Кристофер Сташеф - Маг-крестоносец
— А что с ними? — подозрительно нахмурился Гасим. Мэту стало худо, но он решил сыграть ва-банк.
— Ну конечно! Конечно, вы держите всех четверых детишек вместе! Только почему они до сих пор живы? Или в темнице хватает места и для няньки, которая меняла бы им штанишки?
— Глупец! — брызнул слюной Гасим. — Неужто ты думаешь, что мы бы стали убивать столь ценных заложников?
У Мэта от облегчения чуть колени не подкосились, но он сдержался и продолжил беседу с Гасимом в прежнем, насмешливом тоне:
— А почему бы и нет? В конце концов вы их все равно убьете. Ведь их родители ни за что не позволят силам Зла завладеть всем миром даже ради спасения жизни своих детей.
Во взгляде колдуна снова мелькнуло сомнение, но он дерзко ответил:
— Если их родители не вернутся домой, как обещали, мы убьем одного младенца. Тогда мальчишку убивать не придется.
От мысли о том, что его маленькая дочурка может погибнуть, у Мэта сердце ушло в пятки. Он чуть было не лишился чувств.
— Стало быть, жизнь детей поддерживается благодаря колдовству?
— А как же еще? — с омерзительной ухмылкой хмыкнул Гасим. К нему вернулась былая самоуверенность. — Неужто и это тебе надо растолковывать? Темница сама о них заботится. — Но тут Гасим нахмурился — видимо, спохватился из-за того, что слишком долго разговаривает на эту тему. — А что это ты так беспокоишься за этих малявок, а?
— Да так... — пожал плечами Мэт. — Считай это профессиональным любопытством.
— А может быть, он просто-напросто — отец двоих детей, — злобно воскликнула Балкис, — а та джинна, которую мы можем призвать на помощь, — мать других двоих.
Физиономия Гасима перекосилась от ужаса, однако он тут же овладел собой и осклабился.
— Ну конечно, как же! Маридская принцесса явится, стоит вам только свистнуть!
— Значит, он знает, кому принадлежат младенцы-джинны, — прошептал Мэт.
— Ты слишком терпелив, — проворчала Балкис. — Можно было бы заставить его разговориться!
Она подняла волшебную палочку.
Гасим отполз подальше и принялся ожесточенно жестикулировать и распевать по-арабски.
Мэт взял Балкис за руку.
— Не надо. Думаю, он скорее разговорится, если с ним по душам побеседует оскорбленная мать.
О, прилетай, Лакшми, скорее!
Не пожалеешь, обещаю!
Сама допросишь ты злодея
И что-то важное узнаешь!
Из первых уст, не понаслышке
Узнаешь, где твои детишки.
О том злодей пока молчит,
Но пред тобой заговорит!
Гасим в ужасе умолк, уставившись на высоченную воронку завертевшегося рядом с ним смерча. В страхе колдун накрыл голову руками и упал ниц. Смерч уменьшился до размеров песчаного колдунчика, замедлил вращение, и вот наконец песок со свистом улегся на землю и Лакшми завершила последний пируэт. Колдун испуганно закричал и попытался отползти в сторону.
Лакшми, устремив на него зловещий взор, бросилась за ним.
— Нет! — криком остановил ее Мэт. — Он ничего тебе не скажет, если ты разорвешь его на куски!
— Верно, — процедила сквозь зубы Лакшми. — Но если он и вправду знает, где мои дети, он скажет мне об этом, не сомневайтесь.
Она проворно догнала Гасима и ухватила за ворот. Гасим дернулся, ворот балахона впился ему в шею. Физиономия колдуна приобрела немыслимый оттенок лилового цвета.
— Ему известны только слухи, — поспешил сообщить джинне Мэт. — Верно я говорю, Балкис? Балкис! — Мэт обернулся и испугался не на шутку: девушка исчезла. Однако у него хватило ума посмотреть себе под ноги. Там сидела небольшая черно-белая кошечка с коричневым пятнышком на мордочке. Вспомнив о неотмытой грязи, Мэт догадался, что кошка та самая. — Отлично! — проворчал он. — В общем, принцесса, тебе придется поверить мне на слово.
— Я тебе верю, — буркнула Лакшми. — Пока. — Она снова воззрилась на корчащегося на земле колдуна. — И что же он знает?
— Но... он не сможет сказать ни слова, если задохнется.
Лакшми нахмурилась и обернулась к Мэту.
— Но так я не даю ему произнести заклинание!
— Верно, но и дышать ты ему тоже не даешь, — заметил Мэт. — Отпусти его и спроси, о чем хочешь спросить. Убить его ты всегда успеешь, если его ответы тебе не придутся по вкусу.
— По вкусу мне придется только правда! — Лакшми с отвращением швырнула колдуна на землю. — Вернее говоря, по вкусу мне придется любая правда независимо от того, понравится она мне или нет. Скажет правду — будет жить!
Гасим с трудом встал на колени и взмолился:
— Смилуйся надо мной, о прекраснейшая из прекраснейших! Я отрекаюсь от Аримана, от всей его лжи! Отныне я буду говорить только правду и до конца дней своих стану поклоняться Ахурамазде!
Стоило Гасиму выговорить эти слова, как послышался жуткий грохот и земля сотряслась. Мэт не устоял на ногах, упал, но Лакшми только опустилась на колени, вцепилась пальцами в траву и пропела несколько куплетов по-арабски. Песнопение получилось долгим, но по мере того как джинна пела, землетрясение шло на убыль. Как только оно прекратилось окончательно, джинна поднялась и отряхнула грязь с ладоней.
— Мое песнопение отчасти заключало в себе волшебство, а отчасти было молитвой Аллаху — создателю всего сущего. Твои понятия об Ахурамазде — всего лишь несовершенное понимание единственного истинного бога. И все же, глядя сквозь зеркало своего божества Света, ты видишь именно истинного бога. И если ты желаешь защититься от шайтана, хоть и зовешь его Ариманом, поклонись Аллаху и свидетельствуй сейчас же, что нет бога, кроме Аллаха, и что Магомет — пророк его!
— Я... готов поклониться ему, я сделаю все, как ты скажешь, — на одном дыхании проговорил Гасим, в священном трепете глядя на Лакшми.
Лакшми, похоже, самую малость смягчилась.
— Что ж, теперь тебе ничем не сможет грозить Князь Лжи. Говори, презренный, что тебе ведомо о моих детях.
— Мне... мне ведомо только то, что я слыхал от верховного жреца Аримана здесь, в Багдаде, о принцесса, — пролепетал Гасим. — Всех детей держат в заточении, в месте, известном только Арьяспу, наиверховному жрецу. Более мне ничего не говорил мой господин!
Лакшми несколько минут молчала. Гасим снова начал трястись от страха. Наконец джинна презрительно поддела его ногой.
— А может быть, — обратившись к Мэту, проговорила она, — мы узнаем больше, если попытаем его немного?
— Нет! — завопил бывший колдун. — Я же отрекся от Аримана и лжи его!
— Не думаю, что он знает больше того, что уже сказал, — покачал головой Мэт. — Слишком быстро сдался. Если бы он знал что-то еще, то скорее всего стал бы с нами торговаться.
