Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму
Я всегда это ценила.
Но сейчас, после той муки, что пришлось пережить, — тем более.
— Я… отлично. — Сесть удалось с трудом, боль сменила невыносимая слабость. — Как меня спасли?
Проклятая мигрень! Если б не она, я бы сразу поняла, в чём дело, и не ушла из зала. Или всё равно сочла бы очередным приступом? То ли головная боль — нормальный симптом для отравления этим ядом, то ли мигрень усилилась лишь потому, что уже…
— Дэнимон позвал меня, я призвал вас обоих к себе. Ядом, от которого ты умирала, многие дроу смазывают свои клинки. Алья и Морти тоже. И на случай неосторожного пореза они носят при себе капсулы с противоядием — одну тебе и дали.
— Зачем?..
В следующий миг я сообразила, что вопрос можно понять абсолютно по-разному.
Но Лод понял его правильно.
— Зачем Дэнимон помог тебе? Полагаю, считает, что за ним должок. Ты ведь спасла Кристу от той участи, которая постигла Навинию.
— Должок? — «удивление» было бы слишком мягким словом для того, что я ощутила. — Да он пытался схватить меня вчера! И намерения у него явно были…
— …довольно глупые. Похоже, он всё ещё не вполне представляет себе возможности ошейника. — Лод легонько пожал плечами. — У таких, как Дэнимон, слишком остро развито чувство чести. В тот момент ему хотелось сделать хоть что-то. Уязвить кого-то из врагов. Но одно дело враг, который твёрдо стоит на ногах, а другое — умирающий. Особенно если это беззащитная девушка.
Я недоверчиво качнула головой.
Когда они бросили меня умирать, я не удивилась. Но это… не вижу здесь логики. Абсолютно. Никакой.
Хотя ладно, о странном поступке Дэнимона можно поразмыслить потом.
Как и о том, что меня спасло благородство принца, которого я помогла пленить, и верность пса, которого я боялась.
— Сколько я спала?
— Часов двенадцать. Над горами сейчас уже вечер.
Лод был уставшим, с синяками под глазами. Ещё бледнее обычного.
— И ты всё это время не спал? Был здесь?
— Я отправил спать Морти. А сам остался с тобой, конечно.
— Лучше бы Акке поручил. Тебе ведь тоже досталось? Когда мне было плохо? Наша клятва…
— Просто руку жгло. Ничего особенного. Но если б ты не выкарабкалась, наши сердца остановились бы одновременно.
Я помолчала, не зная, что сказать.
— Спасибо, — выдавила я наконец. — Но тебе всё-таки стоило поспать.
Лод смотрел на меня. Долго, внимательно, без тени улыбки.
— Ты звала меня. Я не мог просто уйти. Твоя жизнь — моя жизнь, — проговорил он потом. — Если ты цеплялась за меня, когда умирала… я решил, что побыть рядом — безопаснее для нас обоих.
Он говорил абсолютно спокойно. Буднично. Как о чём-то, не стоящем особого внимания.
Но на миг я пожалела, что проснулась.
Я звала его?..
Что я несла в предсмертном бреду? Явно достаточно, чтобы прояснить, ради кого я выныривала из небытия. И если до того оставался мизерный шанс, что Лод не догадывался о моей…
А если Морти была рядом, то она тоже…
Я зажмурилась, страстно желая быть где угодно и кем угодно, только не здесь и не собой — и страница из книги, в которой я прочла о клятве Эйф, всплыла в памяти сама собой.
Всё. Хватит. Я больше не могу быть рядом. Не теперь, когда он понял, что я нарушила своё обещание. Придётся уйти — в другую башню или прочь из замка, не важно. Чтобы помогать Лоду, мне нет нужды постоянно крутиться поблизости. Это мучение для меня, а отныне станет неудобством для него.
Но чтобы никогда не повторилось то, что случилось сегодня…
— Я, Снежана Белая, освобождаю тебя…
— Что ты делаешь?!
Я не открывала глаз. Риджийские слова, срываясь с губ, звучали в тишине негромко и отчётливо.
Для разрыва нашей связи не требовалось ни рун, ни заклинаний. Достаточно было отречения, высказанного мной.
И я хорошо его помнила. Как и всё, что хотела запомнить.
— …Лодберг из рода Миркрихэйр, от твоей клятвы.
Я знала, что сошла с ума. Потому что лишала себя последнего гаранта своей безопасности.
Но ирония заключалась в том, что Лод оказался единственным, чью жизнь я не готова была использовать в качестве этого гаранта.
Не теперь.
Я открыла глаза, когда руку согрела вспышка сиреневого сияния. Оно полыхнуло, повторяя рисунок линий на ладони, и исчезло. Отныне — навсегда.
За миг до того, как Лод схватил меня за плечи и рывком развернул к себе:
— Зачем?
Он сидел на кровати, рядом со мной, и казался немного сердитым. Но больше — изумлённым.
Да, я могла промолчать. Подождать, поднимет ли он эту тему, и если нет — промолчать. Вести себя так, как уже привыкла, играть в то, что ничего не изменилось.
Но с ним я не хотела играть ни в какие игры, кроме скаука. Только не с ним.
Только не быть ещё одной его куклой, которую он видит насквозь, позволяя ей думать, что это не так.
— Теперь тебе не нужно обо мне заботиться. И в своей башне дальше держать не придётся. — Я смотрела ему в глаза, не отводя взгляда. Мною овладела какая-то странная бесшабашность, лихая смелость отчаяния. — Ты ведь всё понял, правда? Почему я тебя звала?
Лод разомкнул губы — и только. Хотел что-то ответить, но не смог.
— Понял, конечно. И теперь, если я останусь рядом, это вызовет вопросы у Морти… и определённые неудобства у тебя. Подыгрывать мне, как Навинии, ты вряд ли захочешь, к тому же я — не она. Я-то прекрасно знаю, кто я для тебя. Хорошо, если ты действительно испытываешь ко мне хоть какую-то симпатию… нет, если честно, мне особой разницы нет: я помогу дроу в любом случае, не волнуйся. Зато теперь мы не скованы одной цепью, так что тебе нет нужды коротать у моей постели бессонные ночи. И за свою жизнь можешь больше не бояться. Не из-за меня. — Я чувствовала странную кривую улыбку, исказившую моё лицо. — Надеюсь только, я достаточно ценный материал, чтобы ты не пустил меня в расход при первом удобном случае. Всё-таки…
Я осеклась, когда его пальцы впились мне в кожу. Казалось, прямо сквозь рубашку.
А потом, глядя на меня, он рассмеялся. Громко, звонко, почему-то — с нотками горечи. И я захотела провалиться сквозь ту самую кровать, на которой лежала, ведь ожидала чего угодно, но только не этого смеха.
Надо мной.
Хотя чего ещё я могла…
— Смешно. Этого я и добивался. — Он оборвал смех так же резко, как начал — и заговорил на риджийском. — Чтобы ты возненавидела меня, чтобы думала, что ты — только средство. И когда добился, должен был оставить всё, как есть. Но не смог вытерпеть твою боль, твою злость, твоё разочарование. Льена в своё время не смогла отпустить меня, а я… в итоге получилось, что я не смог отпустить тебя.
