Ольга Денисова - Черный цветок
- Ладно. Вари. Можешь еще два раза попробовать, мне не жалко. И… плюнь на колосник-то. Новый давно пора купить.
Есеня с удивлением посмотрел на Полоза, а тот показал ему монетку и улыбнулся. Денег, что ли, дал этой жадюге?
- Я пожевать тебе принес, - сказал Полоз. - Мы тебя вчера ждали-ждали… Ты хоть спал?
- Некогда было, - буркнул Есеня. - И есть я пока не хочу. Положи, сейчас поставлю тигель, тогда поем.
- Может, мне с тобой побыть?
- Не, не надо. Я не люблю, когда смотрят.
- Слышал? - Полоз повернулся к Колывану. - Не толкайся здесь, мешаешь.
- Да мне-то что? Только лучше, - тот пожал плечами.
То, что эта попытка не последняя, слегка Есеню успокоило. Теперь все должно получиться, если, конечно, снова не пропустить нужное время. В прошлый раз он все сделал правильно.
Есть Есеня не смог - слишком волновался. Он поминутно заглядывал внутрь, опалил брови и челку и в конце концов увидел… Вот он. Такой же, как в прошлый раз, дома. Теперь - охладить и не испортить. Он подвинул скамейку к горну и взялся за узелок, который принес Полоз, но кусок не полез в горло. Он так и просидел, изредка посматривая в горнило, с зажатым в руке хлебом, пока угли не остыли настолько, что перестали давать свет. Ему чудилось шуршание и потрескивание металла, он видел, как нити мягкого железа прорезают жидкий чугун, который будет тверже самого себя, если станет клинком. Иногда он покачивал мехи, чтоб замедлить остывание, и, выбрав нужный момент, разобрал кирпичи и вытащил тигель на воздух. Еще немного. Еще немного, и все станет ясно… Впрочем, он не сомневался, что на этот раз булат вышел что надо.
- Ну что? - Колыван заглянул в кузню, когда Есеня разбил тигель - наверное, услышал стук.
- Можешь посмотреть, - Есеня пожал плечами. - Только он еще горячий.
Колыван нагнулся над отливкой:
- Булат как булат. Мой батя лучше делал.
Есеня хмыкнул. Пусть говорит, что хочет.
- Я еще одну сварю, ладно?
- Вари, - Колыван равнодушно пожал плечами.
Полоз пришел, когда стемнело, и застал Есеню над остывающим горном - охлаждалась вторая отливка.
Верховод подобрал с пола упавший кусок хлеба с мясом и отряхнул.
- Получилось или еще не знаешь? - как-то робко спросил он, будто боялся сглазить.
- Вон валяется одна. Это вторая.
- Да ты что! - Полоз сжал его плечи и потряс. - Молодец, Балуй! Я, если честно, сомневался…
- А если сомневался, зачем деньги этому гаду давал?
- Чтобы он к тебе не цеплялся. Он выковать-то нормально сможет?
- Надеюсь. Те клинки, что он показал, неплохие были. Погоди, мне посмотреть надо…
Отливки они забрали с собой, и по дороге на берег Полоз заглянул к старому кузнецу, который накануне им отказал.
- Что, не доверяешь? - обиделся Есеня.
- Ищу другие возможности, - Полоз усмехнулся.
Кузнец посмотрел на отливки, даже сделал срез, а потом сказал:
- За четверть цены скую.
Полоз покачал головой:
- Уговор есть уговор. Если Колыван их испортит, Балуй еще сварит, и тогда к тебе придем.
Но Колыван их не испортил. Из двух отливок решили сделать нож и саблю, Есеня сам нарисовал, какой формы они должны быть, и лезвия вышли такими, какими он и представлял. Почти черный фон, золотистые прожилки в форме колец… Хорошо сковал, правильно: не торопился и не ленился - три дня потратил.
Точил клинки Есеня сам - вот этого он никому бы не доверил - и сам сделал протравку, пока Колыван возился с рукоятями. За пять дней совместной работы он возненавидел кузнеца еще сильней: тот был не только жадиной, но и занудой, и Есеня с трудом сдерживался, чтоб на него не наорать. Но в рукоятях Колыван толк понимал, Есеня бы никогда не смог такого сделать - из оленьего рога, с инкрустацией в виде бегущего волка. Здорово получилось, что и говорить. С ножнами решили не возиться - кому надо, тот закажет. Все равно стоимость ножен не сравнить со стоимостью клинков, если, конечно, без драгоценных камней.
- Ну что, пошли в оружейную лавку, - насмотревшись на результат, сказал кузнец.
- Погоди. Полоза дождемся, - испугался Есеня. - Обманут ведь.
- Не обманут. Я все время им оружие сдаю, если кто от заказа отказывается. И отец мой с этой лавкой работал. И потом, когда твой Полоз придет, лавка уже закроется.
Есене не терпелось узнать, что скажет лавочник - кто кроме него может разбираться в булате? Наверное, поэтому он так легко согласился. Колыван говорил, что за нож не меньше золотого дадут, а за саблю - и все два. Есеня прикинул: как раз хватит, чтобы вернуть долг и добраться до дома. А если меньше? Тогда придется еще раз попробовать, со старым кузнецом.
Лавочник чем-то напомнил Есене Жидяту - такой же худой и высокий, с таким же цепким взглядом и таким же едким языком. Он долго рассматривал оружие, гладил, гнул и пробовал остроту лезвий. Лицо его оставалось напряженным и недружелюбным.
- За нож дам три золотых, за саблю - пять, - в конце концов изрек он и зверем посмотрел на Колывана.
- Сколько? - переспросил тот.
- И ни медяка больше! - отрезал лавочник. - Не нравится - забирайте, идите в другую лавку.
- Не, мы согласны, - промямлил Колыван. - Правда?
- Ага… - Есеня задохнулся. Ничего себе! Восемь золотых!
- И заметьте, я не спрашиваю, где вы взяли клинки. Рукоять-то, вижу, твоя, Колыван, работа.
- Да мы сами сделали…
- Слушайте, цыплятки… Не надо дурить мне голову. Это же… настоящий харалуг… - лавочник любовно погладил лезвие сабли. - Такого нигде сейчас не сыщешь.
- Как? Как вы его назвали? - переспросил Есеня.
- Харалуг. Что, никогда не слышал? Так называют булат на востоке. Даже не знаете, что продаете. Забирайте деньги и уматывайте. Еще найдете - приносите, возьму.
Есеня обалдело смотрел на лавочника, когда Колыван сгреб восемь золотых с прилавка и потащил Есеню к выходу. Кузнец так радовался, что не мог стоять на месте. Похоже, он боялся, что лавочник передумает, потому что тащил за собой Есеню с полверсты, когда наконец остановился и отсчитал четыре золотых.
- На, держи! Ничего себе! Давай еще сварим! Ты представляешь, сколько это денег? Да мы богачами сделаемся, замки на горе построим!
Есеня покачал головой. «Когда-нибудь харалуг откроет медальон». Он подумал немного, стиснул деньги в кулаке и побежал обратно в лавку.
- Куда? - крикнул ему вслед Колыван, но Есеня не оглянулся.
Он распахнул двери, когда лавочник вешал саблю на самое видное место, рядом с ножом.
- Дяденька! Я передумал! Мы не будем нож продавать!
- Ничего не знаю, - пожал плечами лавочник, - никто вас не неволил. Вы продали - я купил.
- Ну… Тогда продайте мне его обратно… - Есеня протянул три золотых.
- Посмотри. Я и цену на него специально повесил, чтоб голодранцы лишний раз не спрашивали, - лавочник кивнул на клинки.
