Алёна Харитонова - Охота на ведьму
Элукс улыбнулся вошедшим и не понял, отчего они глядят на него с таким ужасом. Девушка, ведущая в поводу двух смирных лошадок, смотрела из-под капюшона кожаного плаща, беззвучно открывая и закрывая рот. Словно рыба. Это было очень смешно. Элукс даже захихикал. Мужчина, над головой которого реял огонёк, держал на руках спящего ребёнка и с не меньшим ужасом взирал на довольного, расплывшегося в улыбке ученика Академии.
— Друзья мои! — торжественно провозгласил Элукс, дивясь своему красноречию. — Как я рад, что вы пришли! У меня теперь есть огонь!
Вот тут-то девушка и закричала. Точнее, попыталась закричать, но с губ сорвался лишь невнятный хрип. Элукс удивился — неужели, груда вещей, о которых он все эти дни запрещал себе думать иначе, как о вещах, выглядит так ужасно?
— Вы пришли. — Тихо сказал он без прежней истеричности в голосе. — Как я рад, что вы пришли. Я собрал их всех. Теперь здесь полный порядок.
И Элукс разрыдался от облегчения, повалившись прямо на мокрые камни мостовой.
Шестнадцатилетний мальчик лежал на скользких булыжниках мостовой рядом с грудой аккуратно сложенных человеческих тел.
Тела в мокрых одеждах были ужасны — высохшие и сморщенные, застывшие в неестественных конвульсивных позах боли и страдания, все, как один похожие на корявые ветки валежника.
Люция честно пыталась закричать, зайтись душераздирающим воплем, однако у неё ничего не получалось — крик застрял в горле, душил, стискивал грудь, но не выплёскивался наружу. Только руки, держащие поводья лошадей, разжались сами собой. «Хорошо хоть Илан спит», — успела подумать девушка, прежде чем провалиться в глубокий обморок.
* * *Давно уже Элуксу не было так хорошо и уютно — в очаге горел, потрескивая, огонь, непогода свирепо подвывала за окном, но ни ветер, ни дождь не тревожили больше юного рисовальщика. Красивая пятнистая кошка лежала на коленях у мага-подмастерья и громко мурлыкала. Элукс блаженно (и слегка глуповато) улыбался да монотонно поглаживал красавицу трёхцветку по пушистой спине.
Пришлые негромко переговаривались за столом. Такие спокойные. А ведь они заняли комнату в одном из замковых покоев! Что будет, если волшебники вернутся и увидят, что в Гелинвире хозяйничают перехожие бродяги?! Но черноволосый маг, имя которого Элукс всё никак не мог запомнить, весьма уверенно себя здесь чувствовал и, по всей видимости, совершенно никого и ничего не опасался. Может, это его покои? Эта мысль странно озадачила Элукса, и он застыл в кресле, так и не опустив ладонь на угодливо выгнутую спину кошки. Мальчик замер, приоткрыв рот.
Люция, собиравшая на стол, нет-нет да оборачивалась на скорбного рассудком паренька и жалостливо вздыхала. У неё всё никак не шли из головы воспоминания о первых секундах «знакомства» с Элуксом — измученный бледный мальчишка, стоящий в луже рядом с грудой человеческих тел…
По спине ведьмы пробежал липкий морозец — события дождливого вчера предстали перед внутренним взором во всей красе. А они-то с Тороем гадали, отчего ворота в Гелинвир оказались открыты? Это уже потом, очутившись внутри, странники поняли, что попросту некому было накладывать привратное заклятие и поднимать на ночь мост. А уж когда Люция увидела сумасшедшего мальчика возле кучи иссушенных тел, тогда она и вовсе перестала чему бы то ни было удивляться. И ещё крепко-накрепко решила — что бы ни случилось, от Тороя ни ногой! Даром, что заносчивый гордец и насмешник.
Конечно, рассматривать покойников у ведьмы не было никакого желания, но взгляд против воли сам собой возвращался к страшным останкам. Хорошо хоть потёмки да дождливая пелена удачно скрыли подробности. Собственно, по чести сказать, останки-то и похожи не были на человеческие. Во всяком случае, колдунка никогда не видела, чтобы мертвецов эдак скорчило да сморщило. Жители Гелинвира совершенно не походили на людей, скорее на неумело сделанные и слишком большие балаганные куклы — вывернутые руки со скрюченными пальцами, подобные костлявым птичьим лапкам, лица, словно сушеные тыквы — одинаково маленькие и сморщенные. Бр-р-р-р!
Юный же гелинвирец, рыдавший в луже, ничего внятного рассказать о случившемся не смог, только мычал да хихикал, переходя попеременно то на бессвязное бормотанье, то на безутешный плач. И лишь по пятнам краски на мокрой испачканной одежде Торой предположил, что мальчик, возможно, рисовальщик — будущий маг-ремесленник. Однако скорбный рассудком паренёк не смог ни подтвердить, ни опровергнуть этой догадки, он лишь покачивался из стороны в сторону, бестолково открывал рот, да монотонно повторял, что теперь в Гелинвире царит порядок и всё благодаря ему, Элуксу. Собственно, только так странники и узнали имя несчастного.
К счастью для взрослых, ни бормотанье Элукса, ни обморок Люции не разбудили спящего крепким сном Илана. Измученный долгим странствием мальчик был избавлен от лицезрения ужасающих скрюченных тел.
Люция зябко вздрогнула, потёрла руками плечи, а потом громко зашептала на ухо Торою:
— Послушай, неужели Элукс единственный, кто выжил? И неужели он один собрал эти… эти… тела?
Волшебник, не отвлекаясь от сосредоточенного смешивания в старой пиале каких-то загадочных порошков (хорошо хоть в покоях магов всякого чародейного добра было навалом) вполголоса сказал:
— Мне и самому трудно поверить, что мальчишка почти трое суток провёл с мертвецами.
Он поморщился. Ведьма подивилась эдакой чувствительности, как-никак Торой всё же не брезговал чернокнижием, а где чернокнижие, там и до некромантии недалеко. А уж, прямо скажем, с чего бы некроманту бояться покойников? И тут же Люция вздрогнула сама да с ещё большей жалостью поглядела на безмятежно улыбающегося мальчика с труднопроизносимым именем Элукс. Бедняжка…
— Как ты думаешь, что здесь произошло? — снова зашептала ведьма. — Ну, почему они все умерли и стали похожи на сушеные грибы?
Горькая усмешка тронула губы волшебника, подивившегося сравнению скукорженных человеческих тел с сушеными грибами.
— Я не знаю, Люция, — честно признался маг, высыпая загадочные порошки в пиалу с бульоном. — Но думаю, Элукс поможет кое-что прояснить.
По склонённой набок голове ведьмы волшебник понял — Люция не сообразила, что именно он имеет в виду — тратить же время на объяснения Торою было попросту жаль. А потому он занялся делом, подарив ведьме увлекательную возможность теряться в догадках. И Люции, увы, не осталось ничего иного, как досадливо наблюдать за странными манипуляциями. Маг тем временем подошёл к рисовальщику, осторожно, но настойчиво согнал с его коленей Кошеньку и вложил в безвольные руки пиалу с бульоном.
