Алина Лис - Путь гейши
К тому моменту, как Нобу достаточно пришел в себя, чтобы оказать сопротивление или поднять крик, они уже отошли от барака на изрядное расстояние.
— Стойте! — выкрикнул юноша, вырываясь из объятий страшной женщины. — Вы кто? Зачем вы меня выкупили?!
Женщина обернулась. Глуповатая добродушная маска сползла с ее лица, взгляд стал собранным и цепким, и Нобу почувствовал, как по коже поползли жутковатые мурашки. Сразу вспомнились детские сказки о горных ведьмах или Снежной женщине.
— Я — твое спасение, мальчик, — тихо, но очень четко ответила незнакомка. — Так что шевели ногами, и побыстрее.
— Я никуда не пойду с вами, пока вы мне все не расскажете.
Женщина тяжело вздохнула, отчего ткань на ее необъятной груди угрожающе натянулась и затрещала.
— Молоде-о-ожь, — протянула она. И потянулась, словно для того, чтобы потрепать Нобу по щеке.
А потом стало темно.
Глава 12
СЕКРЕТЫ ЗАМКА ШИ РЮ
Принцесса гневно нахмурилась:
— Если она так больна, что не может быть фрейлиной, ей лучше вернуться к отцу.
Смешной человечек в полосатых хакама покачал головой:
— Ай, ну кто сказал — не может быть! Может, все может. Но сегодня не может.
— Почему?
Он с важным видом поправил очки на носу.
— Сейчас сезон цветения водяных лилий, а у Миако-чан сильнейшая аллергия на их запах. Нет-нет, как врач я решительно и бескомпромиссно не позволю отпускать пациентку туда, где ее жизни будет угрожать опасность! Никаких прогулок на лодках!
— А, ну тогда конечно, — разочарованно согласилась принцесса.
Зря она надеялась, что избавиться от навязанной фрейлины будет так просто. Ну хоть один вечер без дочери Кудо, и то хорошо.
С тех пор как ее жених вернулся на холм в компании Миако, неприязнь принцессы к девушке только крепла с каждым днем. Тэруко понимала, что ее ревность беспочвенна — ни принц, ни фрейлина ни разу не давали повода заподозрить, что между ними что-то было. Принцесса стыдилась своей неприязни, но сделать с ней ничего не могла. Быстрей бы Миако Кудо окрутила кого-нибудь из самханцев и убралась с ее глаз!
Аллергия? Так ей и надо! Не увидит танца светлячков над водами озера, не вдохнет аромата лилий.
— Пусть остается.
Все время, пока фрейлина и принцесса собирались на вечернюю прогулку на лодках, Мия провела у двери, приникнув к ней ухом. «Скорей! Скорей!» — мысленно поторапливала она девиц, а те то уходили, то снова возвращались, позабыв веер, накидку, мандариновое масло от комаров.
Как же долго длятся всегда женские сборы!
Уже перед тем, как вся пестрая компания девушек покинула крыло, в комнату заглянула Хитоми.
— Привет, — сказала она, просовывая голову внутрь. — Ты не спишь?
— Н-нет, — ответила Мия. Она едва успела отпрыгнуть от двери, заслышав шаги.
— Грустишь?
— Почему? Ах да, грущу. — Девушка неубедительно изобразила печаль. — Но я уже привыкла, — никаких лилий, — добавила она.
Взгляд, как назло, упал на туалетный столик, где среди баночек с пудрой и толченым углем стоял граненый флакон.
Мия обмерла и мысленно поклялась выбросить притирания с эссенцией водяных лилий, как только за Хитоми закроется дверь. Хорошо еще, что Тэруко не запомнила ее духов!
— Не печалься, это только один вечер. — Хитоми сочувственно улыбнулась. — Хочешь, я привезу тебе подарок?
— Я…
Из коридора раздался резкий окрик принцессы: «Хитоми!»
— Иду, госпожа!
Девушка воровато оглянулась, шепнула «я привезу!» — и захлопнула за собой дверь.
Выплеснутая на голову миска ледяной воды заставила его вынырнуть из беспамятства.
— Просыпайся, — раздался резкий мужской голос. — Хватит дрыхнуть!
Нобу вскрикнул, сел и заморгал. Холодные струйки неприятно защекотали шею, ручейком потекли за шиворот.
— Где я? Вы кто?
Он пригляделся к круглолицему, бритому налысо мужчине и изумленно разинул рот.
— Харуки? — неуверенно переспросил Нобу. — Это ты?
Большую часть времени в яме стояли густые сумерки, но временами крышку приподнимали, чтобы спустить еду и воду для узников, и Нобу успел разглядеть внешность собрата по несчастью. Он неплохо запоминал лица и сейчас мог бы поклясться, что перед ним тот же самый Харуки, бок о бок с которым Нобу провел почти неделю. Тот самый Харуки, который отдал на прощанье Нобу свои обноски.
Но как он переменился!
Словно вырос и раздался в плечах. Черты лица стали жестче, заострились. Вместо вечной смешинки в глазах теперь горело серое пламя. Нобу попытался вспомнить клан, магия которого окрашивала радужку в серый, но не смог.
И пусть Харуки по-прежнему был одет в простую черную одежду для тренировок, без всяких узоров и вышивки, сам его вид и осанка не оставляли сомнения — перед Нобу стоит не безобидный воришка, а благородный человек. Самурай и воин.
— Харя, что происходит? Что все это зна…
Пощечина обожгла лицо.
— Не «Харя», — сквозь зубы процедил Харуки, — а «господин Абэ».
Нобу вздрогнул. Имя уничтоженной гильдии синоби слишком тесно было связано с кланом Абэ. А обидная пощечина прочистила мозги, заставила вспомнить о магии теней.
Ее еще называли «серой».
А в следующую минуту он наконец понял, что все это было не случайно. Одни боги знают, зачем Нобу потребовался гильдии синоби, но воины тени — таинственные и неуловимые — вызволили его из заточения.
Он даже почувствовал прилив гордости. Он нужен синоби! Именно он — Нобу Такухати, ведь они вытащили его, а не его старшего брата.
Юноша с запозданием поднялся и поклонился, как младший старшему.
— Когда мы сидели в яме, вы разрешили называть вас Харей.
Синоби перевел взгляд куда-то за спину Нобу:
— О чем это он?
Над ухом раздался низкий женский смех:
— Дайхиро принял твой облик. Воришка Харуки по прозвищу Харя.
Мужчина беззлобно выругался.
— Отомстил все-таки, стервец. Ладно, при случае верну должок.
Нобу обернулся и уперся взглядом в уже знакомый необъятный бюст. Женщина стояла, чуть подбоченившись, и глядела на синоби с материнской укоризной.
— Ой, ну я тебя умоляю! — воскликнула она. — Вы, мужчины, иной раз как дети малые. Один начал, другой продолжил, и оба хороши. Делать тебе больше нечего, как за маленьким енотиком гоняться! Обалдуй!
От такого обращения со стороны обычной женщины к самураю Нобу поперхнулся и закашлялся, чем привлек к себе внимание.
— Хватит! Потом поговорим. — Синоби поднял руку, призывая к молчанию, и смерил Нобу холодным и оценивающим взглядом. — А что скажешь по поводу его?
