Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – оверлорд
– Я вообще необыкновенный, – сказал я самодовольно, – вот когда вы меня получше узнаете… я ведь позволю вам любоваться мной часто…
Она прервала:
– Сэр Ричард, я уже начинаю принимать участие в ваших делах. И у меня есть к вам очень выгодное для вас предложение.
– Ого, – сказал я, – давайте. Я очень люблю выгодные для меня предложения.
Она вздохнула, лицо стало деловым.
– Я внимательно слушала ваши великолепные и замечательные рассуждения о дропе, луге и призах. Очень мудро и необыкновенно значимо! Вы сами придумали?
– Сам, – ответил я, едва не лопаясь от самолюбования.
– Я так и думала, – сказала она. – Мы мудрый, да?
– И грамотный, – подчеркнул я. – Несколько раз!
– Ого, – сказала она, – я так почему-то и думала.
– Дык по мне ж видно, – воскликнул я и приосанился. – Разве нет?
Она внимательно оглядела меня с головы до ног.
– Еще как, – заверила она. – Вашу умность за милю видно! Но есть еще один момент, очень важный и выгодный для вас, который… вы в своем благородном стремлении к подвигам просто не заметили. Я спросил настороженно:
– Это что ж я упустил?
Она прямо посмотрела мне в глаза:
– Вы мне нравитесь, сэр Ричард! Вы мне настолько нравитесь…
Я протянул к ней руки:
– Иди ко мне, мой цыпленочек!.. Сю-сю-сю… Она покачала головой:
– Потом. Сперва дело. Я заметила, что вы теряете возможность подписать выгоднейший договор о торговле с королем Роджером Найтингейлом.
– Вашим отцом?
– Ну да, но сейчас он не отец, а король Шателлена, где урожаи пшеницы выше, чем в королевствах всего региона, где самые тучные стада, но где совсем нет медной руды, потому мы покупаем слитки и разные изделия из меди за большие деньги.
Я отшатнулся, оглядел ее с головы до ног с отвращением:
– Леди, леди… Вы вроде бы женщина!
– Что случилось? – спросила она сердито.
– Вы рассуждаете о таких вещах, – проговорил я и посмотрел на нее так, чтобы она устыдилась. Или хотя бы увидела, как я стыжусь за нее. – А как же вышивание гладью?
Она сказала раздраженно:
– Я вышивать умею, не волнуйтесь. Но сейчас разговариваем, как вам помочь! Вы понимаете, что вы теряете не меньше, чем двести-триста тысяч экю?
Я поперхнулся вином.
– Сикоко-сикоко?
– Двести-триста, – повторила она раздельно. – Тысяч.
– Это… точные подсчеты? – переспросил я, вытаращивая глаза.
– Почти, – ответила она. Я почесал затылок:
– Да-а… впечатляет. Она сказала быстро:
– Я могу помочь вам получить эти деньги.
– Как? – спросил я недоверчиво и на всякий случай оглядел ее с головы до ног и обратно, словно выставил на продажу и прикидываю, сколько запросить.
– Отец меня очень любит, – сообщила она.
– Я это заметил.
– Он меня очень любит, – повторила она, – и прислушивается ко мне. Мы вместе придумывали систему налогов для его вассалов, для городов и отдельных сел. И если я уговорю его заключить очень выгодный для вас договор…
Она замолчала, глядя на меня выжидающе. Я спросил жадно:
– Что? Что вы хотите?
– Двести-триста тысяч экю – большие деньги, – проговорила она. – Чтобы их получить, вы должны… отказаться от меня.
Я отшатнулся:
– Это как понимать?
– Так и понимайте, – она улыбнулась светло и чисто. – Вы передумаете насчет женитьбы, а я помогу вам заключить очень выгодный для вас договор.
Я демонстративно задумался, наморщил лоб и подпер кулаком подбородок. Она поглядывала на меня несколько боязливо, вдруг во мне рыцарство все же возьмет верх над расчетом, с виду я дурак дураком, надо предусмотреть запасные варианты…
Долго мучить ее не стал, моя рука с размаху хлопнула по столу:
– Договорились! Но это я делаю только ради сэра… как его… ну, этого кузена сэра Эбервиля!
Она не удержалась от ликующей улыбки, но спросила:
– Маркиза Мидля?
– Да, – ответил я. – Если это тот, на кого я думаю. Хотя какая разница? Я что, не видел, как он там на вас смотрит? Да и вы на него… Правда, я не видел, как вы на него, но могу представить, у меня хвантазия, знаете, какая раскованная?.. Так что приношу в жертву свои чуйствы ради вашей искренней и балладной любви, достойной внимания менестрелей и прочих прилегающих бардов.
– Да-да, – сказала она торопливо, – вы очень благородный человек, сэр Ричард! Я ни в коем случае не подумаю, что вы отказались от меня ради этой кучки золота! Вы принесли в жертву свои чувства, да, это так красиво, так благородно!
Я приосанился и огляделся в поисках зеркала. Франка поняла и кивнула на стену, огромное зеркало в дорогой раме стоит к нам тыльной частью. Камеристка метнулась туда и с помощью двух слуг быстро развернула зеркало лицом к нам. В полтора моих роста, в богато украшенной раме из темного металла, так что я расправил плечи и подошел красивым гордым шагом, выпячивая нижнюю челюсть и подавая бедра вперед.
А в самом деле хорош, мелькнула мысль. Мышцы наросли еще больше, лицо погрубело, а взгляд поумнел… впрочем, сейчас надо сделать его наглым и баранье-властным. И не спрашивать, почему зеркало мордой к стене. Значит, это одно из тех, которые нужно на всякий случай держать именно так. Чтобы не вылезло что-нить такое, что нежелательно к вылезанию.
Я повернулся и красиво отсалютовал принцессе Франке:
– Пойду отсыпаться, леди! А вы пока подумайте, как именно сумеете провернуть такой выгодный для меня договор.
За спиной я услышал облегченный вздох.
Все мужчины уверяют, что предпочитают спать с женщиной, мол, так лучше высыпаются, но точные и строгие исследования по всему миру доказали, что выспаться можно только одному в постели.
Наутро, выспавшийся и отдохнувший, я сбросил перину и рывком спрыгнул с ложа. Возле камина дремлет на скамеечке молоденькая служанка. От грохота проснулась, вскочила, личико испуганное, как у куклы, глаза в ужасе широко распахнуты.
– Вольно, – сказал я. – Ты там всю ночь и сидела? Она пролепетала:
– Нуда, сеньор… Дрова прогорают быстро, станет холодно.
– Залезла бы ко мне под одеяло, – сказал я с досадой. – Видишь, какое теплое? Эх, дурочка…
Она опустилась на скамейку, повинуясь моему повелительному жесту, тут же вскочила, низзя сидеть в присутствии сеньора. Я быстро одевался, во всем теле бурлит звериная энергия, хотя теперь примешалось и сожаление: лох, не затащил малышку в постель. Такая маленькая и там бы не нарушила сон. Спала бы, сложив на меня тонкие лапки…
