Даниил Аксенов - Реформатор
Король остановился и прислушался. Щуп подсказал ему, что за дверью находится парочка: мужчина и женщина. Он знал обоих. Мужчина, Октейст, сын тагга, все время ошивался около дворца, с успехом отклоняя предложения своего отца пойти на военную службу. Женщина, Палевия, компаньонка и союзница Шартены Зетен, сестры одного из советников покойного короля Миэльса, занималась исключительно интригами. Но интриги были мелки и не вызывали опасений у его величества.
— Что ты делаешь? — смеялась женщина. — Зачем ты расстегиваешь платье? Разве можно делать это здесь? Если канцлер узнает, то нам не поздоровится.
— Канцлер сейчас не самый главный. Король в Парме. Если что, то пожалуюсь ему, он простит, — столь же веселым тоном отвечал мужчина.
— Да ты что?! — смех вмиг исчез из голоса собеседницы. — Даже думать не смей! Никто не знает, что сделает наш король! Шартена мне говорила, что он непредсказуем и не советовала обращаться к нему без очень существенного повода.
— Брось! У него ведь тоже есть любовница. Он поймет.
«Нет, — подумал Михаил. — Не пойму».
Король не был пуританином, но превращать дворец в бордель не собирался. Это ведь не Лувр, а он — не Людовик XIV.
— А если не поймет? — спросила женщина. — Ведь канцлер тебе просто запретит здесь показываться, а король может и в солдаты отправить.
— Не в солдаты, а в офицеры. Я же тагга!
— Ну и что? Объяснишь это генералу Ферену.
— Не боюсь я Ферена! И короля не боюсь! Если что, мы же можем сбежать к брату Шартены.
«Так-так, — подумал Михаил. — Очень интересно. Послушаем дальше».
— И что там будем делать? Да Мукант может выдать всех дворян Миэльса в считанные дни! И что с нами будет? Кмант и Томол выдали ведь королю заговорщиков.
— А если Мукант не выдаст? Если будет война? Мы ведь окажемся на стороне победителя.
— Милый, пойдем лучше в другое место.
— Ты не веришь в победу Фегрида?
— Не знаю.
— Как это?
— Ну какая нам польза от победы Фегрида, милый? Подумай сам. Кто мы там? И кто мы здесь! Если у Шартены получится, то она задвинет эту выскочку Улару. И сблизится с Анелией. Тогда и тебе и мне уготованы придворные должности.
— Но Фегрид же сильнее!
«В солдаты, — подумал Михаил. — Точно в солдаты».
— При чем тут это? Может быть и не будет никакой войны. Тем более и ты и я давали присягу королю. Оставь мое платье в покое и пойдем отсюда.
— Да… присяга… эх, жаль, я и думать о ней забыл.
— Это потому, что ты никогда не был военным.
— Но зачем уходить? Неужели ты всерьез полагаешь, что нам может что-то грозить?
— Увидят слуги, доложат дворецкому, а тот — канцлеру, а если очень не повезет, то и король узнает.
— Да пусть узнает! В какие-такие солдаты он может меня отправить? В пехоту, что ли?
— В стрелки! — громко сказал король, подойдя поближе к дверям. — В корабельные. Или на испытание новых пушек.
Воцарилось молчание.
— К-кто здесь? — через некоторое время раздался голос.
— Значит, так. Идешь к Тунрату и говоришь, чтобы он тебе выписал направление в Иктерн. Будешь служить под началом капитана Снарта. Рядовым. Отправляешься туда сегодня же. Понятно?
— А….
— Понятно, твое величество! — ответил звонкий женский голос из-за дверей.
— А с тобой…. Тебя вместе с Шартеной Зетен жду завтра с утра. Для беседы.
— Слушаюсь, твое величество!
Король уходил слегка рассерженный. У него не было времени, чтобы навести порядок среди дворянства. Те по-прежнему считали, что могут делать все, что заблагорассудится. И их можно было понять: в последнее время король редко бывал в собственной столице.
Уже на подходе к кабинету казначея, Михаил столкнулся с Коменом. Тот куда-то торопился, но, увидев короля, тут же остановился и раскланялся.
— Приветствую, генерал. Что-то случилось? Вид у тебя какой-то озабоченный.
— Нет, ничего не случилось, твое величество. Это так, мелкие дела…. Но я рад, что есть возможность задать твоему величеству вопрос.
— Какой вопрос, Комен?
— Что будем делать с тем писателем? Аронеарстом, сыном уру Евтаса?
Михаил был готов хлопнуть себя по лбу рукой. После прибытия в Парм он и думать забыл о существовании молодого человека, сидящего под домашним арестом за написанную им пьесу.
— Пусть он придет ко мне, Комен.
— Он уже здесь, твое величество.
— Почему здесь?
— Аронеарст испросил разрешения добиваться приема у твоего величества. Я разрешение дал и он приехал во дворец. Именно поэтому взял на себя смелость напомнить твоему величеству о нем.
— А где он?
— Рядом с моим кабинетом. Он — скромный юноша. Не решился сразу идти к королю. Хотя после прочтения той пьесы, никогда бы не заподозрил его в скромности.
Михаилу было очень любопытно узнать, что же из себя представляет этот самый писатель, поэтому он решил отложить встречу с Ксарром на потом. Война-войной, а экономика-экономикой, но ведь и об искусстве подумать надо. Пьеса произвела фурор в ранигском обществе, поэтому королю хотелось, чтобы все будущие «фуроры» были предсказуемые и безвредные, а еще лучше — полезные.
— Пусть идет прямо к моей приемной. Я распоряжусь, чтобы его впустили.
— Да, твое величество.
Развернувшись, король зашагал в обратном направлении. Несмотря на то, что функционировала только половина дворца, даже эта половина была большой. Пройдя мимо комнаты, за которой скрывалась влюбленная парочка, Михаил убедился, что там уже никого нет. Пообещав себе, что придумает еще какое-нибудь наказание для незадачливого Октейста, будущего стрелка, если тот сразу же не пошел к Тунрату, король ускорил шаг.
Увы, от обещаний пришлось отказаться: молодой человек с жалобным видом стоял у стола королевского секретаря, а Тунрат выписывал ему бумагу, которая изменит жизнь придворного повесы. Неподалеку, в углу приемного кабинета примостилась Палевия. У короля мелькнула мысль, что она чуть ли не насильно привела Октейста сюда. Если так, то тем лучше для него.
— Тунрат, этого отправить рядовым в Иктерн немедленно, — произнес король. — Пусть только попрощается с родными. А еще сейчас придет автор всем известной пьесы. Того — ко мне.
— Да, твое величество, — наклонил голову секретарь, не переставая писать. Его должность, теперь уже официальная, давала много привилегий.
Король прошел в кабинет, не обращая внимания на умоляющий взгляд Палевии. С ней тоже предстоял разговор в будущем.
Подойдя к своему столу, Михаил просмотрел бумаги, положенные туда секретарем, а потом решительным жестом сдвинул их в сторону — ничего особо важного среди них не было. Он сел и положил на очищенное пространство свиток с пьесой. Как и всякий ишиб король мог воспроизвести по памяти все содержание хотя раз увиденного свитка, но предпочитал перечитывать.
