Лилия Гриненкова - Тень Океана
- Извини, - сказал риор князю. - Между прочим, Дар ещё сдерживается. Боюсь, что благодаря тебе, Алия, вместо розысков Алевана мне придется стелить за тем, чтобы Дар не сделала очередную глупость. Иначе, мне Алеван голову оторвет.
Он говорил через внутреннюю связь и никто его больше не мог слышать, кроме Алии, Дара и Конструктора, кем бы тот ни был.
- А про то, что сказал Дар, - Алия говорила тихо, что бы её расслышал только Гхсаар.
- Правда. Только не в анабиозной камере, а восстановительной. Другими словами, мой Алеван закончил восстановление своего организма и сейчас просто спит. Не проснулся он раньше, скорее всего из-за сбоя в программе, ведь техника тоже не защищена от ошибок. Но в том, что он жив, сомнений нет. Осталось только его разбудить и придет всему Княжеству, как выражается Дар, полный звездец.
- Но ты ведь его не разбудишь, Сартадериана? - с надеждой спросила Алия.
Гхсаар говорил о том, что Алеван может сделать, если окажется жив.
- Я похож на идиота? - развел тот руками, и Алия вздохнула с облегчением. - Конечно, разбужу. Какое мне дело до вашего Княжества?
И риор с гордым видом направился вслед за Даром, а затем ускорился и исчез.
- Я один не понял, что это было, - тихо спросил Алеон у Алии.
Графиня обернулась и посмотрела на друга детства.
- Лучше тебе и не понимать дальше.
Я пробирался сквозь густые заросли заповедника. Деревья, кустарники, животные, насекомые - здесь изменилось все за четыреста лет. Из памяти высокородного я знал, что заповедник посадил его отец. Так уж получилось, что после смерти двух наследников, граф и его жена решили, что третьей смерти не выдержат. Им с большим трудом удалось сделать так, что бы Дом переместился на другую планету, сделав таким образом защищенное место, куда обычные высокородные не попадут. Близость к границам с риорами сводило все опасности к минимуму. Риоры не люди и с людьми не контактируют. Разумеется, о перемещении Дома стало известно, но слишком поздно. Дело в том, что искин закрыл данные о Доме Сартадериан от остальных, а на месте старого продолжала быть голограмма, весьма искусная надо заметить. В день рождение наследника, роды которого прошли тяжелее, чем остальные, и были посажены тысячи деревьев на этой далекой луне газового гиганта.
Свой путь я прокладывал с помощью ликра, взятого с одного из закрытых складов. Надо ли говорить, что мне для этого пришлось контактировать с Домом? Тот был очень любезен и разрешил мне взять ликр. Церемония бракосочетания должна была начаться сегодня через полчаса. Весь вчерашний день я старательно избегал с людьми любых контактов, а утром и вовсе сбежал из Дома. Мне казалось, что если я там останусь, то умру от разрыва сердца, потому что все вокруг говорило о свадьбе Алии и кошмарах, связанных с войной и смертью пятисотлетней давности.
В заповеднике я знал одно место, где бы я мог спрятаться и меня не нашли. Кахар и Алеван часто сидели там, рассуждали о принципах гиперпространства, строили планы на будущее и просто весело проводили время, когда ещё были друзьями.
Алеван, каким бы жестоким ни был, любил своего друга. И если бы не глупые человеческие предрассудки, сплетни и давление, все было бы куда проще. Риору из-за странной эмоциональной связи между ними, требовались простые прикосновения к человеку. А люди, заметившие это, стали слагать всякую чушь, небылицы, которые повлияли на Алевана. В итоге, больно было обоим, а совершенно чужие люди продолжали насмехаться, сочиняя омерзительные истории одну за одной.
Я вышел на поляну и вздохнул с облегчением. Где-где, а здесь время словно было не властно. Пятиметровое сине-фиолетовое дерево, с коричневой корой, стояло на возвышенности. Две толстые ветки были раскинуты параллельно друг другу, а между ними висел старый, выцветший гамак, на котором любил спать Кахар. Толстый ствол рвался ввысь, а другие ветви покрытый синими листьями, нависали над гамаком, закрывая его от солнца. Здесь витал приятный легкий запах, вызвавший во мне ностальгию. Пятьсот лет прошло.
Скинув рюкзак под дерево, я, проверив состояние гамака, устроился на нём. Лучше плавать в чужом прошлом, чем мириться со своим настоящим. Настоящим, повлиять на которое я не в силах. Бело-голубое солнце набирало свою яркость. Я закрыл глаза.
- Ты не мой сын! И никогда им не станешь!
- Папа, я твой сын! - слезы градом льются из моих глаз.
- Посмотри на себя! Ты совсем не похож на нас! Ты даже на свою мать не похож! Ты не из нашей семьи!
Мощные руки хватают меня за шкирку, как котенка и тащат к зеркалу. Там я вижу отражения. Мальчишка лет десяти-двенадцати, с заплаканными синими глазами, стоит на коленях. А над ним возвышается мощная фигура. Я вижу руки с золотыми перстнями. Вижу белую мантию, мягкую, но её прикосновения к коже вызывают жжение. Я вижу мощную золотую цепь на шее, увенчанную кругом с четырьмя символами. Я вижу светло-русые тонкие волосы. Но я не вижу лица.
- Папа... - плачу. - Я такой же, как и все!
- Ты - никто, понял меня! Ты даже не имеешь права носить фамилию Светлый! Ты не имеешь права называться Зордаром!
- Но если я, не я, то кто я? - все, что вырывается из моих уст, последнее.
- Ты - никто.
Рука отпускает меня, и человек в белой мантии уходит. А я остаюсь, глядя на маленького мальчика, потерявшего в миг все.
В зеркале вдруг медленно появляется ещё один силуэт. Белый халат, заляпанный посередине чем-то черным и маслянистым. Кисти и рукава тоже в этом веществе. Блондинистые волосы, которых тоже не минула чернота. Но это не важно. Я смотрю в глаза. Мои глаза. Он смотрит на отражение, видит меня. И в его взгляде сожаление. Он встает рядом со мной на одно колено, медленно снимая с рук перчатки.
- Ты - это ты, - серебристый, такой родной голос говорит со мной. - Ты - это личность, ты индивидуум, отличный ото всех. Тебе не быть таким как они, потому что ты намного лучше их, намного умнее. Им не понять твоей природы в силу своего невежества. Они видят тебя и не понимают. Не понимают, и начинают бояться. Затем их страх превращается в ненависть. Они пытаются изолировать тебя, передать кому-то. Они пытаются тебя сломать, - обе перчатки, вывернутые наизнанку, полетели в карман, рукава были закатаны. Он положил руку мне на голову. - Но ты, Зордар Сартадериан. И ты покажешь им, что ты не сломался, что ты преодолел все препятствия. Ты сможешь все!
- Я - Сартадериан, - как завороженный повторяю я, все так же глядя в глаза отражению. - Я Зордар Сартадериан.
Свадьба-свадьба-свадьба! Казалось, об этом событии пели и стены, и низшие и высокородные. Наследница Дома Меридон и наследник Дома Артегро должны были вот-вот соединить свои судьбы. Этому радовались союзники, это злило противников, этого ждали хозяева положения. Казалось, что ничто не может помешать этому событию, готовящемуся не один год. Алия прекрасно понимала, что если она не выйдет замуж, полноправного титула графини ей не видать, даже не смотря на всю лояльность искина. А это будет значить лишь одно - Дом будет ослаблен и откатиться на далекие позиции в рейтинге высокородных. Как бы ей хотелось, что бы ненавистного рейтинга, заставляющего бороться высокородных, не существовало!
