Глен Кук - Позолоченные латунные кости
— Позолоченная латунь?
— В данном случае — позолоченные латунные кости.
Блок и Релвей сердито уставились на меня.
— Их настоящие проблемы начались, когда они приняли на службу клиентов, не являющихся членами их семьи.
Моей наградой было то, как все кругом зашевелились. Это было мило.
Я подумал, что теперь чуть лучше понимаю Покойника.
— Спрос на мертвые тела опережал предложение даже после того, как они заключили сделку с Департаментом Работ, чтобы тот снабжал из мертвецами.
— Думаешь, они начали скупать людей еще живыми?
— Да. Живые тела должны иметь много больше того, что требовалось у них забрать.
Я посмотрел на Страфу. Она нерешительно кивнула. Это была не та область, в которой она являлась экспертом.
— Вероятно, для начала они забирали только умирающих. Но их голод все разгорался. И жадность, вероятно, тоже.
— Замечу, что немертвые всегда благоволили к живым жертвам, — сказала Страфа.
Директор издал странный звук.
— Мы можем сослаться на Законы защиты от немертвых! Сам король не сможет аннулировать их, потому что король может оказаться вампиром, прикрывающим собственную задницу.
Уродливый человечек расхаживал туда-сюда, хихикая и потирая руки.
— Ты пугаешь штатских, Дил, — сказал Блок.
— Возможно. Возможно. Но именно так мы должны подойти к делу. Как только мы объявим на ступенях Канцелярского суда, что взываем к этим Законам, все прекратится до тех пор, пока король не докажет, что он — не немертвый.
— Думаю, это может отчасти оказаться правдой, — сказал я.
— Он вампир? — спросил Релвей.
— Нет. Он сексуально озабоченный дурак, который ринулся в это дело с широко открытыми глазами. Любой видевший женщину в черном должен знать: они могут заполучить все, что захотят, у большинства живых мужчин. Ту женщину, что разбила сердце женоподобного сапожника, когда добывала себе барахло.
— Ты говоришь, что женщина не одна?
— Должна быть не одна. Она была ранена возле «Огня и льда». Она просто не могла выздороветь вовремя, чтобы явиться сюда и напасть на нас.
Но если у нее был быстрый доступ к магии жизни, к которой она прибегала, чтобы оставаться молодой…
— Та женщина прячется в Кнодикале вместе с принцем Рупертом и королем, — напомнила Синдж.
— Ты думаешь, они по очереди пребывают старухой и молодой? — спросил Морли.
— Что-то в этом роде.
Я еще не продумывал этого столь тщательно.
— А как сюда вписывается король?
— Полагаю, он увидел вечно юных и решил, что ему тоже такое нужно. Может, они его снабжают. Если бы они контролировали главу государства, они могли бы извлечь из этого много пользы.
Морли пока не сказал ни слова, но я практически слышал, как он гадает о том, каким же образом он сам впутан в это дело.
— Маленькое Унылое упоминалось раньше. Вы сказали, что глянете, как там и что. Что произошло?
— Были произведены аресты, — ответил Блок. — Будут и другие аресты после того, как бухгалтеры тщательно рассмотрят записи. Спецы теперь там за главных. Нечестивцы больше не будут вытаскивать затычку из этого пруда.
— Превосходно. Тогда все, что мы должны сделать, — это нагрянуть в то место, где они ведут дела, и истребить их под корень.
— В место, где они ведут дела?
— В заброшенный склад в Высадке.
— Который из заброшенных складов?
— Тот, куда я посылал Джона Пружину, чтобы рассказать вам о событиях недавнего дня.
— Ты послал сообщение с крысочеловеком? — прорычал Релвей.
Упомянутый крысочеловек находился в комнате и был не рад такое услышать.
— Послание было доставлено к Аль-Хару, к самым дверям, — сказал Джон Пружина. — Дежурный констебль заверил, что его передадут. Он и охрана не позволили мне вручить послание лично.
Блок обратился к хмурому Релвею:
— Мы только что нашли добровольцев для патрулей в трущобах.
— Пора приступать к делу, — отозвался Релвей.
Не успел никто предложить более лучшего и более осторожного хода действий, как эти двое выбрались через изувеченную переднюю дверь.
Я был раздражен. Остались еще вопросы, требующие обсуждения и решения.
Даже моя новая возлюбленная упорхнула, заявив, что ей нужно провести время со своими коллегами с Холма.
Эта сторона наших взаимоотношений испугала меня до чертиков. Я мог породниться с Неистовым Приливом Света, без проблем. Но якшаться с ее классом? Я сомневался, что подхожу для такого.
102
Заглянули леди из «Огня и льда». В их кильватере вплыл Джон Салвейшен.
Краш болтала без умолку.
— Это было так захватывающе, мистер Гаррет!
Майк насмешливо ухмыльнулась из-за ее плеча, молча указав жирной красной стрелкой на слово «мистер».
— Это дитя умеет петь! — объявил Салвейшен.
Что прозвучало и как декларативное заявление, и как выражение изумления.
— Ты должен написать пьесу, где много поют, — сказал я.
— И танцуют, — сказала Ди-Ди. — Я хорошая танцовщица, Джон.
Салвейшен содрогнулся. Судя по его виду, он мог растаять.
Майк продолжала потешаться. Танцы Ди-Ди, вероятно, включали в себя последовательность движений, направленных на то, чтобы остаться в чем мать родила.
— У меня была идея, о которой ты мог бы подумать на досуге, — обратился я к Салвейшену. — Предположим, ты пошлешь своих дублеров, чтобы твои пьесы ставились в других городах и поселках. Ты мог бы сделать так, что пьесы не сходили бы с подмостков годами.
Некоторое время он таращился на меня, потом ответил:
— Думаю, Тинни будет иметь успех. Она и в самом деле предана делу. Она как будто пытается забыться, погрузившись во что-то.
Он взглянул на Страфу, которая стояла внизу у лестницы, только что вернувшись с Холма. Та покачала головой, глядя на меня.
Она осмотрела девушек, ни на одну из них не взглянув высокомерно, что сделало меня куда большим ее фанатом. У нее не было проблем с общением с такого рода людьми, которых можно было найти рядом со мной. А мне приходилось делать над собой усилие, чтоб ладить с такого рода людьми, которых можно было увидеть рядом с ней.
У нас будет необычная связь.
— Вы готовы отправиться в мой дом? — спросила Страфа у Майк.
Майк кивнула.
— Мистер Салвейшен, вы уверены, что не возражаете, чтобы мы взяли карету?
— Без проблем. Я привык ходить пешком. И мне нужно поговорить с Гарретом.
Еще одна из улыбочек Майк исподтишка.
Она догадалась, что Салвейшен очарован одной из ее подопечных.
— Мы можем остановиться по дороге? — спросила она у Страфы. — Ни у одной из нас нет другой одежды, кроме той, в которой мы покинули дом.
