Кристофер Сташеф - Маг-целитель
Обзор книги Кристофер Сташеф - Маг-целитель
Кристофер Сташеф
Маг-целитель
Глава 1
Что сказать про друга, который смывается из города, а тебе — ни слова?
Ну, то есть я что хочу сказать: оставил-то я Мэта в кафешке. Он сидел за столиком и все пытался перевести свой замороченный пергамент. А когда я заглянул туда после окончания занятий, Мэта уже не было. Я стал расспрашивать, видел ли кто-нибудь, как он ушел, но все говорили примерно одно и то же: смотрим, а его уже и след простыл.
Ничего такого особенного, конечно, в этом не было. В конце концов я Мэту не хозяин, он уже взрослый малый. Если решил куда-то рвануть автостопом — его право. Но вот загвоздка — он забыл на столике этот свой треклятый пергамент — а ведь с тех пор, как Мэт его разыскал, он носился с ним, словно с бриллиантом из королевской короны, и, уж конечно, ни за какие коврижки не оставил бы пергамент на столике в кафе, где всегда толпится народ. Да не успеешь и глазом моргнуть, как кто-нибудь швырнет эту рукопись в мусорную корзину. Я взял пергамент со столика и заложил в свою записную книжку.
— Скажи ему, что эта бумажка у меня, — попросил я Алису.
Она кивнула, не отрывая глаз от крана, из которого лилась струйка кофе.
— Договорились, Савл* [1]. А если ты его увидишь первым, напомни, что он забыл уплатить по счету.
Савл — это я. Вот только Мэт именовал меня Полем, утверждая, что на меня явно сошел Святой дух. Сначала я не возражал. Неплохая дружеская шутка, и в первый раз я даже смеялся. А потом это начало меня раздражать, причем именно тогда, когда по этому поводу прохаживался Мэт. На остальных я плевать хотел. Словом, зовут меня Савл. Вот только сам не знаю почему, я все-таки жутко боюсь мальчишек с рогатками.
— Договорились, — сказал я Алисе и пошел к выходу. Только мне было здорово не по себе. Ведь ни разу в жизни Мэт не забывал заплатить девушке. Он скорее мог забыть носки надеть.
Вернувшись к себе в комнату, я вынул из записной книжки загадочный манускрипт и поглядел на него. Мэт твердил, что это пергамент, но я сильно сомневался, что он такой уж большой специалист по овечьим шкурам. Может быть, он сам себя и считал докой в этом деле, только профессорскую степень пока не получил. И не получит, если будет и дальше возиться с этой непереводимой тарабарщиной. То есть, конечно, он, может быть, и прав — может, это действительно какой-нибудь древний документ. Расшифрует его Мэт — и поутру проснется профессором. Но знаете, все эти «может быть», «если бы да кабы». Может быть, луна сделана из засохшего рокфорского сыра, а?
Ну а я готовился получить степень магистра гуманитарных наук — надо же хоть как-то оправдать свое житье в кампусе. Ни один предмет не мог меня заинтересовать надолго. Все начинало казаться глупым, как только профессора с фанатичным восторгом углублялись во всяческие мелочи.
Если смотреть с этой точки зрения, то Мэт уж точно профессором родился. Он работал над докторской и готов был буксовать на одном месте, стирая покрышки, только бы расшифровать пергамент. Мэт уверял меня, что этому клочку бумажки шестьсот лет и что он написан на языке, о котором раньше никто и не слыхивал. Я посмотрел-посмотрел на пергамент, покачал головой и снова заложил его в записную книжку. Я ни капельки не сомневался: рано или поздно Мэт явится за своим сокровищем.
Но только он не явился. То есть пропал.
Через пару дней я уже и сам перестал верить в то, что Мэт уехал их города. Да знаю я, знаю, вы скажете: у меня разыгралось воображение, только мне все больше и больше казалось, что Мэт загадочно исчез, и ничего я не мог с собой поделать.
Ну а, вы бы что стали делать, если бы ваш друг вот так взял и испарился?
Правильно, прежде всего надо выяснить, стоит ли за него тревожиться.
В первый день я заглянул в кафе, и там мне сказали, что Мэт не появлялся и про пергамент не спрашивал. Я забеспокоился, но не так чтобы уж очень. На следующий день я уже разволновался не на шутку. Наступила полночь, а он так и не пришел. Тогда я подумал: может, Мэт опять заработался, забыл про еду, и у него голодный обморок — такое уже бывало. Словом, я отправился туда, где он жил.
А жил он в одном из коттеджей, которые когда-то строились на одну семью, а потом из них сделали пятиквартирные домики, если только это можно было назвать квартирами: гостиная девять на двенадцать с кухонной стенкой и еще спальня-конурка. Я постучал в дверь. Никто не ответил. Я снова постучал. Подождал. Постучал в третий раз. Никто не отвечал. В три часа пополуночи вышел рассерженный сосед и завопил, что мой стук разбудил его. Тут я уже забеспокоился всерьез. Я зашел к Мэту и на следующий день. На стук снова никто не вышел. Третья попытка во все времена считалась счастливой. В общем, я ушел от двери, огляделся — не видит ли кто меня, и преспокойно забрался в окно. А ведь я Мэту всегда внушал: окно надо на ночь закрывать.
Угодил я прямехонько на стол; Мэт любил есть и писать при естественном освещении. А на столе...
Знаете, желудок у меня крепкий, конечно... А Мэт, что и говорить, в домашнем хозяйстве никогда не был особенно силен. Ну, гора тарелок с остатками подливки, покрывшейся слоем плесени, — это я еще могу понять, но чтобы все заросло паутиной — это уж вы меня извините! Кошмар. Как же он мог так жить? Вы меня верно поняли? Не по углам паутина, нет! У него вся мебель паутиной заросла! То есть присесть невозможно, чтобы в паутину не вляпаться. Ну и хозяева этой паутины, соответственно, на местах: маленькие коричневые, серые побольше и здоровенные самки, размером в четверть дюйма. У этих на брюшках, ближе к челюстям, из красных пятнышек вырисовывалось подобие добродушной ухмылки, и восседали они на паутине шириной в шесть футов, протянутой над спинкой кровати.
Тут из-за тучи выглянуло солнце, его лучи ударили в окно, и с полминуты я стоял как зачарованный. Паутина вдруг засветилась, засверкала каждая ее ниточка. Стало так красиво!
А потом солнце, видимо, ушло за тучу, свет померк, и комната снова превратилась в грязную каморку, в которой поселились паразиты.
Кстати о паразитах: с чего бы это здесь окопались все эти восьминогие чудища? Может, в этом году вывелось рекордное количество мух? Или, может быть — ну, это, конечно, только может быть, — пауки решили объявить непримиримую войну армии тараканов, которая осуществляла здесь сложные маневры? Если так, я искренне желал паукам победы над врагом. Сражаться с пауками у меня никакой охоты не было — мне Мэта надо было найти.
Но вот ведь что странно: я сюда заходил три дня назад — никакой паутины тут и в помине не было. Понятно, паутина — дело тонкое, не сразу разглядишь, но чтобы за три дня такие украшения сплести, верилось с трудом.
