Дэвид Геммел - Оседлавший Бурю
Он пошел по берегу, с призрачной надеждой встретить отца. Но вместо него Мулграв увидел хрупкую седовласую женщину, которая так часто ему снилась. Ее плечи укрывала теплая синяя с зеленью шаль. Она обернулась и жестом предложила сесть рядом.
— Теперь ты можешь говорить? — спросил он.
— Я всегда могла говорить, Мулграв. Раньше ты не мог меня услышать. В амулете, который подарил тебе Эрмал Стэндфаст, заключена крупица магии земли. Благодаря ей ригант может связаться с инородцем, — мягко улыбнулась она.
— Эрмал в безопасности?
— Конечно. Такие, как он, всегда в безопасности. Когда приходит беда, они всегда успевают убежать и спрятаться.
— Хорошо. Хотел бы и я от всего спрятаться. Не хочу больше этого видеть. Противно осознавать, во что я превратился.
— Верность часто ведет нас туда, куда мы не хотим. Иногда она становится тяжким грузом. И все же с ней нельзя не считаться.
Мулграв подобрал камешек и швырнул в реку.
— Когда-то я был, как он. После той бойни мне пришлось жить с не слишком симпатичными людьми. После того как я сбежал от них, то долго не мог заставить себя снова поверить людям. Когда я встретил Гэза, в его глазах таилась та же боль. Я так хотел, чтобы он нашел то счастье, которого мне не досталось! Чтобы у него были жена и дети, чтобы он познал радости жизни. Но теперь он свернул с этого пути.
— Он освободил медведя, — печально ответила Ведунья. — Это проклятие его рода. В глубине души у них таится страшный зверь. Пока он в цепях — они герои, на вершине величия. Когда он вырывается на свободу, они превращаются… в Мойдарта и ему подобных. — Она вздохнула. — Нет, я не должна судить их. Больше я не имею на это права.
— Ты кого-то убила?
— Не совсем. Я побудила ригантов встать на сторону Эльдакра. Многие, если не все они, погибнут. Я сделала первый неверный шаг на пути к проклятию. Ты веришь, что можно оправдать маленькое зло великой целью?
— Не знаю, — ответил Мулграв. — Когда-то я считал, что всем было бы лучше, если бы Мойдарта задушили сразу после рождения. Теперь он сражается против страшного зла. Не знаю, что это может означать, но и становиться участником не хочу.
— Понимаю, — прошептала Ведунья. — Когда-то я мечтала, чтобы сидхи вернулись и снова взяли все в свои руки, сделали этот мир лучше, чем сейчас, вернули в него магию. Теперь я послала людей, которых люблю всем сердцем, на войну, чтобы остановить возвращение сидха. Я послала их гибнуть и убивать. Возможно, Керуннос прав, и мы недостойны спасения.
Они помолчали, слушая, как скрипит колесо, и наблюдая, как вода на его лопастях искрится первыми лучами восходящего солнца.
— Ты умеешь видеть будущее? — спросил вдруг Мулграв.
— Только фрагменты. Уже двадцать лет я знаю, что нашу судьбу решит Гэз Макон. От него зависит судьба всех ригантов. Но я не видела, как это произойдет, и ошибочно решила, что зло придет от Мойдарта. Теперь я вижу кое-что еще. Тебя, Мулграв. Гэз Макон попросит тебя об услуге, и это разобьет твое сердце.
— Оно уже разбито. Я откажусь. Больше я не хочу иметь с его злом ничего общего.
— Не зло приведет его к тебе. В моем видении он предстал в лоскутном плаще. Его приведет к тебе не зверь, захвативший его душу, а ригантское наследие.
— О чем он попросит?
— Не знаю. Это произойдет здесь, где никто вас не сможет подслушать. Моя судьба — устроить вашу встречу.
Четыре дня подряд новые генералы обсуждали с Мойдартом и Гэзом Маконом вопросы стратегии. Гэз, чтобы получить возможность оценить их способности, особенно настаивал на этих собраниях. Все оказались надежными офицерами, большинство из них прекрасно разбирались в вопросах тактики и снабжения. Трое выделялись даже на этом фоне. Кэлин Ринг был очень умен, и, несмотря на кажущееся простодушие, высказывал тонкие и дальновидные суждения о человеческой природе. Бендегит Лоу, единственный, кого назначил Мойдарт, уже сумел показать себя: добыл пятьдесят пушек, не пролив ни капли крови. Его, прирожденного лидера, искренне любили солдаты. Гарон Бек выслужился из простых солдат, и прежде чем Пинанс нанял его для обучения пехоты, успел принять участие в трех заморских войнах. Он был простолюдином и никогда не поднимался рангом выше полковника. Могучий грубоватый солдат на собраниях говорил мало, но его слова всегда были верны и попадали в самую точку.
Каждый раз по окончании совета Гэз обсуждал результаты с Мойдартом. Нелюбовь к отцу не мешала отдавать должное его наблюдательности.
— На Бека можно положиться, — сказал Мойдарт, сидевший в своих покоях, у северного окна, за которым сияли звезды. — Ему нечего доказывать, незачем выслуживаться. Он не пойдет на безрассудство. Рекомендую тебе взять его заместителем.
— Согласен. Завтра я еду на юг. Оставлю Бека за главного. Как ты думаешь, кого назначить на восточный фронт? Галлиота?
— Нет, — покачал головой Мойдарт. — Из Галлиота не выйдет боевого командира. Он создан для мирного времени, хорошо разбирается в бумагах, но не умеет вести войну.
— Тогда Кэлина Ринга с его ригантами?
— Он справится, — кивнул Мойдарт. — Но я сомневаюсь, что ты действительно хочешь их туда направить.
— Ринг утверждает, что они — лучшие из лучших, — напомнил Гэз. — Ты с этим согласен?
— Я презираю ригантов, — ответил Мойдарт, откидываясь в кресле. — Они могли бы покорить весь мир — лучших воинов я не встречал. Беда в том, что они никогда не готовы к войне. К битвам — да, они будут драться как демоны. Только потом, победив, снова разбредутся по своим полям и к своим стадам. Однако в нашем случае Ринг прав. Они — лучшее, что у нас есть. Полагаю, лучше всего риганты проявят себя на центральной позиции.
— Кто же тогда пойдет на восток? Мойдарт удостоил его долгим взглядом.
— Груз ответственности становится слишком тяжелым, мальчик?
— Я больше не мальчик, отец. Да, я ощущаю груз ответственности. В этом есть что-то необычное?
— Нет, конечно, нет. Ты ищешь, на кого переложить часть этого груза. Не на кого. Мне доставили удовольствие твои слова о том, что я буду во главе войск лишь номинально. Так и должно быть, молодой лев пробует силы. Теперь ты должен понять, хватит ли тебе силы и выносливости, чтобы удержаться у власти. Для этого на вершине придется остаться одному. Ты можешь обратиться за советом, можешь прислушиваться к предложениям других, но последнее решение всегда должно оставаться за тобой. Только оно должно иметь значение. Слава и победа, смерть и поражение — все окажется на твоей совести. Скажи, что ты думаешь об остальных генералах?
