимся существованием сверхчеловеческим усилиям Джоэла, который доказал свою любовь.
Джоэл был жив, но вряд ли должен был выжить.
Я страдал от легкого сотрясения мозга и не был уверен, где пролегает граница между реальностью и фантазией. И все равно я сел в карету, нанятую Стражей, и поехал к Высадке.
Высадка называлась так потому, что один древний исследователь впервые вступил здесь в город. Город тогда уже существовал, но был диким, языческим и нецивилизованным. Его обитатели не говорили на языке исследователя и не поклонялись его богу.
Весь район кишел Гражданской Стражей и солдатами Фракции.
— Не думаю, что это умно, — сказал я Синдж.
— Тогда отмени все.
— Шутишь. Думаешь, я тут главный? Кроме того, уже поздно.
— Ты мог бы остановить это на всем скаку, если бы предъявил резонный довод в пользу того, что лучше все попридержать, пока не будут собраны улики получше.
Чтобы я предоставил веский аргумент в пользу сдержанности? Безнадежно.
Кроме того, множество людей хотели, чтобы что-нибудь случилось. И это не должно было быть чем-нибудь хорошим, поскольку полетит шерсть.
Синдж держалась близко от меня, слева. Так же поступала и Страфа, держась справа. Она прижималась достаточно тесно, чтобы заставить меня пожалеть, что я покинул дом.
Потом она слегка отодвинулась и стала Виндвокер, Неистовым Приливом Света. Такое изменение впечатляло.
Генерал Блок, директор Релвей и Белинда Контагью находились в пределах видимости. Морли был неподалеку, окруженный своей старой командой. Джон Пружина привел дюжину самых крутых своих крысолюдей, трое из которых прикрывали Синдж и меня. Остальные вынюхивали тут и там, но в этом не было необходимости.
Воздух был неподвижным и тяжелым. Я и сам мог это чуять.
Виндвокер поплыла вперед. Синдж и я поравнялись с генералом Блоком.
— Их часовые удрали, — сказал Блок.
— Думаете, преступники тоже убрались?
Морли проскрипел что-то в нескольких ярдах от нас.
— В чем дело? — спросил я Саржа.
— Он кое-что вспоминает.
— Запах, — сказал Дотс. — И то строение впереди. Сделанное из кирпичей странного цвета. То самое место.
Кирпичи, о которых шла речь, были серыми. Большинство кирпичей в Танфере были различных оттенков красного.
Разведчики согласились: здание из серого кирпича — то самое место.
Запах стал сильнее, когда мы приблизились.
В этом запахе чувствовалась примесь смерти, заглушенная вонью мочи и фекалий.
