Ольга Денисова - Черный цветок
- Да я его все равно ковать не умею. Пробовал. Вот, ничего не вышло, - Есеня достал нож с обломанным лезвием и показал Уличу.
- Ну, я в этом не очень разбираюсь. Но найти в городе кузнеца, который может ковать булат, я думаю, можно. Непросто, конечно, но можно.
- А что? Это хорошая идея, - Полоз хлопнул Есеню по плечу. - Давай-ка попробуем. Тут тебе и на дорогу деньги, и Остроуму золотой вернем. Всю зиму, считай, на перегрузке корячился, вместо того чтобы делом заняться.
- А я тебе еще в лесу говорил, что булат варить умею. Только я, кому ни скажу, все смеются или рожи корчат. Вот увидишь: найду кузнеца - он мне просто не поверит. А тут горн нужен, и не какой-нибудь, а нормальный, кирпичом обложенный. И чтоб в кузне стоял: ничего не сварится, на ветру остывать будет. Уголь нужен хороший, березовый. И с первого раза может не выйти ничего. Это дома все известно, а в чужой кузне все по-другому выйдет. Пробовать надо. А одна отливка - это часов пять-шесть.
- Знаешь что? - ответил Полоз. - Мы вместе пойдем. Мне-то больше поверят, правда? А если ничего не выйдет, деньги за уголь вернем. А сейчас сходи-ка в город.
- Зачем? - не понял Есеня. - Уже ведь вечер, стемнеет скоро.
- В кабак. Сегодня все ученики гуляют, небось. Так что бери деньги и иди, балуйся. Не сваришь булат - я сам у Остроума еще денег займу, пришлем их из дома, ясно?
Глава VII. Избор. Черной краской на белом полотне
Почти два месяца Избор прожил на богатом постоялом дворе. Его мучило чувство вины. И безысходность, и страх перед будущим. Нужно было принимать решение, но он тянул время и вместо этого исписывал лист за листом пространными, тягучими виршами - о смысле бытия, о высшей справедливости, о сложности человеческой натуры и белых барашках на волнах зимнего моря.
Он понял, что в одиночку не сможет бороться против всех. Он понял, что любой его поступок станет шагом к пропасти бесчестия и предательства. Что бы он ни предпринял, все повернется против кого-нибудь, все только ухудшит и без того безвыходное положение.
Ему надо было выбирать, на чью сторону он встанет. Принимать решение. Из множества зол, которыми грозили обернуться его поступки, стоило выбрать меньшее. У него кончались деньги.
Однажды рано утром Избор вышел в город - иногда он совершал долгие, утомительные прогулки, они помогали ему отрешиться от невеселых мыслей. Он хотел спуститься к морю восточней порта и пошел по центральной городской улице вниз, как вдруг под тусклым фонарем увидел знакомую фигуру в фуфайке и шапке с собольей оторочкой: Балуй! Парень шел ему навстречу - сосредоточенно сдвинув брови, не глядя по сторонам. Избор шагнул в тень: ему стало мучительно стыдно. И хотя стыдиться ему было нечего, отделаться от этого неприятного чувства он не мог.
Балуй не заметил его, продолжая подниматься к крепостной стене быстрым, уверенным шагом - наверняка он шел туда по делу. Избору стало любопытно, какое дело могло привести подростка в эту часть города, и он осторожно двинулся за ним следом.
Как же Избор удивился, когда Балуй открыл тяжелую дверь городского архива - сразу стало понятно, что мальчишка приходит туда не в первый раз. Дальше Избор не пошел, и долго размышлять ему не пришлось. Только одно дело может быть у «вольных людей» в архиве. Только одно. Они ищут Харалуга.
Избор не понял, в какой миг его сомнительные планы превратились в готовое решение: это произошло само собой. Ему надо вернуться домой. Ему надо поговорить с Огнезаром, ему надо выслать деньги сестре, ему надо сделать все, чтобы медальон не был открыт. Из всех возможных зол это зло - наибольшее. И в одиночку он с этим не справится. Потом, когда медальон будет возвращен на место, можно говорить, убеждать, действовать. Но сначала…
Он вернулся на постоялый двор, собрал вещи, расплатился с хозяином и направился в порт - за три последних оставшихся у него золотых перевозчики согласились везти его в Олехов без остановок, меняя в местах ночевок лошадей и кучеров.
- Я рад, что ты все понял, Избор, - Огнезар ходил по собственной гостиной - он никогда долго не сидел на месте. Его некрасивое породистое лицо постоянно меняло выражение, небольшая темная радужка его глаз плавала в огромных белках желтоватого оттенка, и тяжелые мешки под глазами лежали тремя нездоровыми складками. Ровный прямоугольник бороды и усов, широкие губы с опущенными уголками - от усталого недовольства жизнью, - и крылья изогнутого носа, трепещущие, как у чуткого хищника. Избор не любил Огнезара.
- Я бы никогда не вернулся, если бы не опасность того, что медальон будет открыт, - с достоинством ответил Избор.
- Я не осуждаю тебя, я понимаю твои мотивы, я даже в чем-то согласен с тобой, - кивнул Огнезар. - Ты уверен, что медальон у мальчишки?
- Он был у него в конце ноября.
- И ты не сомневаешься, что этот разбойник… как его… никогда не запоминаю их кошмарных имен…
- Полоз.
- Да, помню, что какой-то гад, а какой… Полоз. Ты уверен, что он убит?
- Ему проломили голову цепом. Даже если он был ранен, такая рана не может не быть смертельной, - подтвердил Избор.
- Ты хочешь сказать, мальчишка жил в Урде один столько времени и сумел найти мудрецов, которые подсказали ему, как действовать?
- Я думаю, Полоз знал в Урде многих, он прожил там несколько лет, учился и, вполне возможно, успел вывести мальчика на своих знакомых, прежде чем умереть.
- Искать его там все равно что искать иголку в стоге сена, - поморщился Огнезар. - Ты сказал, он был в Кобруче две недели? И его при этом искали все стражники города?
- Они просто досматривали всех, кто вызывал у них подозрения.
- В Урде живет в три раза больше людей, чем в Кобруче, - Огнезар ускорил шаги. - Но у меня есть одна идея. И ты мог бы мне в этом помочь. Ты один видел его часто и успел разглядеть. Ты мог бы нарисовать его портрет? В твоей любимой манере, углем на белом полотне?
- В этом нет никаких сомнений, - улыбнулся Избор. - Если ты дашь мне лист бумаги, я нарисую его прямо сейчас.
- И… он будет узнаваем?
- Посмотрим, - Избор пожал плечами.
Огнезар открыл бюро и положил большой белый лист перед Избором, Избор нагнулся к камину и вынул из него уголек. Балуй. Какой он? Дикий, забавный зверек с острыми зубками. Чем-то похожий на соболя. Такие же ищущие глаза. Только, пожалуй, не столь ловкий. Вихрастый, насупленный, ощетинившийся.
Избор нарисовал портрет несколькими штрихами и дал взглянуть Огнезару.
- Ты удивительный художник, Избор, - сказал тот, долго рассматривая лист бумаги, - ты умеешь увидеть и передать главное. Мне бы хотелось, чтобы ты повторил это еще несколько раз. Черной масляной краской на больших белых полотнах. Мы развесим их в многолюдных местах, и тогда каждый, кого прельстят двадцать золотых за его поимку, будет высматривать его лицо на улицах города. Я думаю, желающих найдется много.
