Роберт Энтони Сальваторе - Рассвет Короля (ЛП)
Женщина протянула руку, приглашая девочку пройти за ней.
Микки и леди Зи видели тень их пленницы за ширмой. Она сняла платье через голову и подбросила вверх. Пара переглянулась, пожав плечами, когда заметила, что малышка двигалась не совсем медленно, и ее протяжное произношение и движения, конечно, были поддельны.
Фальшивое, как все остальное в этом необычном маленьком существе.
Казалось бы, из ниоткуда, небольшой силуэт достал широкополую шляпу с торчащим из нее гигантским пером, и, пригнувшись, надел ее себе на голову, а затем приложив руки к лицу и опустив вниз, казалось, снял маску. Когда она снова выпрямилась, то оказалась более высокой, и когда она вышла из-за ширмы, изменилось гораздо больше чем ее рост и одежда!
Ее пол изменился, как драконы и ожидали, но также и цвет ее волос, — из белокурого он стал белым, а цвет кожи, вместо розового стал эбеново-черным.
— Леди, это было слишком долго, — сказал Джарлакс, с преувеличенным поклоном мазнув по полу пером шляпы.
— Джарлакс, Джарлакс, — засмеялась леди Зи, и порыв ветра охватил дракона рядом с ней, и в буйстве этого вихря, животное снова стало человеческой женщиной, но теперь без какой-либо одежды, что, впрочем, не обеспокоило ее, ни в малейшей степени.
— Я должна съесть тебя только за этот обман, — сказала бывшая драконица.
— А я должен поругать вас за ваши глупые имена, — ответил наемник-дроу. — Микки? В самом деле, Тазмикелла, это имя больше подходит хафлингу.
— Я говорила тебе тоже самое, сестра, — сказала леди Зи Тазмикелле.
— А ты, Ильнезара, — продолжил Джарлакс. — Леди Зи?
— Достаточно, дроу, — предупредила Тазмикелла. — Я все еще обдумываю, как лучше тебя убить.
— Прекрасная Тазмикелла, ты расстраиваешь меня, — сказал Джарлакс.
— Я могу…
— И подумать только, а ведь я пришел сюда беспокоясь за вас, — и дроу драматически добавил: — Слабоумный король зашевелился, и я боюсь, хоть он и не Драконоборец, но очень хочет им быть, и пойдет к цели, невзирая на на что.
— Ты явился сюда, чтобы предупредить нас о короле Фростмэнтле? — с сомнением спросила Ильнезара.
— Нет, — признался Джарлакс. — Но попав сюда, я узнал, что он с беспокойством наблюдает за вами двумя. Поэтому в первую очередь, я пришел сюда, беспокоясь о вас, можете не сомневаться.
— Рассказывай, — в унисон сказали сестры-драконицы.
Брат Афафренфер опустил голову, когда вошел в освещенную свечами личную молельню мастеров Монастыря Желтой Розы.
Они были там, все, и прежде чем он направился к единственному стулу перед длинным столом, он услышал голос Перривинкла Шина, Мастера Лето, самого высокопоставленного монаха в великом монастыре.
Они говорили между собой даже после того, как Брат Афафренфер сел и два младших мастера подошли, чтобы присесть по обе стороны от него, напевая в его уши так, чтобы он не мог подслушать разговор за столом. Однако, Афафренфер мог разобрать тон голосов собравшихся лидеров, и он его встревожил.
Они собирались изгнать его за неосмотрительность? Все же он предал орден, и другие были изгнаны и за меньшее.
«Или возможно они пойдут дальше, чем это?» — задался вопросом монах и заволновался. Орден Желтой Розы, не был ни мстительной группой, ни особенно жестокой, но они придерживались своих законов и правил — и если предательство Афафренфера влекло серьезное наказание, то мастера были бы вынуждены его применить.
Если будет вынесен смертный приговор, то он будет казнен, возможно, милосердно, но все же казнен.
Монаху стало трудно дышать, и он ощутил безрассудство возвращения в это место. О чем он думал? Он сбежал в Анклав Теней и нарушил свои обеты. Он совершил действия, незаконные по правилам Ордена Желтой Розы, и он признался во всем, в мельчайших подробностях, когда вернулся.
— Дурак, — прошептал он едва слышно.
— Брат Афафренфер, — позвал мастер Перривинкл из-за стола на возвышении, которое было высотой до талии Афафренфера, так что его пол оказался на уровне глаз сидящего монаха.
Афафренфер взглянул на человека, который был старше среднего возраста, но оставался худощавым и явно сильным. Его волосы были серебристыми и уже редели на макушке, но глаза остались острыми и искрились синевой, и, казалось, видели Афафренфера насквозь. Афафренфер не держал иллюзий. С его мастерством Перривинкл мог перескочить стол и, накинувшись на Афафренфера, легко задушить в считанные биения сердца.
— Встань, — приказал Перривинкл и Афафренфер выпрямился. Монахи, обрамляющие его, попятились на несколько шагов.
— В течение нескольких дней, мы наблюдали за твоими успехами, молодой брат, — продолжил Перривинкл. — Твоя подруга не сдержана и больше не может оставаться здесь.
— Да, Мастер.
— Ты понимаешь?
— Конечно, Мастер.
— Но что же нам делать с тобой? — спросила, женщина, сидящая слева от Перривинкла — Сэвэн, Мистресс Восточного Ветра.
— Я приму то, что вы выберете, Мистресс, — кротко ответил Афафренфер.
— Действительно, — сказал Перривинкл, — Смирение и честность — единственная причина, по которой тебе разрешили вернуться в монастырь. И это — единственная причина, по которой тебе будет разрешено вернуться в Орден.
— Мастер? — спросил Афафренфер, хотя едва мог дышать.
— Мы восстановим тебя в твоих обязанностях полностью, — ответил Перривинкл, а затем погасил улыбку, расцветающую на лице Афафренфера, добавив: — В свое время и при условии.
— Да, мастер, — сказал Афафренфер, и опустил глаза к полу.
— Ты жил интересной жизнью, юноша, — раздался голос со стороны, голос, который Афафренфер не узнал, который говорил о славе и более высоких планах существования; голос, очень сладкий, хотя таким не был, и столь твердый, хотя и таким не был, что казался бесплотным, почти божественным.
Вопреки голосу своего разума, Брат Афафренфер посмотрел в сторону говорящего, и у него перехватило дыхание от шока.
Там стоял человек, и все же не человек, поскольку его фигура, казалось, не принадлежала материальному миру, словно он мог пройти сквозь стену или провалиться в пол. Он казался меньше, чем человек, и все же гораздо больше, — человек, который поднялся к более высокому уровню бытия. Он был стар, настолько стар, что мог помнить годы перед Магической Чумой. Он был сильно худ, немногим больше, чем кожа и кости, как казалось под белой одеждой, которую он носил, и все же, была у него солидность, которая высмеивала мускулистое тело Афафренфера.
