Ольга Романовская - Паук раскинул сеть (СИ)
Тучи сгущались, и Сольман не нашёл ничего лучше, чем спешиться и встать на одно колено, приложив руку к груди. Так приветствовали только короля.
- Даже так? - удивлённо поднял брови герцог, пожевав губами. - Спасаете свою шкуру?
- Да, ваша светлость, - не стал кривить душой Сольман и подчеркнул: - Вам без меня тоже не обойтись.
- Посмотрим, - нахмурился министр и нетерпеливо махнул рукой.
Сольман пристроился в хвосте скромного отряда, гадая, как герцог всё обставит. Прямых доказательств его причастности к убийству нет, только выводы Брагоньера, посланные перед самым исчезновением, сразу после допроса некромантки, с просьбой помочь, и ряд незначительных косвенных улик, на основе которых не построишь обвинения. Нет даже записной книжки соэра, в которой тот наверняка собрал ряд интересных фактов. Жаль, записка запоздала, попала в руки Сольмана только вчера. Из неё следовало, что Брагоньер писал и ранее, но его послание где-то затерялось. Начальник Тайного управления догадывался где, но опять-таки ничего доказать не мог. Люди герцога переиграли его агентов.
Министр хладнокровно осмотрел место преступления, тела растерзанных придворных и труп самого короля и приказал привлечь магов. Обернувшись к Сольману, он с нажимом спросил:
- Как думаете, виконт, к этому причастен Аварин?
- Возможно, - тут же уловив подтекст, поддакнул начальник Тайного управления, уловив ниточку спасения. - Они готовили не одно покушение. Помнится, даже сотрудничали с метаморфом.
- Что-то дурно у нас работает разведка... Пора проверить ваше управление, серьёзно проверить.
Сольман склонил голову в знак согласия. Он не понимал, зачем герцогу маги, ведь они вычислят заказчика, и на свой страх и риск, всё равно терять больше нечего, спросил, пожелает ли герцог контролировать расследование.
- Контролировать? - недовольно скривился министр. - У меня слишком много дел, чтобы ещё тыкать носом в факты ваших служащих. Только надзирать. Первый доклад сегодня же, ли Дакеш, мне и её величеству. Свободны!
Герцог нетерпеливо махнул рукой, и Сольман, мысленно утирая пот со лба, поспешил удалиться. Собственное будущее казалось ему сейчас как никогда туманным.
Министр же кратко распорядился насчёт перевозки тел и галопом, не щадя коня, вернулся в лагерь. Там он сделал ряд заявлений, в частности, как само собой разумеющееся, отменил охоту, но запретил всем покидать палатки и охотничьи домики в ожидании допроса. По толпе прокатилась волна ропота. Кто-то попробовал возражать, собираясь вернуться в столицу. Герцог поставил эффектную точку, всего одной фразой заставив молчать:
- Уезжайте, господа, но вас в первую очередь сочтут убийцами.
- Теперь поговорим о власти, - министр гарцевал на коне перед притихшей толпой. - Она переходит к Её величеству Алисии как к законному опекуну его высочества принца Гидеона. А теперь, господа, можете разойтись. Вас известят о дальнейшем.
Не дожидаясь, пока герцог переоденется, в его покои ворвалась раскрасневшаяся королева. Визжащим голосом она выставила вон слугу и охрану и набросилась на министра:
- Ты всё же это сделал!
- Алисия, - он ухватил её за подбородок, - к чему показное горе? Ты прекрасно знала. Назначишь меня регентом.
Королева сглотнула и кивнула, бессильно обмякнув в руках герцога. Тот осторожно усадил её на стул, постаравшись не запачкать грязной курткой. Её величество беззвучно плакала, утирая кулачком глаза. Плечи дрожали, причёска растрепалась.
- Ты можешь уехать. Я отпущу, - остановившись напротив королевы, герцог буравил её тяжёлым взглядом. Так и есть, опомнилась, раскаивается, а его не любила вовсе. - Заберёшь сына и подпишешь за него отречение. Я устрою ему трон Ланжана. Чтобы купить, денег хватит.
- Я... я нет,- замотала головой её величество. - Просто... Просто я до последнего не верила, что ты убьёшь Донавела.
- Не лично, успокойся. Исполнитель сегодня же умрёт, и концы в воду. Что ты намерена делать?
- Что ты прикажешь, - упавшим голосом ответила королева и подняла на него затравленный взгляд.
- Из страха, - криво улыбнулся герцог и, не удержавшись, погладил её по мокрой щеке. - Не нужно, я не причиню тебе вреда. Никогда, Алисия.
- Ты меня любишь, - королева вздохнула и потёрлась о его ладонь, словно кошка, - и от этого я тоже... Наверное, люблю. Ты станешь регентом, я сегодня же подпишу указ. А потом моим мужем. Ведь ты женишься на мне, Арлан? - она с надеждой заглянула ему в глаза и скороговоркой добавила: - Мне так страшно одной, приходи сегодня, пожалуйста!
Ещё ни одна женщина так откровенно и одновременно невинно не просила его о ласке, и герцог согласился.
- Хорошо, - он наградил её чередой быстрых поцелуев, - я приду. Только во время траура нам надлежит проявить осторожность. Очень хорошо, что ты на меня кричала.
- Опасаешься за мою честь? - сквозь слёзы улыбнулась Алисия и уткнулась носом в его плечо.
Первая, самая сильная волна эмоций уже схлынула, и хоть смерть Донавела по-прежнему казалась чем-то ужасным, королева с ней примирилась. Тот, кто её любит, тот, к кому она сама неравнодушна, рядом, живой и здоровый, а муж... Если выбирать между двумя мужчинами, ответ очевиден.
Биение сердца герцога успокаивало. Слёзы высохли, только всё ещё ворочалась внутри несговорчивая совесть. Но она замолкла, когда королева потянулась к тёплым сухим губам.
Пару минут они стояли и целовались, как подростки, затем министр нехотя отпустил любимую и отряхнул от иголок и паутины: королева таки испачкалась. Легонько подтолкнув её величество к двери, министр ободряюще шепнул:
- Я всё сделаю, всё решу, не беспокойся.
- А сын? - спохватившись, обернулась к герцогу королева.
-Женится на Натэлле, получит ланжанский трон. Извини, но он незаконнорожденный.
- Что?! - у королевы перехватило дыхание, ноги подкосились. - Неужели ты веришь?..
- Нет, но лучше живой незаконнорожденный, чем мёртвый законный. Ты его не рожала.
- Ничего не понимаю, - замотала головой её величество и, ухватив герцога за ворот рубашки, потребовала: - Объясни!
- Всё просто: это не твой сын.
- Но ведь я ходила беременной, я рожала, Арлан, это все подтвердят.
- Ты родила мёртвого, - пожал плечами герцог и, пресекая протесты, прижал палец к её губам, - и повитуха, испугавшись гнева короля, подменила младенца. А теперь, когда случилось несчастье, повинилась.
